Опасный пациент - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 1

© И. Ю. Куберский, перевод, 2019

© Е. А. Королева, перевод, 2019

© А. Е. Герасимов, перевод, 1991

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство Иностранка®

– Не двигайся, – выдохнула она, лаская его спину. – Стоп… не двигайся.

Он замер, прижавшись к ней. Опыт прошлых свиданий подсказывал ему: исполняй ее желания. Сейчас она начнет извиваться, как угорь, и в порыве страсти они вознесутся над землей, слившись воедино.

На полу возле кровати лежала сброшенная в спешке одежда.

Внезапно женщина прогнулась, дыхание ее участилось. В этот самый момент дверь спальни бесшумно отворили. Любовники не заметили появления в доме третьего.

Высокий человек застыл, наблюдая за ними. Когда из горла женщины вырвался крик – тот крик, который за все время их неудачного брака ему довелось слышать лишь однажды, – он закрыл дверь и вернулся в неприбранную гостиную.

Комната с валявшимися повсюду вещами, пыль на сервировочном столике и экране телевизора, переполненные пепельницы, бумаги, книги, непрочитанная корреспонденция – все стало как бы четырехмерным. Он почувствовал, что не в силах вернуть четкие очертания окружающим его предметам. Их контуры стали расплывчатыми, искаженными.

Снова услышав ее крик, он прижал холодные ладони к вискам. Затем из-за двери спальни донесся стон, который мог вырваться из глотки животного.

Тонкая нить, на которой держался его рассудок, лопнула. В течение последних месяцев она была натянута до предела. Раньше или позже она обязательно бы порвалась. Мужчине, находившемуся в спальне, не повезло, что это произошло именно сейчас.

Высокому человеку вдруг стало лучше. Предметы обрели резкость. Не обращая внимания на звуки, доносившиеся из спальни, он тихо вышел из гостиной и направился на кухню, оснащенную самыми современными приспособлениями и устройствами, которые она заставила его купить из соображений престижа, но никогда не использовала. Он вытащил из ящика стола тесак, подаренный ему на Рождество женой. Солнечный луч, прошедший сквозь окно кухни, блеснул на лезвии четырехдюймовой ширины. Деревянная ручка, прошитая медными заклепками, легла на его ладонь.

Он вернулся в гостиную. За окном виднелись деревянные домики лаборатории, где он самозабвенно трудился последние три года. Минут двадцать он стоял, время от времени пробуя пальцем острое как бритва лезвие. Наконец раздался голос его жены:

– Я хочу пить. Послушай, дорогой… пусти меня. Умираю от жажды!

С ножом в руке он медленно подошел к двери спальни. Услышал шорох возни. Единственный человек, которому он доверял, произнес:

– Хочешь пить, крошка? Придется обождать.

– Дай мне пить!

Она умела отдавать приказы мужчинам.

– У нас полно времени. Он вернется не раньше завтрашнего дня.

– Хорошо. Я и сам не прочь промочить глотку, но ты останешься на месте… поняла?

Она засмеялась:

– Не бойся, не убегу.

Ложе, которое высокий мужчина давно не делил с женой, скрипнуло. Он услышал, как ноги зашлепали по паркету. Дверь распахнулась.

Мужчины застыли друг перед другом. Хозяин дома вонзил нож в тело гостя и двинул рукоять вверх, потом вниз.

Человек, которому он верил, начал падать лицом вперед. Убийца отскочил назад. Эти секунды спасли жизнь женщине, лежавшей на постели. Она всегда отличалась быстротой. Вскочив с кровати, она метнулась к двери гостиной и успела запереть ее на замок. Но она понимала, что жизни ее по-прежнему грозит смертельная опасность. Сорвав трубку с аппарата, она закричала, обращаясь к изумленной телефонистке:

– Спасите! Убивают!

Дверь спальни затряслась под ударами человека, потерявшего рассудок. Бросившись в ванную, женщина заперлась там. Она стала кричать в окно, слишком узкое, чтобы через него можно было выбраться наружу.

Герман Радниц пересек холл отеля «Бристоль Кемпински» и отдал портье ключ от номера.

– Добрый вечер, сэр. – Портье приветствовал постояльца почтительным полупоклоном, какого удостаивались лишь самые важные гости отеля – лучшего отеля в Западном Берлине. – Машина уже ожидает.

