Ангел-мститель (СИ) - Буря Ирина - Страница 27

Вечером, забрав детей из школы, она сразу же набрала записанный накануне номер.

— Лиля, привет, это я, — проговорила она в ответ на отрывистое: «Да?»

— О, привет! — Голос у Лили сразу же изменился. — Ну, чем порадуешь?

— Да не очень-то и порадую. Муж сейчас помочь нечем не может, у них отчетный период по третьему кварталу — света белого не видят, — повторила она слова мужа, стараясь говорить как можно увереннее.

— Ну ладно, что же поделаешь, — вздохнула Лиля. — Витька обещал, что, в крайнем случае, у себя на заводе в столовой договорится. Будем надеяться, что для своих-то чего-нибудь несвежего не подсунут.

— Лиля, а я чем-то другим могу помочь? — неловко спросила та, которую позже назвали Мариной. — Я ведь понимаю: всех собрать — дело непростое.

— Помочь, говоришь? — Лиля задумалась. — Ну что ж, если Витька завтра в столовой договорится, я могу тебе пару телефонов дать — обзвонишь ребят, скажешь, где встречаемся. Да, вот еще одно, — помолчав, добавила она, — нужно будет с них деньги собрать. А то ведь, хоть и своя столовая, но как в той знаменитой фразе: «Утром — деньги, вечером — стулья». А в нашем случае и стулья, и столы.

— А что ж только пару? — тут же загорелась та, которую позже назвали Мариной.

— Да только тех, кто недалеко от тебя живет, — насмешливо ответила Лиля. — Ты же не поедешь на другой конец города за деньгами?

— Ну, на другой конец… наверно, не смогу, — запнувшись, ответила та, которую позже назвали Мариной. — У меня все же двое детей…

— Да-да, я помню, — легко согласилась Лиля. — Двое детей, муж на ответственном посту и весь дом на тебе.

— А может, я еще тем позвоню, кто рядом со мной работает? — предложила та, которую позже назвали Мариной. — Я вполне смогу с ними в обеденный перерыв встретиться.

— Серьезно? — удивилась Лиля. — Ну, давай — так, конечно, быстрее будет.

Та, которую позже назвали Мариной, положила трубку и с удивлением прислушалась к себе. У нее вдруг появилось ощущение какого-то… предвкушения. Нет-нет, не самой встречи, хотя ей очень хотелось увидеть знакомые лица. Господи, а узнает ли она их? Впервые за очень долгое время она почувствовала, что с нетерпением ждет завтрашнего дня, когда она сможет сделать не что-то просто нужное и полезное, а то, что принесет радость и ей, и многим другим.

На следующий день она получила от Лили список из десятка номеров телефона и, накормив семью ужином и дождавшись, пока муж устроится перед телевизором, чтобы послушать новости, засела за телефон в передней.

Коротко поговорить ни с кем не удалось. Все, казалось, были рады слышать ее голос, с интересом расспрашивали о ее жизни, с готовностью делились своими новостями и с нетерпением ждали грядущей встречи. С некоторыми, самыми близкими друзьями — подружками, в основном — она еще общалась некоторое время после института, до рождения сына, но ведь и с тех пор около девяти лет прошло…

Она даже не заметила, как закончилась программа новостей. В переднюю вышел муж и недовольно заметил: — Сколько можно на телефоне висеть? Мне могут с работы позвонить.

— Сейчас, минутку, — бросила она в трубку и, прикрыв ее ладонью, негромко сказала: — Но ты же сам говорил, что нам нельзя поздно звонить, когда дети спят.

— Это со всякой ерундой нельзя, — оборвал ее муж. — А мне по делу могут позвонить. Сказал же, что отчетный период идет.

— Я, что, каждый день телефон занимаю? — возмутилась она. — Мне ребят нужно обзвонить, сказать, где собираемся.

— Больше некому, что ли? — сердито буркнул муж.

— Я ни на одной встрече не была, — напомнила она ему. — Могу я хоть раз в жизни Лильке с Витькой помочь?

— С каким еще Витькой? — подозрительно прищурился муж.

— Со старостой нашим, — объяснила она. — Они всегда всей организацией занимаются — просто это, что ли?

— Человеку, уважающему свое и чужое время не нужен час, чтобы десять раз повторить адрес, по которому встреча состоится, — холодно заметил муж и ушел назад, в комнату, хлопнув дверью.

