Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 98

За что он её ненавидел? Чёрт знает. Сам не мог понять. Но, скорей всего, за то, что Аня стала первой его женщиной. На самом деле первым должен был быть Тимур, и пусть он не женщина, зато самая важная фигура в его жизни. Поэтому таким образом отобранная позиция, к тому же шлюхой, была воспринята самим Максимом отрицательно. Но что сделано — того не исправить, в конце концов, первым мужчиной всё равно оказался Тимур. Но от этого ненависть к Анне не угасла, Волдину казалось, что именно сейчас она стала ещё сильнее.

Русакова говорила много, надменно, саркастично. Когда рассказывала о прошлом — сорвалась. В какой-то момент, Максим ей посочувствовал, пожалел, обратил всю свою ненависть и отвращение на Аборина, но Аборин оказался невиновен. Нажраться, а потом отрубиться и проспать до петухов — это может случиться с каждым. Но изнасиловать женщину пятидесяти лет, беременную девушку и подростка — это не просто преступление, это жестокость, не подлежащая оправданию.

Тимур взял на себя роль главного переговорщика: он задавал правильные вопросы, старался не отвлекаться на посторонние темы. То, что рассказывала Анна, с трудом укладывалось в голове. Макс понимал, что шлюха, которую все считали глупой и способной только давать, оказалась намного умнее и опаснее, чем предполагалось. Провернуть такое не каждому под силу. Мало того, что свой план она вынашивала долгие годы и готовила его столько же, так ещё наняла отъявленных мерзавцев или же сама создала преступную группировку. Кстати, об этом надо тоже спросить.

Но мысли так и остались в голове, потому что разговор перескакивал с одной важной информации на другую, и когда Русакова дошла до деда, Максим понял, что перед ним — маньяк. Осуждал ли он в этот момент Аню — сам не знал. Что бы сделал, случись, например, такое с ним? Но она подставила стольких людей, заставила их совершить столько отвратительных поступков, и всё ради того, чтобы достичь своей цели. Она привела сюда Тимура. Во благо или нет, Максим ещё не знал, но за него он боялся больше, чем за себя. На данный момент Тимурка в его жизни был слишком важной фигурой, его не хотелось терять в любом случае.

— …А для чего бомба?

Конечно, идея Русаковой поставить на кон их жизни была слишком очевидна. Возможно, отправила ему приглашение от имени Аборина именно она. Почему бы и нет? Анне надо было собрать их в игорном зале, и она это сделала. Волдин понял, что Русакова подорвала и так хрупкие отношения между ним и Игнатом тем, что заставила Макса подозревать в будущем убийстве своего конкурента. Аборина он уважал, чем бы тот ни занимался и как бы ни относился к людям, Максим не мог не ценить его заслуги и желание озеленить этот мир, пусть эта зелень и будет расти в горшках в чьих-то домах. И всё же центром этой игры являлся не Макс. Анна выбрала его по банальной причине, и это жутко злило.

Макса и правда ненавидели в элитарных кругах и очень сильно. Однажды, когда ему исполнилось шестнадцать, его похитили. Держали в грязном подвале, прикованным цепями к стене. Игрались перед его лицом острыми ножами, кидали в него дротики, конечно, те летели мимо, но страха Волдин натерпелся. Дядя Олег нашёл его через два часа, но эти сто двадцать минут показались самыми ужасными минутами в его жизни. Тогда-то Максим и попросил, чтобы его научили защищаться. Дядя Олег не отказался, но был к нему требователен. Зачинщика нашли, им оказался только недавно открывший свой бизнес предприниматель. Что с ним стало, Максима не интересовало, но с этого момента он стал осторожнее и умнее. И хитрее.

Да, Максима ненавидели, и он это знал. Сын алкашки — это как клеймо, оно впилось в него, оставив страшный рубец на душе. Люди презирали его, но не хотели признавать и помнить, что некоторые сами, как и их предки, вышли из простых смертных. Например, Анне наплевать, что её мать тоже пристрастилась к алкоголю, а дед — вечный наркоман. О чём ты, Максим?! Просто людям легче ненавидеть тебя, чем Русакова, у которого есть связи и счета в банке.

— На корабле заложена бомба.