Радниц кивнул. Это был массивный, крепко сбитый человек с толстым крючковатым носом. Считавшийся одним из богатейших людей мира, Радниц, опутавший своими финансовыми щупальцами весь земной шар, диктовал свою волю послам, цюрихским гномам, воротилам нью-йоркской и лондонской бирж. Словно смертоносный паук, притаившийся в центре сплетенной им паутины, ради приумножения своего состояния Радниц мог проглотить любую зазевавшуюся жертву.

Радниц был одет в черную каракулевую шляпу и черное пальто с опушкой из меха дикой норки. На булавке, вколотой в его черный шелковый галстук, сверкал великолепный бриллиант – любой шейх был бы рад заполучить такой камень в свою коллекцию. От его облика веяло могуществом, богатством и привычкой к роскоши. Но холодный взгляд стальных, полускрытых тяжелыми веками глаз выдавал жестокий нрав.

Радниц направился к стеклянной двери отеля, услужливо открытой для него швейцаром задолго до того, как постоялец приблизился. Швейцар приподнял фуражку и почтительно поклонился важному гостю, но Радниц равнодушно прошел мимо. Он спустился по ступеням в объятья промозглого вечера, где возле черно-серебристого «роллс-ройса» его ожидал личный шофер и слуга японец Ко-Ю.

– У меня встреча у Бранденбургских ворот в шесть. Сорок минут потребуется, чтобы пересечь границу, – сказал Радниц. – Время рассчитывай сам.

Ко-Ю дождался, пока Радниц усядется, затем захлопнул дверь и проскользнул на водительское сиденье. Машина тронулась.

Радниц неспешно выбрал сигару в кедровом ящичке, встроенном в роскошный бар возле сиденья. «Роллс-ройс» был произведен по индивидуальному проекту, предусмотревшему все, что только мог пожелать будущий владелец: коктейль-бар, коротковолновый приемник, телевизор «Сони», телефон, компактный холодильник и электрический подогреватель блюд. Радниц раскурил сигару, затем, включив свет, достал из портфеля бумаги и погрузился в чтение.

Десять минут спустя машина замедлила ход: они подъехали к границе с Восточным Берлином. Проплывавшие мимо щиты пестрели надписями на английском, немецком и русском:

Пограничник, приветливо осклабившись при виде «роллса», разрешил им проехать. Двигаясь с черепашьей скоростью, автомобиль приблизился к могучему красно-белому стальному шлагбауму, установленному поперек дороги на бетонных опорах. Шлагбаум преграждал путь в Восточный Берлин. «Роллс-ройс» остановился. Пограничник в меховой шапке и с кобурой на поясе заглянул в окно машины. Открыв окно, Радниц протянул ему паспорт. На его пухлом лице невозможно было прочесть ни одной эмоции: Радницу не нужны были неприятности. Встреча, назначенная по ту сторону барьера, была слишком важна, чтобы ставить ее под угрозу срыва, расстраивая чувствительного пограничника. Пограничник вернул паспорт Радницу, шлагбаум поднялся, и «роллс-ройс» въехал на нейтральную полосу. Впереди был лабиринт из бетонных блоков, хитроумно расположенных так, чтобы машина не могла разогнаться настолько, чтобы проломить шлагбаум. Справа тянулся ряд одноэтажных деревянных построек, возле которых уже было припарковано несколько машин. Ко-Ю, проинструктированный портье отеля, подрулил к первому бараку, заглушил мотор, вышел из машины и открыл пассажирскую дверь. Вместе с Радницем они зашли внутрь. Сотрудник пропускного пункта проверил их паспорта и выдал бланки с анкетой: имя, национальность, место рождения, сумма ввозимых денег. У Ко-Ю денег не было, Радниц имел при себе тысячу марок. Они перешли к другому столу и отдали заполненные формы. Их паспорта снова были придирчиво изучены. Обоих попросили предъявить содержимое кошельков. С нервным смешком Ко-Ю сообщил, что у него нет кошелька; Радниц, по-прежнему сохраняя абсолютно непроницаемое выражение лица, вынул свой – роскошный бумажник из тюленьей кожи с золотыми уголками. Выдав четыре маленьких красных талона, таможенник направил их в следующее здание. Здесь Радниц обменял несколько западноберлинских марок на валюту Восточного Берлина – принудительный обмен, обеспечивавший коммунистам незначительный, но стабильный приток твердой валюты.