Хризантема (СИ) - "Dtxyj" - Страница 40

Неожиданно обзор закрыла Женя. Затушив окурок, она поднялась с кресла и, обойдя столик, встала перед ним. Потом подняла ногу, скользнула носком туфли по его паху, похотливо сверкнула глазами. Она курила какую-то дрянь, точно не просто сигареты, но даже наркотики не смогли скрыть от Максима то, что ей не хочется с ним никуда идти, и то, насколько больно и грустно от этого.

— Хорошо, — согласился Волдин. — В туалет?

— Я уже уважаемая леди и старовата для туалетов, — покривилась она, опуская ногу. — Тут есть одно местечко с диванчиком.

— Пошли, — хмыкнул Макс, поднялся со стула.

Взгляд на ринг, и он понял, что бой продолжился. Толпа ревела от возбуждения, а Тимур, выставив блок, принимал ряд ударов. Волдин скрипнул зубами, вспомнил, что у него есть свои дела, оторвался от боя и кивнул Жене, чтобы она вела его. Погодина расцвела в притворной улыбке и направилась к выходу. Однако у стойки свернула в сторону неприметной двери. Макс снова оглянулся на ринг. Тимур опять зарядил несчастному противнику в челюсть. Волдин даже остановился, широко открыл глаза и довольно улыбнулся. Вот это Тимур! Вот это Шишков! Красавец!!!

— Макс, — позвала Женя, схватила его за руку и потянула за собой.

Ей было наплевать на бой, а Максим понял, что хотел досмотреть до конца, но предложение Жени могло значить, что Погодин сделал ход. Это пропустить Волдин не мог. Заходя за стойку, он кинул взгляд на Боброва, и тот, отлипнув от своего места, скользнул следом за ним.

Шли они коридорами, потом поднялись по нескольким ступеням и метров через шесть спустились снова. Теперь Максим видел Женю насквозь. А что если, чтобы спасти своё положение жены, Погодина вынуждена была пойти на поводу у главы семейства? Наверное, так и есть, а значит, когда они будут на середине процесса, появится случайный свидетель их грехопадения. Но это глупо! Максим свободен, имеет право делать всё, что захочет. Несвободна Женя, но кто будет виноват в её желаниях? Только она сама.

Комната, куда его привела Погодина, оказалась не такой уж просторной, но имела два выхода. Хотя, возможно, за второй дверью находилась ванная. Диванчик стоял у иллюминатора, с палубы был неплохой обзор на то, что могло твориться — и творилось! — на этой мягкой мебели. Бар, зеркала. Комната для траха, ничего особенного, но в тот же момент очень странно, что при такой наполненности зала и бурной вечеринке она пустовала.

Женя резко развернулась и рванула на себе платье. В тусклом свете двух настенных плафонов её одежда выглядела вызывающе. Насколько Максим знал, она не позволяла себе в такое наряжаться. Аппетитная шикарная грудь — конечно же, силиконовая, упругий живот. Кожа смугловатая для блондинки — видно, Женя часто посещала солярий, — и медовые глаза. Максим почувствовал заинтересованность, но вовсе не сексуальную. Не то чтобы противно, просто не хотел.

— Платье не жалко? — спросил он.

Женя подошла к нему и, обняв за шею, поцеловала. Волдин почувствовал на губах вкус клубники со сливками. Женя прижалась к нему всем телом и вызывающе потёрлась. Максим приобнял Погодину за талию, окинул взглядом комнату, определил направление до диванчика. Конечно, поднять его маленького Максимку не составит труда, вот только всё как-то неправильно.

Оторвав Женю от себя, он потянул её к дивану, толкнул на мягкие подушки, взялся за ворот рубашки и резко дёрнул кнопки. Послышались лёгкие щелчки. Женя прикусила губу, раздвинула ноги, потом метнулась к Максиму, прижалась губами к пупку. На пластырь, скрывающий рану, Женя не обратила никакого внимания. Скользнула языком по дорожке из волосков, добралась до ремня. Волдин почувствовал вожделение. Уже давно ему было всё равно — с кем, где и когда. Отчего-то женщины перестали иметь значимость, разделились на давалок и приличных дам. Давалки были инструментом, вот и всё. Не то чтобы он их особо презирал, просто думать о них в другом ключе как-то не получалось. Ни статус, ни положение в обществе не могли окончательно изжить навыки, приобретённые в пору принадлежности к древнейшей профессии. Правда, теперь никто не называл их шлюхами в глаза и не платил за услуги денег, но сути это не меняло. Женя была умелой — быстро расстегнула ремень, спустила трусы. Макс смотрел на неё и думал о том, что робот — он и есть робот. У Женьки совсем плохо с воображением и фантазией. Интересно, а Ваньку она ублажает так же?