Слова Тимура вырвали его из задумчивости в самый подходящий момент. Окинув обалдевших людей взглядом, Максим удивился тому, что Тимур знал о бомбе. Смех пробрал его, когда он посмотрел на опешившего Аборина. Скорей всего, смех был нервным. За последние несколько дней и минут Волдин пережил многое. Потрясение, удивление, раздражение, презрение, гнев… Любовь. Всё это смешалось и выплеснулось наружу. Хотя на самом деле смешно не было. Было чертовски обидно и грустно. Вот как Русакова смогла провернуть всё это?! А если не сама, то с кем?

— Сюрприз, — озвучил Максим, окончательно выныривая из своих размышлений и несильно разводя руками. Он смотрел на Аборина и не мог понять, что чувствует. Хотелось глянуть на Тимура, но почему-то стало страшно. Лучше уж смотреть на зверя, который может играючи перекусить ему хребет. Игнат прожёг его раздражённым взглядом и хотел вернуться уже к Тимуру, но Максим проговорил: — Как-то всё неловко вышло.

— Какая, к чёрту, бомба? — по слогам произнесла Русакова, но Волдин сделал вид, что не расслышал её вопроса. Он смотрел на Аборина. Кстати, а это и правда удивительно: никогда бы не подумал, что Игнат Анатольевич — гей. Правда или ложь? Но не столь важно. Сейчас вся суть в другом.

— Говори, — приказал Аборин. Максим пожал плечами.

— У меня была информация, что меня хотят убить. Из всех кандидатов мы выбрали вас шестерых. Кто ж знал, что всё это игра и подстава, что когда-то давно вы обосрались так, что сейчас пострадали другие люди. Каждый из нас разработал план: Стас — свой, Зоя — свой, я — свой. Я должен был себя обезопасить, я и обезопасил.

— Ты заминировал «Хризантему»? — прохрипел, сдерживая порыв гнева и ярости, Аборин.

— «Нация Розы» мне в этом помогла. Или считаете, что только вы тут должны быть неожиданными, а я нет? Анна блещет своим очаровательным умом, показывая какие все идиоты, одна она умничка. Ты где купила мозг? — повернулся к Русаковой Максим.

— Завидуй молча, ублюдок.

— Вы красуетесь деланным спокойствием и позволяете делать на своём корабле чёрт знает что. Попутно красуетесь «Хризантемой», считая, что никто в мире не сможет построить корабль лучше вашего, ну или хотя бы подобный ему. Спорим, я построю такой же? — хмыкнул Максим, протянув ему руку. Взгляд Аборина стал совсем тяжёлым, Волдину показалось, что на его плечи упала целая гора. Руки Игнат, конечно же, не подал, и Макс опустил свою, продолжив: — С тех пор как я вошёл в ваше гнилое и сраное общество, мне то и дело каждый хочет доказать, что я ничто и пустое место. За что ненавидят человека? Я вот ненавижу за действия, за поступки, иногда за слова. А вы за что?

— Так ты тоже мстишь, что ли? — в какой-то несвойственной ему манере вопросил Аборин, издав смешок.

— До вашего уровня я упаду только тогда, когда вы и правда сделаете нечто такое, отчего у общественности волосы на жопе повыпадают. Например, изнасилуете девочку. — Игнату не понравились слова Максима, и он тяжело задышал, играя желваками. — Тогда моя мстя будет не такой мягкой, как у госпожи Русаковой.

— Считаешь, что это фиалки? — хмыкнула она, скрестив на груди руки.

— Срать я хотел на твои фиалки, сука, в них нет ни души, ни человечности, — сказал Максим, ощутив, что задыхается в ненависти к Анне.

— О-о, а может, это в тебе нет души? — зашипела она и наклонилась вперёд. — Ты установил бомбу. На корабле две тысячи человек…

— Благодаря тебе уже меньше.

— То всего лишь мусор…

— Хватит, — Аборин ударил кулаком по столешнице. — Заткни свой помойный рот, шлюха! — это он сказал Анне, да таким тоном, что она сглотнула. — А ты, ублюдок, убирай с моего корабля эту хрень. Немедленно.

— Хрен вам, — Максим откинулся на спинку стула и посмотрел в глаза Игнату. Он хотел что-то ещё сказать, но заметил за спиной Тимура чёрную фигуру. Три хлопка, и крупье, а с ним и тот, что стоял рядом с Анной, упали замертво. Здоровый мужик кинул пистолет Тимуру и спокойно сказал: