Ангел-мститель (СИ) - Буря Ирина - Страница 77

— Чем? — выдохнул я.

— Причем добровольным, — добавила она. — А что?

— Да я Стаса просил поспрашивать о его дальнейшей судьбе, — признался я. — Мне казалось, что ей тоже неплохо будет и с другой стороны на ту трагедию посмотреть.

— Хм, — заинтересовано глянула она на меня, — таки психолог. Ладно, я тоже попробую что-то разузнать.

— Спасибо, — искренне поблагодарил ее я.

— Вот видишь — со мной вполне можно сотрудничать и без распоряжения свыше, — не удержалась от шпильки она. — Может, и с Мариной такой образ действий результативным окажется?

Замечательно, проворчал я про себя, когда это я отказывался с кем-либо сотрудничать? Вот только с этими сильными дамами даже общаться на равных получается исключительно в краткий миг между их предложением о взаимовыгодном союзе и их же следующей фразой, которая автоматически превращается в ценное указание.

Но все же предложение Анабель поискать подход к Марине с другой стороны запало мне в душу. В конце концов, они же — одного поля ягоды; наверняка Анабель лучше знает, какой гребенкой с этого поля лучший урожай собрать можно.

Я принялся сушить себе голову над тем, чем могу оказаться полезным Марине в ее попытке ознакомить Сан Саныча с особо капризной породой клиентов.

Поприсутствовав при двух ее посещениях Татьяниного офиса, я понял — абсолютно ничем.

Уже утвердив, как я догадался, проект своего заказа, она перешла к финансовой его стороне, а также к условиям рекламаций в случае повреждений при доставке. Когда она успела во всей этой кухне разобраться, не знаю, но, доведя своими вопросами Ларису до появления лихорадочных пятен на щеках, она встала и, заявив, что дальнейшее обсуждение предпочитает провести с кем-то более компетентным, направилась прямо в кабинет Сан Саныча.

Тоша, который во время их вежливо-язвительной перепалки только головой крутил и следил за их лицами и жестами на экране своего компьютера, вдруг напрягся. Из кабинета доносился один только Маринин голос, но диалог там, похоже, велся — время от времени она замолкала.

Второй диалог закончился тем, что Марина, уже выходя, громко бросила через плечо:

— Я подумаю над теми скидками, которые Вы можете мне предоставить, но не исключено, что мне придется обратиться в другое место — туда, где умеют с большим пониманием относиться к интересам заказчика.

— Вот зараза! — пробормотал Тоша вполголоса.

— Что — не нравится? — насмешливо спросил я.

— Да нет, играет она мастерски, — поморщившись, ответил он. — Я просто уверен, что нечего им Сан Саныча проверять.

— А что же ты Стасу не сказал? — удивился я.

— Ну, почему — сказал, когда было, чем доказать, — возразил он мне. — А в остальном — я просто знаю, что он — хороший мужик. Они же мое знание к делу не приложат. Но одно дело, когда какая-то темная перед ним лебезит, а другое — когда Марина его на зуб пробует. Слушать тошно, как ему нервы мотают, еще и зря — попомнишь мое слово.

Надо понимать, что огонь (а именно тест на доброжелательность даже к пакостному клиенту) Сан Саныч прошел — Марина в офисе больше не появлялась. А также и воду — он ни разу не вызвал к себе Ларису, чтобы излить на нее поток благородного негодования за то, что она не встала грудью на пути вышеуказанного клиента в его кабинет. Оставалось самое трудное — медные трубы, в которые Лариса дудела ему каждый день.

И если к испытанию Сан Саныча Тоша отнесся с неодобрительным, но все же смирением, то в ответ на насмешки Ларисы в его собственный адрес он и вовсе ухом не вел. Лишь поглядывал иногда на нее с вежливым недоумением, когда она особо зазубренную стрелу в него выпускала. Со стороны (нужно отдать ему должное) он даже выглядел благородным молодым человеком, которые считает непозволительным для себя отплатить той же монетой женщине — пусть даже отвергнутой назойливой бабенке.

Татьяна же избрала другую тактику.