Момент икс наступил, когда Женя, взяв член Максима в руку, лизнула его. За дверью послышался шум, Макс обернулся. Женя тут же отстранилась от него, забралась на диванчик с ногами, сделала испуганное лицо. Волдин спокойно сунул свой немаленький агрегат обратно в трусы, вжикнул ширинкой, и в этот момент дверь с грохотом отворилась и в комнату ворвался Ваня.

Милая картина маслом была встречена самим Максом спокойно и даже равнодушно. Ванька зарычал и кинулся на него, Стас следом, локтем отталкивая охранника Погодина. Макс уклонился в сторону, чтобы избежать ну просто смешного удара, и сразу же замер. Иван разозлился ещё сильнее, зарычал, крикнул что-то оскорбительное и залепил Волдину пощёчину. Если бы бил Макс, Погодин-младший уже через секунду был бы отправлен в нокаут. Дядя Олег научил его драться, и Максу это пригодилось. Короче, от оплеухи он мог бы уклониться тоже, но решил этого не делать. В тот момент, когда Ванька замахнулся снова, заметил, как порог комнаты переступил Погодин-старший. То, что сын зарядил Волдину по роже, тому очень не понравилось.

Стас возник между ними как чёрт из табакерки. Максиму пришлось шагнуть назад. Охранник Погодина схватил Ивана за плечо и оттянул в сторону. Старший что-то крикнул, младший метнул на него взгляд. Тут настала очередь Жени.

— Я не виновата! — Ага, как же! — Он меня заставил! Он платье мне порвал, пытался изнасиловать! — и всхлипнула.

Актриса из Жени очень хорошая, ей можно было бы подарить не только аплодисменты, но и дорогую ветку хризантемы. Даже ручку поцеловать. Но Максим продолжал оставаться спокойным, потому что весь этот концерт попахивал фальшью. Единственное, что тут было настоящее — это Ванькино бешенство. Значит, его в эту игру не включили.

— Максим, что тут происходит?

Валентин Сергеевич Погодин был, как всегда, безупречен. По паспорту ему было пятьдесят, однако выглядел он на сорок пять, а то и меньше. Светлые волосы, синие глаза, идеальное лицо. Его можно было бы назвать красивым, если бы не хитрющий взгляд и лицемерие, которым от него несло за версту.

— Что? — Макс вздёрнул брови в притворном удивлении. — Понятия не имею. Это я у вас, Валентин Сергеевич, хотел бы спросить. Не потрудитесь ответить? Ваша невестка обвиняет меня в изнасиловании, а ваш сын ударил меня.

Больше Волдин ничего не добавил. Просто развёл руками и уставился на Погодина, который продолжал улыбаться. Максу так и хотелось выбить парочку зубов из этой улыбки, уж больно она была отвратительной.

— Женя, что происходит? — обратился Погодин к невестке. Если Евгения была великолепной актрисой, то Погодин в этот момент являл образ того, как не надо играть. Но Максим решил сделать вид, что верит ему.

— Он меня пытался изнасиловать, — и так посмотрела на Макса, будто всё было, как она говорила. Волдин снова приподнял брови, коротко пожал плечами и деловито принялся застёгивать рубашку. — Я хотела только поговорить. А он набросился на меня, порвал платье и заставил… заставил… Не могу!

Закрыв ладонью лицо, она сделала вид, будто плачет.

— Женечка! — кинулся к ней Ванька, обнял крепко, прижал к себе, начал убаюкивать, успокаивая.

— Максим! — возмутился Погодин.

— Да, Валентин Сергеевич, — обратился к нему Макс, показывая, что он весь в ожидании. Погодин чуть улыбнулся, потом возмутился. На его лице отразилось столько поддельных эмоций, что Макс устал от него всего лишь за несколько секунд.

— Объясните, — потребовал через некоторое время Валентин, — что вообще тут произошло? Как так получилось, что вы оба полуголые? О нет, я не пытаюсь вас в чём-то обвинить…