Застывшая тень (Большая книга забытой фантастики) - Остен Джон - Страница 15

Наступило время вечернего радиовещания. Мой приятель ушел, дав обещание хранить тайну и заставив меня пожалеть, что я раньше времени нарушил молчание.

В течение многих дней после моего злополучного разговора со Стентором я производил опыты над таинственными тельцами, которые так испугали его. Я подвергал их всевозможным испытаниям, чтобы доискаться в них признаков жизни в какой бы то ни было стадии — яйца, личинки или куколки. Но результат всех моих опытов был один и тот же. Жизнь не проявлялась. Однако, я этим не удовлетворился, так как химический анализ показал наличие органических веществ. Вот неразрешенная загадка! Сколько раз я готов был предать огню все содержимое моего ящика! Иногда я мысленно представлял себе мир снова наводненным полчищами насекомых — и все это по неосторожности единичного человека! Я уже начал подумывать о передаче этой задачи на разрешение ученых, но вдруг на меня нашло просвещение — и ответ был найден. Ведь это не что иное, как семена — зародыши растительной жизни — и они могут расти! Но где? Увы, человек подчинил всю земную поверхность своему искусственному владычеству. Со времени слияния городов сплошная бетонная кора покрывала землю.

Я все-таки решил произвести опыт, будущего значения которого я в то время сам не подозревал. В подвале того общежития, где была моя квартира, я выдолбил в бетонном полу посредством небольшого экскаватора, действующего внутриатомной энергией, отверстие такого диаметра, чтобы туда мог пролезть человек. Опустившись в эту нору, я почувствовал под ногами черное мягкое вещество; я знаю, что эта была земля. Я поспешно наполнил этим веществом бывший со мной ящик, закрыл нору куском бетона и, вернувшись к себе, занялся посевом различных семян.

Легко представить себе, с каким нетерпением я ожидал первых признаков растительной жизни. Со дня на день, с часа на час я присматривался к земле, надеясь на первые признаки жизни, которая так давно покинула наш мир, и уже готов был прийти к убеждению, что зародыши жизни не могут сохраняться в течение стольких веков, как вдруг заметил крошечный зеленый побег — залог совершавшегося перед моими глазами чуда, более поразительного, чем все тысячелетние достижения человечества. Это была сложнейшая и то же время такая простая загадка, подлинное откровение природы.

Дни и недели я не переставал следить тайком за ботаническим чудом. Оно овладело всем моим существом. Что за необъяснимая сила, перед которой я не мог устоять! — Я, смотревший с таким бесстрастным спокойствием на чудеса сорокового столетия! И мне стало ясно, что природа обаятельнее всего проявляется в тех простых вещах, которые человечество предпочло забыть.

Однажды утром я, проснувшись, увидел цветок, распустившийся в белоснежной красоте и разливший в воздухе нежный аромат. Лилия, символ новой жизни! Странные чувства, давно умершие в груди человека, всколыхнули меня… Но пусть эта весть коснется не меня одного! Пусть, как в древние времена, лилия для всех будет символом жизни!

Дрожащими руками я поставил драгоценную ношу на подоконник наружного окна, где она была видна всем проходившим. В первый день почти никто не заметил моей лилии, так как люди редко ходят пешком: они предпочитают или ездить в автоматических колясках, или кататься на роликовых электроконьках; последний способ передвижения является в то же время восхитительной гимнастикой для тела. Четвертый этаж города отведен исключительно для пешеходов и катающихся на роликах. Поэтому платформа на четвертом этаже вылощена до гладкости стекла. И только какой-нибудь случайный пешеход, проходя мимо моего окна, мог обратить внимание на растение и разнести о нем молву. Тем не менее, у моего окна вскоре начали собираться целые толпы людей, желавших полюбоваться на чудо растительной зелени и белизны.

