Флеш Рояль (СИ) - Тоцка Тала - Страница 10

Максим? Класс, теперь он для нее Максим. А завтра как она его назовет? Мой принц? Похоже, злиться следовало исключительно на саму себя, никто не виноват, что она в последнее время не в состоянии контролировать ни свои мысли, ни свои эмоции, ни свой длинный и, как верно подметил Леша, проблемный язык.

Минуточку, а теперь крохотный ньюанс: последнее время — это всего лишь последние сутки. Неужели? А она была уверена, что это длится не меньше месяца. И как ее угораздило-то?

Динка осторожно, чтобы не потекла тушь с ресниц, смочила холодной водой пылающие щеки, вцепилась в волосы и с тоской уставилась на себя в зеркало. Она специально задержалась в дамской комнате и вслушивалась через дверь в низкие, раздраженные голоса Тимура и Плоского, доносящиеся из холла. Ей не хотелось видеть никого из этой четверки.

И в чем был неправ Алексей? «Сегодня Горец за тебя заступился, завтра неизвестно что ему в голову стукнет». Смотри ж ты, как в воду глядел.

Динка расширенными от изумления глазами снова всмотрелась в зеркало. Так вот оно что. Она не ожидала, что Горец устроит им с Юлькой этот унизительный прилюдный допрос? «Чего же ты ждала? Что подойдет, обхватит сильными руками ладонь, заглянет в лицо, отведет со лба упавшую прядь… И спросит нежно и грустно, не ты ли, милая, хитрила и дурачила хорошего честного парня?»

Пришлось снова остужать лицо холодной водой. Пора понять, что она попала совсем в другой мир. Незнакомый. Опасный. Звериный. Здесь не работают никакие законы и правила из ее привычного, родного мира, здесь все по-другому. И люди здесь другие, с ними нельзя так, как она привыкла.

Нужно либо принять их правила, либо бежать без оглядки. Или же окружить себя прозрачной оболочкой, щитом, не пропускающим ненужные звуки, не поддаваться чувствам, а просто идти напролом, не слышать и главное, не слушать. Тогда у нее есть шанс.

Остаться собой, не дать разодрать свой внутренний мир по частям, распыляясь и расточаясь понапрасну. Два года, просто продержаться каких-то два несчастных года.

Шаги отдалились, хлопнула входная дверь. Убрались, наконец-то, теперь можно выходить. Динка промокнула лицо бумажным полотенцем и выскользнула в холл. Она как раз шла по проходу, когда увидела выходящего из-за бара Домина.

«Что ж тебя нелегкая никак не приберет?» Динка метнулась назад, лелея слабую надежду, что тот ее не заметил, главное проскочить в холл, тогда можно будет благополучно переждать в туалете, пока Домин не исчезнет. Но надежда не оправдалась.

— Дина! — окликнул Домин коротко и резко, сразу видно, привык командовать, и она от неожиданности остановилась, так непривычно прозвучало ее имя из его уст. Локоть зажали металлические тиски, и теперь голос Домина зазвенел у самого виска: — Подожди. Идем поговорим.

И, не дожидаясь ответа, он потянул ее в холл, все так же крепко сжимая локоть.

— Отпусти. Те, — Динка попыталась высвободить руку, но тиски держали крепко и надежно. — Мне больно.

— Извини, — Домин разжал пальцы, но тут же вернул их назад, уже не сжимая, а просто касаясь ладонью ее руки. И от этого легкого касания от локтя до кончиков пальцев мгновенно побежал холодок.

— Дина, — он наклонился к ней, почти упираясь подбородком в ее макушку, — я должен был выяснить.

Она подняла глаза и заставила себя взглянуть на Домина. Тот смотрел на нее безо всякого намека на недавнее веселье, очень серьезно и, будь Динка восторженной романтичной барышней, она бы поклялась, что даже несколько виновато.

— Что бы Шахматист не говорил, мне все равно. Но я должен знать правду для твоей же безопасности.

Она почувствовала у виска его сбившееся дыхание, и сердце натужно застучало, глухо отдаваясь в затылке. Динка продолжала вглядываться в его лицо. Она уже знала, как выглядит Домин Насмешливый, Домин Бесцеремонный, Домин Молчаливый. И со всеми этими мужчинами она успела познакомиться за последние сутки? Мало того, она могла сходу их различить и даже пытаться им противостоять. А вот Домин Оправдывающийся — это было слишком.

