Ангел-мститель (СИ) - Буря Ирина - Страница 45

Самые свежие продукты питания следовало, однако, искать загородом, поближе к производящей их земле. Я сказал, что подумаю. Я смолчал, даже когда мне пришлось однажды вечером тащить наверх мешок картошки, привезенной нам без нашей просьбы и малейшего предупреждения. Но когда она предложила мне бросить Татьяну на полдня, чтобы привезти — Бог знает откуда! — пару литров парного молока… и заодно узнать, где там, поблизости ожидается свежее убитое мясо… и, наверное, еще и посмотреть, как его убивают…, я не выдержал.

Я вывел ее в коридор и очень вежливо — сдерживаясь изо всех сил — объяснил ей, что вполне в состоянии проследить за тем, чтобы Татьяна полноценно питалась, что отдых и спокойствие не менее важны для нее, чем любая свежатина, и что мне кажется недопустимым все чаще и чаще оставлять ее один на один со всеми домашними делами.

Пару дней все было спокойно.

Затем бабушке вновь срочно потребовалась пачка масла, и она напросилась поехать за ней вместе со мной. Я, глупый, даже обрадовался — вот хоть раз не будет без меня с Татьяной секретничать!

Одним маслом дело не обошлось. Бабуля принялась деловито семенить от одного отдела к другому и останавливаться возле каждого, обмениваясь с продавщицами вопросами о здоровье и делах вообще. Мне пришлось тащиться за ней — не выволакивать же ее за шиворот на улицу! И всякий раз она заканчивала обмен новостями торопливой фразой: «А вот это, Любочка (Манечка, Юлечка…), мои самые близкие соседи. Вот сейчас ребеночка ждут — так ты уж им, как приходят, подскажи, что у тебя самое свеженькое!» — после чего радостно улыбалась и мгновенно устремлялась к следующему прилавку.

В первый раз я просто остолбенел. Во второй — даже не успел вмешаться. В третий — перебил ее, едва сдерживаясь, чтобы не заорать:

— Варвара Степановна, Вам еще что-нибудь нужно?

— А вот в овощной еще, — просияла она. — Можно Танечке киви купить — очень полезные, я слыхала…

Я решительно взял ее под локоть, подвел к кассе и вытащил портмоне. Она всю дорогу еще что-то причитала — я молчал. Разжать зубы мне удалось, только когда мы уселись, наконец, в машину.

— Варвара Степановна, зачем Вы это делаете? — с трудом выдавил я из себя.

— А что такое? — забеспокоилась она, округляя глаза. — Я же как лучше хочу… вот познакомить с девочками, раз уж случай такой выпал…

— Варвара Степановна… — Честно говоря, никогда в жизни я еще так не гордился своей выдержкой. — Я хожу в этот магазин каждый день. Как Вы прекрасно знаете. Вам не приходило в голову, что мне уже как-то случилось… самому… раззнакомиться?

— Ну, уж нет! — радостно замотала она головой. — Одно дело — просто каждый день ходить, а другое — по имени обратиться, о житье-бытье спросить… Отношение совсем другое будет, как к своему.

Я вспомнил наших французов и их прогулки по местному рынку. Честно говоря, у них там тоже целый ритуал был — не просто «купил — продал»… Но, с другой стороны, их же никто за ручку не водил, представляя, как своего нового рассыльного…

— Варвара Степановна, — твердо сказал я, — спасибо, что познакомили, но отныне я все покупки буду совершать сам.

— Да что ты, что ты! — замахала она руками. — Когда это я навязывалась? Но раз уж так сегодня сложилось, я тебе еще пару слов хотела шепнуть. Про Танечку.

Я навострил уши.

— Что-то я заметила, — доверительно начала она, — что она в последнее время какая-то невеселая ходит…

Я еще больше напрягся — что я опять проворонил?

— И ты тоже, — остро глянула она на меня, — каждый второй день надутый, как мышь на крупу… — Она пожевала губами и решительно добавила: — Так ты это брось.

Хорошо, что мы еще с места не сдвинулись — точно во что-нибудь врезался бы.

— Что я должен бросить? — От удивления я даже не разозлился.

— Если у тебя на работе что приключилось, — назидательно проговорила она, — так это там и оставь, домой не неси. Тебе сейчас домой нужно с улыбкой приходить и с добрым словом — Танечка должна каждую минуту видеть, что все вокруг нее радуются и ее своей радостью согреть хотят.