Десять лет прошло с тех пор, как я в последний раз обратился к своему дневнику, — и как изменилась за это время картина человечества! Теперь я по профессии земледелец, но земледелие у нас осуществляется в гораздо более широком масштабе, чем это было две тысячи лет назад. У нас не бывает неурожая, так как температура и атмосферные осадки регулируются искусственно. Но главным образом мы приписываем наши успехи полному отсутствию насекомых. Наши земледельческие участки разбросаны по всей стране, как парки и сады древних времен, и они снабжают нас пищей, столь же питательной, как продукты наших лабораторий, но гораздо более вкусной. Поистине, мы живем в век чудес! Земля принадлежит нам безраздельно, и ничего нет удивительного в том, что нашим вниманием чаще и чаще овладевают другие планеты нашей солнечной системы. За последние десять или одиннадцать лет венерианцы постоянно взывают к нам о помощи в их борьбе за существование. Мне кажется, мы обязаны оказать им содействие.

Завтра — знаменательный день для всех нас и в особенности для Стентора, потому что будет испытываться новый междупланетный телевидоскоп и, быть может, впервые мы увидим наших соседей, отделенных от нас бесконечностью пространства. Хотя население Венеры во многих отношениях отстало от нас чуть не на целое тысячелетие, но в области радио и телевидения там сделаны поразительные успехи. Уже полвека мы поддерживаем с венерианцами радиосвязь, и они всей душой разделяли с нами радость насаждения нашего Эдема. Они всегда с величайшим интересом выслушивают рассказы Стентора об этапах борьбы с насекомыми, грозившими стереть нас с лица земли. Им предстоит теперь та же самая задача; но, судя по их сообщениям, победа клонится не в их сторону. И завтра мы будем говорить с венерианцами лицом к лицу! Это событие — важнейшее с момента установления первой междупланетной радиосвязи, которая существует у нас уже пятьдесят лет. Стентора я не видел в таком волнении с тех пор, как были открыты семена растений…

И вот этот день уже прошел. Опыт увенчался успехом, но увы, что увидели мы, когда пелена спала с наших глаз!

Огромные залы собраний были по всему континенту битком набиты людьми, жаждавшими увидеть первых жителей Венеры. Перед самым началом опыта мы послали по радио нашим запланетным соседям приветствие с выражением наилучших пожеланий и получили от них ответное поздравление! Увы, мы еще ничего не подозревали. Затем был включен телевидоскоп приемника, и мы, затаив дыхание, сидели, не спуская глаз с хрустального экрана. Рядом со мной сидел Стентор; я видел, с каким лихорадочным нетерпением он ждал появления фигуры Энайоны.

Сначала на экране скользнули какие-то неясные теня. Очевидно, изображение было еще не в надлежащем фокусе. Наконец, появилось темноватое пятно, очертания его делались резче и резче, оно принимало определенную форму… И вдруг многотысячную толпу народа — и одновременно другие такие же людские массы в зрительных залах всего мира — охватило чувство несказанного ужаса… Человечество вдруг уяснило себе все значение представившейся ему картины.

На экране перед нами вырисовалась фигура колоссального шестиногого жука, хотя и не тождественного во всех отношениях с нашими стародавними вымершими врагами, но все таки это было несомненнейшее насекомое гигантских размеров. Конечно, нас оно не могло видеть, потому что наша отправительная станция еще не функционировала, но, когда оно заговорило, мы должны были закрыть глаза, чтобы убедиться, что слышим знакомый всем голос венерианского диктора Энайоны. Стентор стиснул мне руку, вскрикнул, и я должен был его поддержать, иначе он упал бы.

— Доброжелательные обитатели Земли, как называете вы свой мир, — раздался голос чудовища, — мы переживаем знаменательнейшее событие в летописях наших дружественных планет, и мы с нетерпением ждем того момента, когда впервые увидим вас так же отчетливо, как вы сейчас видите одного из нас. В особенности нам хотелось бы увидеть Стентора. Сколько раз мы с живейшим интересом слушали ваши рассказы о бедствиях, причинявшихся вам насекомыми, которые оспаривали у вас владычество на вашей планете. Как вы уже часто от нас слышали, насекомые и нам не дают житья. И если мы не сумеем в ближайшее время истребить врага, нам придется проиграть сражение.