Флеш Рояль (СИ) - Тоцка Тала - Страница 47

— И изменить своей Диане? Что ты друг мой, с такими девочками не надо играть, Вадим, их надо любить и читать им стихи.

Динка явно услышала зубовный скрежет, раздавшийся — не может быть! — сразу с двух сторон. Справа подошел Тимур и внаглую уселся за покерный стол, развернувшись к ним. Максим продолжал возвышаться за спинами игроков. Динке стало смешно.

— «Выткался на озере алый свет зари. На бору со звонами плачут глухари. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло», — Александр сделал паузу и посмотрел на нее, выжидая.

— «Только мне не плачется, на душе светло», — закончила за него Динка, раскладывая карты.

— А ты помнишь, что там дальше? — он вдруг хитро взглянул на нее. — «Зацелую допьяна, изомну, как цвет…»

— Ну, это же Есенин, у него все так, — Динка снова сгребла выигрыш. Вот и славненько, а то только что три раздачи подряд выплачивала. Долго они мурыжат вторую тысячу. — Мне его «Скандалист» больше нравится.

— Вадим, а я не верил, что где-то остались девушки, которые любят поэзию, — в глазах Александра прыгали смешинки, но было еще что-то, что совершенно завораживало Динку.

— Я и не люблю, — призналась она. — Это мама любит, я подсмотрела у нее в сборнике.

— А что ты там ещё подсмотрела, душа моя?

Динка задумалась. Пожалуй, этот стих нравился ей больше всего.

— «Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…»

— Все, — Александр хлопнул себя по колену и достал следующую тысячу. Ну наконец-то. — Я влюбился в нее, Вадим. Хорошо, не поэзия. Живопись?

— Дали, — не задумываясь, ответила Динка.

— «Сон, навеянный полетом пчелы»? — саркастически взглянул на нее Вадим, Александр разочарованно хмыкнул. Ну да, репродукцию этой картины печатали разве что не на туалетной бумаге.

— «Рынок рабов и невидимый бюст Вольтера», — удивленно покачала головой Динка.

— И где там Вольтер? — внимательно прищурился Александр.

— Да посередине прямо, где монашки. Правда, я долго не могла разглядеть, — призналась она, — а когда уходила, обернулась и сразу увидела.

— Где увидела? — уточнил Вадим.

— На выставке.

— Она на выставки ходит, — простонал Александр. — Решено, друг мой, я женюсь.

— Так ты женат, — напомнил ему Вадим.

— Помню я, помню, — отмахнулся Александр. Да, кольцо на его пальце Динка увидела сразу. — Но позволь мне хотя бы помечать.

Динка сама поражалась, как так выходило. Она сначала давала ему выиграть, а потом за пару раздач забирала все вчистую, и мужчина снова менял деньги.

— Тебе нравится наша игра? — негромко говорил ей Александр и заглядывал в глаза. И Динка неожиданно отмечала, как от его бархатного голоса по телу бегут мурашки. Потрясающе сексуальный голос у этого красивого мужчины. — Я все время проигрываю, а даже этого не замечаю. Видишь, как у нас все идет? Как хороший секс, неспешный и неторопливый. Ты любишь такой?

Неспешный и неторопливый? Скорее сносящий все на своем пути, как цунами, накрывающий с головой и оставляющий от разума жалкие ошметки, но она знала только одного мужчину, с которым такое было бы возможно, и сейчас он неотрывно следил за игрой.

— Вы хотите, чтобы меня уволили? — снова улыбнулась Динка, подавляя дрожь в пальцах и сама себе изумляясь, она видела, как перекосило Домина и была за это несказанно благодарна Александру. Справа вообще доносилось грозное утробное рычание, или этого никто кроме нее не слышит?

Ей очень нравилась их игра, и сам мужчина однозначно нравился. Впервые за все это время Дина смотрела на мужчину и не сравнивала его с Максимом. И он ее… волновал.

— «Постель из ландышей пуста, лети в мой сад, голубка», — напевал себе под нос Александр и смотрел на Дину, а ей было уютно под этим взглядом, тем более, когда по верхам метались молнии, извергаемые Доминым. Да какие там молнии, настоящий перекрестный огонь.

— «И роза падает с куста, тебе на грудь, голубка», — продолжал напевать и завораживающе смотреть Александр, проигрывая третью тысячу и даже не догадываясь о тех ужасающих воронках от прицельно бьющих снарядов, которые дымились вокруг карточного стола.