Так, я — психолог. Я — психолог. Я каждый день на работе сталкиваюсь со всевозможными конфликтами, и еще ни разу не было, чтобы я не нашел из них выхода. Как я там своим клиентам советовал? Кричать — глупо, нужно вести диалог. И именно вести — не высказывая свою точку зрения, а задавая наводящие вопросы, ответ на которые очевиден и прозвучит из уст противной стороны.

— Варвара Степановна, — заговорил я мягко и рассудительно, — подумайте сами. Чтобы создавать Татьяне радостное настроение, мне нужно хотя бы рядом с ней находиться. Как же мне это сделать, когда я каждый вечер должен ее одну оставлять? Как же мне ее из магазина-то теплом согреть? Как Вы думаете?

— А вы вот еще и гулять совсем не ходите! — тут же зашла она с другой стороны. — А ей было бы приятно с мужем вечером по свежему воздуху пройтись…

— В магазин, после рабочего дня? — твердо стоял на своем я. — Или в деревню за молоком — полдня в машине со мной трястись?

Старушка заморгала.

— Так что давайте, Варвара Степановна, договоримся, — улыбнулся я, чувствуя, что профессиональные навыки начинают давать результат, — за покупками я буду ездить сам и один раз в неделю. А Вы уж заранее подготовьте список того, что Вам нужно. И — отдельно — того, что Вы нам посоветуете, мы Вам только благодарны будем. Когда прогуляться пойдем — в свободное время.

— Конечно-конечно, — закивала она с влажно заблестевшими глазами, — как скажешь, милый. Только ты уж не сердись на меня, если что — память-то уже совсем не та у меня…

Так, по-моему, если я и добился успеха, то определенно не ошеломляющего. Нужно будет для работы запомнить — сосредотачиваясь на лобовой атаке, нельзя и о флангах забывать. Взять бабулю с собой в магазин еще пару раз, что ли — для приобретения навыков обходного маневра? Уж слишком виртуозно вбила она мне в сознание мысль о моей собственной мрачности. Странно, я за собой такого не замечал. Может, со стороны виднее? Так Татьяна, вроде, не жалуется. Она, правда, опять какая-то рассеянная стала… И когда, спрашивается, ей со мной о чем бы то ни было говорить, если я с Тошей чаще в последнее время по душам общаюсь? Но не спрашивать же у него…

Не пришлось. Прямо на следующий день Тоша, как истинный друг, с чисто ангельской непринужденностью рассеял мои сомнения в пух и прах — в том смысле, что мои сомнения совершенно не стоят того, чтобы из-за них голову себе сушить.

Я в тот день примчался в офис пораньше и тут же направился к Татьяне — создавать радостную атмосферу.

— Я уже здесь, — шепнул я ей на ухо, чуть пожав ее незанятую мышкой руку.

— Не мешай, — проговорила она уголком рта, ни на миллиметр не повернув ко мне голову, — мне еще три письма сегодня отправить нужно.

Обидевшись, я отошел к Тошиному столу и устроился на самом дальнем от прохода его краю.

— Привет, — буркнул я, внимательно приглядываясь к Татьяне. Да нет, я бы не сказал, что она невеселая — обычное, рабочее, сосредоточенное выражение лица.

— О, а чего мы сегодня опять рычим? — вместо приветствия поинтересовался Тоша.

Я резко выпрямился. Что значит — опять?

Он услышал мой мысленный вопрос.

— Да ты в последнее время какой-то… — Он замолчал в поисках подходящего слова. — К тебе хоть и не подходи — того и глядишь, бросишься.

Интересно-интересно… Может, прямо с него и начать? В кризисной ситуации, правда, не стоит делать то, что от тебя ожидают. А то, если я на него сейчас брошусь, он больше ничего говорить не будет. Некоторое время. Пока в сознание не придет. А мне бы хотелось послушать, какой я еще в последнее время…

— Да что ты, Тоша! — вкрадчиво отозвался я. — Жизнь у меня просто… насыщенная, времени на болтовню нет. Тебе вот белой завистью завидую, — мстительно добавил я.

— Серьезно? — усмехнулся он. — Так, может, прекратишь завидовать, а просто возьмешь и расскажешь, чем это ты свою жизнь до белого каления насытил?