Сладкий яд или я на все согласна. Часть 2 (СИ) - Гетта Юлия - Страница 19

Похоже, это совсем не страшно, даже наоборот, заводит, очень заводит, между ног мгновенно нарастает напряжение, и появляется уже знакомый жар.

Но, как оказалось, я слишком рано сделала выводы. Следующий шлепок был гораздо большей силы, и заставил меня закусить губу, чтобы удержать едва не слетевший с губ вскрик. А когда его рука опустилась на мою попу в третий раз, сдержаться было уже почти невозможно, но я старалась, как могла, давясь глухим стоном.

- Не сдерживай себя. Кричи. Здесь отличная шумоизоляция.

Его рука теперь снова ласкала обожженную ударом нежную кожу, а я вопреки здравому смыслу думала в этот момент только о том, какой же у него потрясающе красивый низкий голос…

Боль от нового, наиболее мощного шлепка, ударной волной прошла сквозь все мое тело, и на этот раз я громко закричала, позволяя ей захватить меня, подчинить, заполнить вены адреналином. Напряжение внизу возросло до предела, там все пульсировало, ныло, отчаянно просило прикосновений.

И это… нравилось мне. Безумно нравилось. Этот контраст сводил с ума, хотелось продлить эти ощущения, усилить их, понять, как далеко всё может зайти…

Мои губы разомкнулись сами собой и на выдохе громко произнесли:

- Ещё…

Услышала, как сзади раздалась тихая усмешка, и уже в следующее мгновение я получила желаемое.

Боль. Взрыв. Мой сдавленный крик. Огонь по венам. Огонь внизу живота.

- Ещё!

Он делал, как я просила. Один за другим наносил короткие интенсивные удары. Ещё, ещё и ещё. Я знала, что могу остановить его в любой момент, но не останавливала. Я хотела пройти через это, прочувствовать всё до конца, проверить, испытать себя на прочность, и все больше погружалась в это огненное безумие. А потом вдруг что-то неуловимо изменилось, перевернулось с ног на голову, и я словно попала в другую реальность. Где нет боли, нет мыслей, нет ничего, кроме одного только сумасшедшего наслаждения. Не знаю, как долго это длилось, время для меня перестало существовать. Эйфория, безграничное счастье, невесомость, не знаю, как ещё это описать, какими словами передать своё состояние, но я словно парила в облаках, словно побывала в раю, и совершенно не волновалась о внешнем мире, который остался там, внизу, где-то очень далеко.

И только он был рядом со мной. Я чувствовала его присутствие, чувствовала, как он ласкает меня, как стягивает через голову мое платье. Как входит в меня, подпитывая моё необыкновенное состояние потрясающим чувством наполненности. Я не сразу это осознала, но в какой-то момент поняла, что именно он и был той самой эйфорией, в которую я погрузилась, он и был моим персональным раем. Позже я узнаю, что этому состоянию есть научное объяснение, и называется оно сабспейс, но пока это не имело для меня никакого значения. Ничего вокруг не имело значения, кроме того, что он рядом. Испытывая к нему чувство бесконечной благодарности и безграничной любви, готовая сделать для него абсолютно всё, что попросит, я растворялась в нём. Отдавала всю себя без остатка… И ничего прекраснее этого я в жизни своей не знала.

***

Плавный ход машины укачивал, и, даже, несмотря на довольно громкие басы звучавшей в салоне музыки, меня утягивало в сон, но засыпать я не хотела. Вова попросил Марка отвезти нас домой, и теперь я нежилась в таких уютных и родных объятиях на заднем сидении дерзкого спортивного автомобиля. Я чувствовала себя довольной и очень уставшей. А ещё какой-то новой, взрослой, и… порочной. Но эта характеристика нисколько не огорчала меня, а наоборот, даже нравилась. Более того, я как будто даже была горда этим.

Возможно, с точки зрения приличного общества, всё, что произошло сегодня между нами - это плохо и неправильно, но меня нисколько это не смущало. Меня не волновало общественное мнение, или общепринятые нормы морали. Единственное, что меня волновало здесь и сейчас, это его мнение, и то, что только мы с ним вдвоём считаем правильным. А мы оба сейчас были довольны и счастливы. Я это знала, чувствовала.