***

— Алексей, смени крупье, — раздался холодный голос Домина, звучал он жестко и отрывисто, — они уже пять часов стоят за столом.

— Я буду играть только с девушкой, — развернувшись вполоборота, не менее жестко ответил ему Александр.

— Алексей, они пропустили ужин, — продолжил так, словно внизу тявкала мелкая собачонка.

— Спасибо, я не голодна, Максим Георгиевич, — сказала Дина, глядя в глаза Домину и увидела, что тот едва сдерживается. Тимур поднялся из-за покерного стола и подошел ближе. И у нее мороз по коже пошел.

Если Горец всегда источал вокруг флюиды агрессии, то Тимура она привыкла воспринимать, как милого парня из соседнего дома, и теперь Динка поняла, как ошибалась. Все правильно, правой рукой Горца милые парни из соседнего дома не становятся. В его раздутых ноздрях, взгляде изподлобья сквозило что-то звериное, и Динка вдруг испугалась за Александра. Еще убьют его эти два бешеных придурка.

Зато Александр вел себя совершенно спокойно. Вадим рядом чуть напрягся, его рука скользнула к борту летнего светлого пиджака. Там оружие, точно. Никак он телохранитель, а не приятель, а Динка еще удивлялась, зачем в такую жару нужен пиджак, пусть и летний. Тимур заметил движение и плавно переместился за спину Вадима. Александр подался вперед и заговорщицки спросил у Динки, кивком головы указывая назад:

— Что, автомат под сидением возит?

— Не знаю. Я не езжу в его машине, — холодно ответила Динка и увидела, как закаменело лицо Домина. Ей было неприятно, что Александр понял причину такого настроения у себя за спиной. Она не принадлежит ни одному из этих двоих, она совершенно свободна, и это ее право общаться с понравившимся мужчиной.

Александр снова развернулся и сказал недовольным голосом, ни к кому не обращаясь.

— Сохраняйте спокойствие, господа. Послушайте хорошую музыку, «Лунную сонату», например.

Динка замерла. «Лунная соната». Бетховен. Игорь Константинович Чайковский, столичный авторитет, на которого работали Максим и Тимур, а Александр, стало быть, знакомый того самого Бетховена. Забавная картина вырисовывалась. Вадим тоже развернулся к тем двоим и развел руками:

— Свои, — и добавил, немного свысока, покачав головой: — Пацанва…

— Девушки должны отдохнуть и поесть, — упрямо продолжил Домин, но уже заметно сбавив обороты.

— Тогда мы поужинаем с ней в баре, — встал Александр.

— Я не голодна, — мотнула головой Динка, у нее от страха пересохло во рту, она уже была уверена, что миром дело не кончится. Рассиживаться в баре с Александром на глазах у Горца с Тимуром, пардон, Тамерланом, точно не лучший вариант развития событий. — Я только кофе выпью, если можно. И воды, — добавила, глядя на Алексея. Чихать она хотела на эти бандитские расклады, ее начальник Лешка. И тот, поняв посыл, с благодарностью кивнул.

— Тогда несите нам сок, кофе и бутерброды, — Александр вернулся за стол и подмигнул Динке. — Не могу оторваться от тебя, душа моя.

Динка слабо улыбнулась в ответ. То, что мужчина оказался очередным криминальным авторитетом вовсе ее не радовало. Хотя местным до него было, конечно же, как до Луны и Динка подозревала, что столичным тоже. А может, он все-таки не авторитет? Про Бетховена Динка тоже слышала, что он в миру всего лишь бизнесмен, правда, самых высших эшелонов.

Усилием воли она отогнала эти мысли, а то уже начинала чувствовать себя комиссаром Каттани. Ей нет дела ни до Горца, ни до Бетховена, ни до Александра. Она даже в догадках терялась, какая у него кличка. Может, Лорд? Нет, не так, Милорд. Есть в нем что-то аристократическое.

Официант принес напитки, Динка с удовольствием отхлебнула холодный сок. Александр взялся за чашку и случайно плеснул на сукно. Он тут же поставил чашку на место, выхватил из кармана платок и принялся тереть им пятно.

— Что вы делаете! — округлила глаза Динка и позвонила в колокольчик. — Сейчас официант все уберет!