И опять Марина оказалась права — никогда, ни при каких обстоятельствах не смогла бы Татьяна скрыть свое истинное отношение к кому бы то ни было! Когда того требовало дело, она разговаривала с Ларисой с ледяной вежливостью — и поскольку в отношении той в последнее время также появился некий холодок, они производили впечатление добросовестных работников, не допускающих, чтобы личная неприязнь вмешалась в исполнение ими служебных обязанностей.

Во всем же остальном Татьяна принялась старательно противопоставлять Ларису всем остальным своим сотрудникам. В ней вдруг открылись неисчерпаемые запасы приветливости и словоохотливости, и каждый день она с интересом расспрашивала всех об их жизни вне офиса, припоминала вслух различные забавные эпизоды из их прошлого до Ларисы — одним словом, сплачивала коллектив против инородного тела.

И не случайно, именно ей пришла в голову мысль возобновить давнюю традицию совместных поездок на природу — благо, уже прочно установилась теплая погода. И огласила она эту мысль, как рассказал мне Тоша, как только Лариса скрылась за дверью кабинета Сан Саныча.

Сотрудники ее неуверенно переглянулись, косясь на плотно закрытую дверь.

— Разумеется, поедут только те, кто смогут, — многозначительно добавила Татьяна. — И приглашены.

Лица в офисе явно повеселели. И вдруг выяснилось, что у всех уже давно возникала подобная идея, но как-то…

Они быстро договорились поехать в лес, на их старое место, в последнее воскресенье мая. Тоша решительно отказался, но поскольку все знали, что Галя со дня на день родит, никто не поставил ему в это в вину.

Меня же эта перспектива привела в полный восторг. Особенно когда Татьяна с удивлением заметила, что, разумеется, я еду с ней.

— В видимости, — на всякий случай уточнил я как можно более утвердительным тоном.

— Ну, если ты настаиваешь на невидимости, — неуверенно пожала плечами она, — я могу, конечно, объяснить, что ты и по воскресеньям работаешь… Тогда тебе нужно будет отдельно бутерброды приготовить, и… я сомневаюсь, что удастся шашлык для тебя стащить.

Меня затопила теплая волна благодарности. Надо же — подумала о том, чтобы я голодным не остался, и чтобы не пришлось мне в маршрутке где-нибудь в углу съеживаться… И в лесу мне, пожалуй, найдется, с кем размяться — все парни у Татьяны в офисе спортом интересуются, и в приготовлении шашлыка я уже вполне смогу свое веское слово сказать…

Честно говоря, с приходом весны пребывание в родных четырех стенах начало меня слегка тяготить. И то, что было их у меня не четыре, а намного больше, только усиливало чувство клаустрофобии. Постоянные разъезды за рулем также приводили к тому, что к вечеру в теле появлялась отнюдь не здоровая усталость, а голова и вовсе непрозрачно намекала, что ее пора, как следует, проветрить. Нет, гулять мы, конечно, ходили — к реке, естественно, но после рабочего дня такие прогулки воспринимались, скорее, как необходимый моцион, чем как удовольствие. Да и потом — памятуя свой печальный прошлогодний опыт, купаться в мае я еще не спешил, а узкая полоса зеленых насаждений вдоль реки не может, согласитесь, идти ни в какое сравнение с настоящим лесом.

В предвкушении великого дня я даже за течением операции карателей у Татьяны в офисе стал следить менее внимательно.

Мог и догадаться, что у нее были свои соображения в отношении этой поездки.

По дороге я познакомился (в смысле, обоюдно) с Татьяниными сотрудниками, и, как обычно с ее окружением, сразу же завоевал их симпатии. Особенно просто оказалось найти общий язык с парнями — они с самого начала возликовали, что прибыло их полку по приготовлению мяса. С их точки зрения, женщин к этому ответственному мероприятию даже близко нельзя было подпускать, с чем я от всей души согласился. Особенно близко сошелся я с Димой Радзиевским — заядлым лыжником. Разговоры Саши Стропилова и Олега Федорова о футболе — их общей страсти — не затронули никакой особой струнки в моей душе; я никогда не был поклонником командных видов спорта — мне казалось, что они не позволяют индивидуальным талантам развернуться в полную мощь.