Все чувства вдруг разом схлынули, руки предательски задрожали, и Динка с ужасом поняла, что еще чуть-чуть, и она разревется прямо перед не сводящим с нее глаз Горцем. Она заморгала часто-часто, чтобы не дать слезам выплеснуться наружу.

— Дина, ты меня слышишь?

— Да, — сказала отрывисто, опустив голову, чтобы он ничего не заметил.

Кажется, все же заметил, замолчал, по-прежнему едва касаясь ее руки в районе локтя. Голос зазвучал тише.

— Хочешь, возьми выходной? Я скажу Алексею. Поехали, я тебя отвезу.

— Нет, — она даже головой замотала.

— Дина, посмотри на меня.

— Нет, — она даже отпрянула и почувствовала, как локоть снова зажимает в тиски. Нужно срочно разозлиться, Динка попыталась изо всех сил, но злиться не хотелось. Хотелось обхватить ладонями сногсшибательно пахнущую шею, спрятать лицо на мощной, обтянутой черной водолазкой грудной клетке и рыдать до скончания века. Как, как можно было всего лишь за сутки так катастрофически поглупеть?

— Дина, ты не должна на меня обижаться, так было нужно. Я отвечаю за всех вас и должен быть уверен в каждом.

Хуже Домина Оправдывающегося мог быть только Домин Справедливый. Воображаемый прозрачный щит вспыхнул и заискрился вокруг нее, повторяя очертания тела и надежно отгораживая ее от Горца. Динка сделала вдох, слезы высохли, она осторожно забрала руку. — Извините, Максим Георгиевич, мне нужно идти.

***

Динка проснулась и тут же посмотрела на часы. Времени еще полно, можно полежать с закрытыми глазами, но, окинув взглядом стафф-рум, испуганно вскочила и вжалась в мягкий угол. На противоположной стороне диванного уголка, сложив руки на груди, а ноги на пододвинутый стул, безмятежно спал Домин. Он был без куртки, в тонком бежевом свитере, значит, успел съездить домой переодеться. Динка, открыв рот, смотрела на спящего Домина, а сама лихорадочно пыталась нащупать ногой туфли. Домин зашевелился, заерзал и тоже открыл глаза.

— Доброе утро, — он поднял руки, потягиваясь, и сел, морщась и держась за спину, — как же тут неудобно.

— Максим Георгиевич? — Динка потрясенно таращила глаза. — Что вы здесь делаете?

— Сплю, не видишь разве? — буркнул тот, распрямляя ноги, при этом кряхтя так, словно ему лет сто. Он поморщился и повернулся к Динке. — Слушай, ты это специально? Я что, такой старый? Хватит доставать меня этим Георгиевичем.

— Почему вы спите здесь, вы что, бездомный?

Домин встал и еще раз потянулся.

— Мы с тобой вчера не договорили, я решил подождать, пока ты проснешься. Сейчас мы выпьем кофе, ты позавтракаешь, и я отвезу тебя в университет.

— Но в баре никого нет.

— Не беспокойся, я пока еще в состоянии сварить кофе без помощи бармена.

— А разве вам можно…

— Это мое казино, если ты не знала, — чуть наклонился вперед Домин, — и мой бар. Здесь мне можно все.

Динка продолжала таращить глаза.

— Слушай, не делай так, ты и правда похожа на куклу, — сказал Домин и вышел из стафф-рума.

Динка вскочила и подбежала к зеркалу. Ну ничего так, слегка взлохмаченная, но в принципе, могло быть и хуже. Она достала расческу и косметичку, и принялась спешно придавать себе божеский вид.

Когда Дина вышла в бар, Домин доваривал вторую чашку кофе. Он указал ей на крайний столик в зале:

— Садись, сейчас все будет готово.

Через пару минут перед ней стояла дымящаяся чашка, нарезанные сыр и ветчина, наверняка Домин стянул их из холодильника в баре. Ну не с собой же привез, в самом деле. Сам он уселся напротив, вытянул ноги и отхлебнул из чашки.

— Почему ты не ешь?

— Я не привыкла завтракать.

— Это плохо. Нужно завтракать, ты испортишь себе желудок, — он подцепил кусок ветчины и отправил в рот.

— Мое отчество Владимировна, — сделав глоток, сообщила Динка.

— И? —Домин жестом призвал ее продолжать. — Мне следует тебя так называть?

— Нет. Именно Владимировна, а не Максимовна. Вы не мой папа, чтобы так обо мне печься, Максим Георгиевич. С чего вдруг вы озаботились моим здоровьем?