Она решила больше никому после ужина не звонить. В самом деле, и работа по дому застопорилась, и напряженная ситуация в семье никому не нужна. У мужа тяжелый период на работе, и детям внимание уделить нужно, да и самой себе настроение портить не хочется. Значит, звонить только до его прихода домой или на работе, в обеденный перерыв.

О том, чтобы звонить по своим личным делам в рабочее время, даже речи быть не могло. Тем более, что и работы, как назло, навалилось больше обычного. Ей нужно было срочно перемерить все Аллины образцы (руководитель лаборатории велел ей сделать это в первую очередь) в то время как ее уже поджидала следующая партия, хозяин которой не поленился лично принести ее ей — с душевной просьбой сделать измерения как можно скорее.

Она заметила, что на работе ее телефонные звонки почему-то заканчивались быстрее. Вот опять муж прав оказался, подумала она. На работе люди, действительно, совсем иначе ко времени относятся. Сообщив очередному одногруппнику время и место встречи, ей оставалось лишь договориться с ним (или с ней), где он (или она) сможет передать ей деньги на аренду столовой. Мало кто мог сделать это сразу — с большинством из своего списка она условилась встретиться на следующей неделе: в обед у метро или после работы, по дороге домой, на своей станции.

Но двое из них — Лида Федотова и Слава Загоруйко — работали в соседнем НИИ и смогли выйти ей навстречу (в обеденный перерыв, разумеется) прямо на следующий день. Так они и простояли, болтая, целый час на бульваре. Во время учебы та, которую позже назвали Мариной, ни с одним из них особо близко не дружила, но минутная встреча (никому из них даже в голову не пришло присесть на скамейку) почему-то затянулась, невзирая на прохладный осенний день и все возрастающую вероятность остаться без обеда.

Для начала они с радостным удивлением отметили, что все еще в состоянии узнать друг друга. Вернее, Лида со Славой, которые работали в одном и том же учреждении, узнали ту, которую позже назвали Мариной, а она — их. После чего они принялись подтрунивать над ее «непревзойденной способностью маскироваться в толпе», поскольку за все эти годы им ни разу не удалось заметить ее в автобусе, «доставляющем тружеников мысли к рабочим местам и назад, к метро».

— Мы даже решили, — пошутил Слава, — что тебе муж личного шофера предоставил.

Вспомнив разговор с учительницей, та, которую позже назвали Мариной, смутилась.

— Да вы что! — ответила она, неловко дернув плечом. — У мужа машина, конечно, есть, но она же служебная — не хватало еще, чтобы он меня на работу возил.

— А чего? — удивилась Лида, мечтательно прищуриваясь. — Я бы, например, не отказалась. Уж куда приятнее, чем в этой давке по два раза в день… Хотя я бы с таким мужем, наверно, вообще не работала.

Та, которую позже назвали Мариной, перевела разговор на работу, чтобы вернуть их к рассказу о своих успехах — ей-то на этом поприще похвастаться было нечем. Но вместо этого, как-то незаметно они углубились в воспоминания — о том, где, когда и при каких именно обстоятельствах уже и в те годы проявились «непревзойденные способности» каждого из них. Каждый случай вызывал в памяти другие — один забавнее другого, и та, которую позже назвали Мариной, вдруг с удивлением обнаружила, что ей совсем не обидно, что ее постоянно обрывают на полуслове, и она сама без малейшей опаски перебивает собеседников, чтобы поделиться очередным всплывшим в памяти казусом.

Эта встреча так напомнила ей атмосферу ее студенческой жизни, что у нее сердце защемило. Ведь умели же они настолько беззлобно подшучивать друг над другом, что никому даже в голову не приходило обижаться — наоборот, все изо всех сил напрягали воображение, чтобы превзойти шутника в остроумии. Как же ей не хватало всего этого в последнее время! И когда, в самом деле, она успела превратиться в эдакую солидную матрону?

Шутки шутками, но ее «непревзойденной способностью» всегда было умение учиться. Неважно где, и неважно чему. В школе она получала одинаково отличные отметки — что по алгебре с геометрией, что по истории с литературой, честно выучивая все заданное по учебнику и выполняя все, без исключения, домашние задания. Она ни разу в жизни не прогуляла ни одного урока, а однажды даже на экзамен пришла с высокой температурой, невзирая на протесты матери.