Беременна на полставки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 6

— У себя?

— Да, — ответила она с глубочайшей неприязнью, и я постучала в дверь:

— Можно?

— Войдите, — раздался бархатный баритон из глубины кабинета, а у меня все поджилки затряслись. Блин, вот я идиотка! Игнатова же переселилась к дизайнерам!

— Простите, я забыла… — пробормотала, прижимая к груди листок с номерами договоров. Илья улыбнулся, жестом приглашая меня войти:

— Забыли что именно?

— Мне нужны договора, которые я давала Татьяне Валерьевне. Она их не вернула… А аудиторская проверка…

— Всё, я вас понял, Ника.

Илья встал из-за стола, сердце моё замерло. Хорош, зараза! Высок, статен… Как всегда говорила моя мама, мужчину надо выбирать именно такого. Чтобы дети были красивые…

Босс открыл сейф и вынул оттуда кипу бумаг:

— Садитесь, не стойте. Сейчас посмотрим, что Татьяна Валерьевна оставила нам. Как раз и поможете мне разобраться, что куда.

Он подал мне первую бумагу, и наши пальцы нечаянно соприкоснулись. Будто искра пробежала между них, обожгла кожу, и я отдёрнула руку:

— Ай!

— Да вы электричеством бьёте, Ника! — усмехнулся Илья, потирая палец. — Статика? Надо носить натуральные волокна.

— Да уж, натуральные волокна нашего модного дома кусаются почище электричества, — пробормотала я, перебирая бумаги.

— Кстати, у кого мы закупаем ткани?

— Илья Владимирович, с этим вопросом вам лучше обратиться в отдел маркетинга, — удивилась я, глянув ему в глаза. Он улыбался, потом ответил медленно:

— Раз уж вы у меня в кабинете, грех упускать такую возможность.

Сердце забилось быстро-быстро, словно робко спрашивало — действительно ли боссу интереснее обсудить вопрос поставщиков со мной, чем с девочками-маркетологами, но я вовремя вспомнила Лизу, поправлявшую лифчик на выходе из его кабинета, и выдохнула, пытаясь успокоиться. Хорош, да, но бабник. «Ой-ой, а так непохоже!» А вот и похоже. Красивые мужчины никогда не бывают верными. А неверные — они на один раз, для удовлетворения физической потребности, но никак не для любви. И не достойны они, чтобы сердце взволнованно билось.

Отринув плотские мысли о боссе, я на раз-два разобрала бумаги, хранившиеся в его сейфе. Сложила в стопочку свои договора, в другую — документы для маркетологов и логистики, а потом заглянула в список:

— Ну вот, не хватает договора номер сто тридцать два эм дробь двадцать четыре и сто восемьдесят один эс дробь двадцать пять.

— У меня больше ничего нет, клянусь! — Илья поднял руки в шутку, словно защищаясь.

— Да я вам верю, — поспешила ответить я. Впрочем, разве ему не всё равно? — Большое спасибо, что согласились помочь.

— Это вы мне помогли, Ника, — с улыбкой ответил босс. — Нам надо как-нибудь посидеть подумать над ценообразованием.

— А что с ним не так?

— Вы сами сказали, что наша одежда кусается. Полагаю, именно ценами. Стоило бы подумать над линейкой для среднего класса. Вам не кажется?

— Кажется, — сдержанно ответила я, вставая. — Однако это уже не будет сто процентов Игнатова-бренд! Слишком дорогие материалы.

Илья тоже поднялся, сгибая стол, подал мне стопку документов, чуть замялся. Потом ответил:

— Если брендовые вещи шить не вручную и не в единственном экземпляре… С небольшими упрощениями… Ну, вы понимаете.

— Наш модный дом не занимается ширпотребом, Илья Владимирович. В этом и есть прелесть бренда: вещь уникальная, не для всех!

— Понимаю.

Мне показалось, что он пошёл на попятную слишком быстро, но заострять внимание на этом я не стала. В конце концов, кто из нас босс? Решит Илья строчить по пятьдесят костюмов «Русский Лотус» — его право. Игнатова передала ему дела… А я даже не дизайнер, чтобы радеть за свой модный дом. Я бухгалтер, моё дело — рубли считать.

Выйдя от босса, я на момент почувствовала укол разочарования. Вот что стоило посидеть ещё и поболтать о маркетинговой политике? Нет, изобразила из себя оскорблённую поборницу идей высокой моды… Ну, дура, что со мной поделаешь. Переучивать поздно, пороть жалко, как любила говорить мама.