А ещё я чувствовала огромную благодарность к Марку. Кто знает, если бы не он, сегодня все могло бы сложиться совершенно иначе. Когда мы выходили из машины, я немного задержалась, и, поймав в зеркале заднего вида его взгляд, одними губами произнесла:

- Спасибо!

Он улыбнулся в ответ и подмигнул мне:

- Не за что, птичка.

***

Эту и следующие две ночи я провела в объятиях любимого мужчины. Он был очень внимателен и нежен ко мне, боли больше не причинял, и я об этом его больше не просила. То, что произошло в клубе, мне хоть и понравилось, но пока попа ещё ныла, повторять что-то подобное совсем не хотелось. И он будто это чувствовал или понимал, а может, и сам пока ничего такого не хотел. Мы занимались самым обычным сексом, точнее, обычным с объективной точки зрения, для меня же каждый миг, проведённый рядом с ним, был волшебным.

Мы все время были вместе, не считая моих занятий. Каждое утро он отвозил меня на пары, а после сразу забирал, мы ехали к нему, или в какое-нибудь заведение, пообедать или поужинать, а после все равно снова к нему.

Много разговаривали обо всем на свете, и он был настолько интересным собеседником, каких я никогда ещё в жизни своей не встречала.

Удивительно было то, что наши мнения практически во всем очень сильно расходились. То, что он говорил мне, всегда по началу казалось неправильным, иногда даже абсурдным и возмутительным. Но когда он объяснял свою точку зрения, в моих взглядах всё начинало переворачиваться с ног на голову, и в итоге я с удивлением для себя понимала, что он прав, и всё, что он говорит, на самом деле очень даже справедливо и обоснованно.

- Какая твоя любимая книга? - спросил он однажды, после того, как мы подряд несколько часов любили друга, а после уставшие лежали голышом на кровати, и его рука медленно скользила вверх и вниз по моей спине, нежно лаская кожу.

- Грозовой перевал, Эмили Бронте, - не задумываясь, ответила я.

С тех пор, как я прочла эту необычную и удивительную историю, не было ещё ни одной книги, которая настолько бы запала мне в душу и смогла бы перебить столь сильное впечатление.

- Не читал, к сожалению, - ответил он, проводя пальцами дорожку вдоль моего позвоночника. – О чём она?

- Она о любви. Но не о такой, о которой все мы все с детства привыкли читать в сказках, а о настоящей. Которая несет в себе не только радость и счастье, но и боль, разочарование, и даже разрушение, но от этого она не становится менее прекрасной, – с удовольствием поделилась я. - А какая твоя любимая книжка?

- Сто лет одиночества Гарсии Маркеса, - ответил он так же, как и я, не задумываясь.

Я читала эту книгу. Но она мне совершенно не понравилась. Более того, я не понимала, как подобное вообще может кому-то понравиться? Я даже приподнялась на локтях и недоуменно посмотрела на него. Очень тяжёлый роман, где описаны тяжёлые, несчастливые судьбы людей, никто из которых в итоге так и не стал счастливым. До середины книги я вообще не понимала, что к чему, и с какой целью автор описывает все эти события, но ближе к середине меня, наконец, осенило. Каждый герой, несмотря на то, что он жил в семье, имел близких людей, любил - на самом деле был очень одинок. Насколько я поняла, в этой книге Гарсиа Маркес пытался раскрыть идею врожденного одиночества человеческих душ. Но от этого книга не стала мне нравиться больше, а скорее наоборот, вызвала нестерпимую грусть и тоску. Уж слишком депрессивным тогда получается наше существование. Каждый человек, наверное, иногда чувствует себя одиноким, но все же хочется верить, что это временное чувство, и никак не является сутью нашего бытия.

- Почему? - спросила я, напряжённо вглядываясь в его лицо. - За что эта книга стала твоей любимой?

- Она обнажает сущность человеческой души, - подтвердил он мои собственные мысли.

Только в отличие от меня, он, похоже, был с этим согласен. А вот я согласиться никак не могла.

- Нет, - завертела я головой, - Она убивает надежду. Она показывает жизнь, как безысходность. Словно мы все заранее обречены на страдания.