Поэтому я высоко подняла голову, чтобы стать стройнее, и прошествовала королевской походкой к дизайнерам. Но не учла, что начался обед. Поэтому ателье было пустым. Почти пустым. В углу, положив руки на стол, уронив на них мелированную голову, сидел на стуле и рыдал Дёнчик.

— Господи, Дёнь, что случилось? — взволнованно спросила я, подходя. Дизайнер поднял голову и провыл жалобно:

— Они меня обоср… — проглотил слово и поправился протяжно: — раскритиковали-и-и!

— Кто «они» и за что?

— Мой жакетик, — всхлипнул Дёнчик, снова роняя голову на руки. Выдав несколько неразборчивых пассажей, пояснил, повернув ко мне зарёванное лицо: — Сказали, не пойдё-ё-ёт… А я старался для коллекции! Посмотри, Ника, он же такой миленький! Он же так в тему!

Он вскочил, подсунув мне розовое нечто в разводы. Я взяла жакетик и повертела. И правда, миленько. Даже не так: оригинальный женский пиджак с ручной росписью по шёлку под Мезень, если не ошибаюсь. Много розового и красного с чёрным. Широкий, короткий, с карманчиками…

— Слушай, это же прелесть, Дён! Честное слово! Я бы такой носила.

— Правда? — Дёнчик смотрел на меня счастливыми глазами собачки, которой дали кость с мяском. — Ты же не утешаешь меня сейчас?

— Ничуточки! К чему бы… Нет, жакет хороший, только бы я пустила на лацканы и клапаны кармашков не полосочку, а однотонную ткань. Смотри, в цвет, только чуть светлее.

— Полосочка — тренд сезона, — оскорбился Дёнчик.

— Мало ли! Тут она теряется всё равно. Все смотрят на узоры!

Я вытянула руки, пытаясь отдалить жакет, чтобы глянуть на него целиком, спросила с замиранием сердца:

— Дёнь, можно, я примерю?

— Примеряй, — картинно махнул рукой парень, изображая вселенскую скорбь. — Всё равно этот образец пойдёт на тряпочки уборщице!

— Ой всё.

Я резво влезла руками в рукава и встала перед зеркалом. Размерчик, конечно, не совсем мой, образцы коллекции шьются на андрогинных девиц без сисек, но ширина жакета позволила чувствовать себя вполне комфортно. Не соврала я Дёнчику! И правда, носила бы, если б средства позволяли! Шёлковая подкладка приятно холодила кожу, роспись притягивала взгляд, всё вместе было просто… шикарно!

— Дёнь, а может, надо его вот тут приталить? — спросила, защипывая пальцами ткань на боках. — Ширина — это хорошо, но женщины любят выделить талию.

— Если она у них, конечно, есть, — язвительно отозвался Дёнчик, но в его глазах я увидела живой интерес. Мозг включился, забыв обиду на коллег, и начал прикидывать варианты. Творчество захватило парня целиком, и он принялся вертеть меня во все стороны:

— А ну… Подожди-ка… Вот здесь и здесь… А пуговички классные, правда?

Пуговицы я помнила по чеку. «Пуговицы-кафтанки овальные из ячьей кости с орнаментом», двадцать на двадцать миллиметров. Они классные, да, но опять же…

— Дёнь, может, не надо пуговичек? Одну пришить на лацкан, чтобы выделялась, а остальные цепочкой на… сумку! По-моему, тебе надо сделать упор на аксессуары. Смотри, ведь жакет можно носить и под длинную юбку, и под короткую плиссированную…

Я повертелась сама перед зеркалом, прикидывая, и добавила с растущим желанием иметь этот жакетик:

— Под розовые джинсы вообще будет топ сезона! И сумочку к ансамблю — с пуговицами, с расписной вставкой, большую такую торбу, в которую влезет даже бутылка вина!

Дёнчик замер. Я даже испугалась, глядя в его сумасшедшие глаза. Невменяемые… Подумала — сейчас он на меня кинется и удавит без суда и следствия за то, что лезу в его творческий процесс. Но дизайнер всплеснул руками и пропел своим высоким няшным голоском:

— Никуля, ты чудо! Ты гений! Ты просто умничка! Розовые джинсы! Торба!

Он принялся срывать с меня жакетик, схватился за ножницы, потом за метр, метнулся в свой угол за мелком — в общем, вёл себя неадекватно, как и любой создатель в приступе внезапного вдохновения. А я, прихватив свои бумажки, на цыпочках попятилась к выходу, чтобы не мешать человеку творить.