Либо ты, либо я (СИ) - "Lirva" - Страница 10

- Не ори на меня, куколка, блять! – орёт уже на меня Кирилл, хватая за подбородок и заставляя смотреть ему в глаза. Дурной пример заразителен, не нужно было поднимать голос. – Я решил все твои проблемы, потому что сам так захотел, ясно тебе?! Не хватало мне ещё перед тобой отчитываться, мать твою! Лежи и сопи в обе дырочки, пока я тебе разрешаю!

В гневе он выглядел устрашающе и до дурного смешно одновременно. Я, честное слово, еле сдержался, чтобы не рассмеяться ему в лицо, но вот улыбку скрыть не смог.

- Ты больной, Кирилл. Реально больной, - весёлая улыбка шла вразрез с моими словами, но это и привело Самойлова в чувство. Он пару секунд смотрел на меня, как на душевнобольного, а потом тоже улыбнулся, убирая свою лапу от моего лица. У него красивая улыбка. Не улыбайся при мне так, мальчик, иначе затащу в своё пидорское царство. Я большой ценитель мужской красоты, оказывается.

- Я, короче, пошёл. А ты давай выздоравливай, конфетка, - поспешно собираясь, всё с той же улыбкой пожелал парень и вышел из палаты сразу после того, как я снова кивком попрощался с ним. Странно как-то. Всё это его доброе отношение. Что-то здесь нечисто. По-любому заставит потом отрабатывать, мне даже страшно представить, как.

День в больнице, казалось бы, пустяк, но я успел несколько заскучать, учитывая, что вставать мне разрешили только после обеда. На утреннем обходе мой лечащий врач, мужчина лет сорока, сообщил, что послезавтра мне уже можно будет выписываться. Сообщил о паре осмотров, запланированных на этот день, и ушёл. Приятный человек.

Каково было моё удивление, когда в палату с радостными визгами, хрюканьем и прочими нечленораздельными звуками завалились пришедшие сразу с пар Рита и Антон. Эти люди, особенно пребывая вместе, по определению не могли вести себя тихо. Видимо, моя небольшая неприятность сблизила их, и сейчас я не вижу между ними той обиды, что была после Антонова эмоционального высказывания. Всё же, он дурак, каких поискать.

- Ты жив, чувак! – именно с такими словами набросился на меня этот сивый мерин, тиская и ставя синяки в любых понравившихся местах.

- Да ты дебил, блин! Слезь с меня! – отпихнув кое-как от себя парня, обнимаю крепко Ритку, у которой глаза на мокром месте. Она целует меня в щёку и подсовывает в руки какие-то конфетки-шоколадки.

- Максимка, ну вот как ты так умудрился? – всплеснув руками, спрашивает подруга, садясь на край моей кровати.

- По-любому этот дебилоид его толкнул! Правда, Макс? – состроив морду а-ля «это же очевидно, Ватсон», Тоха смотрит на нас, а потом улыбается и чешет затылок.

- Да нет, вообще-то я сам, как пуля, вылетел на проезжую. Дамочка какая-то сориентироваться не успела, ну и прописала мне капотом по кочерыжке, - смеюсь, стараясь обратить это недоразумение в шутку и разрядить обстановку. В компании таких упоротых созданий, как мои друзья, это сделать несложно. Они ржут, как кони, сопровождая это первыми пришедшими в голову ассоциациями.

- Надо будет его подловить где-нибудь в тёмном переулке одного и как следует перевоспитать, - с ангельской улыбкой предлагает Рита, склонная к садизму, насколько я знаю. У Тохи нервно задёргался глаз, ха-ха.

- Рит, а может это… Не надо? – складывая в просящем жесте ладони, смотрю на подругу и подмигиваю.

- Ну ладно, так и быть. Решайте сами свои мужские вопросы, - деловито оттопырив мизинец, заявляет Рита, улыбаясь вежливо. Она милашка. Тоша, хватай и беги, пока кто другой не утащил.

- Ты с ДПС разобрался хоть? Что сказали-то? – как всегда, Тоха знает, о чём спрашивать. Пришлось неохотно рассказывать им, как этот садюга благородно разрешил все вопросы сам. Жаль, у меня под рукой не было фотоаппарата, потому что их глаза по пять копеек нужно было видеть! Такие удивлённые морды! Мы долго ещё с друзьями сидели у меня в палате, распаковывая принесённые ими и сестрой вкусности и набивая животы. Смеялись от души, чем тревожили людей из соседних палат, но, о Боже мой, кого это волнует? Разошлись уже под вечер, когда закончилось время посещений. Хоть зимой и темнеет рано, но им обоим нельзя забывать об учёбе. Мне, в принципе, тоже, но на эти пару дней я попросил их не напоминать мне, что я и мой ВУЗ находимся в одной вселенной. Думаю, они меня поняли.

========== глава 7 ==========

POV Максим

Утро в больнице - это всегда тихий ужас. По советскому кафелю скрипят и стучат колёсики каталок, медсёстры перешёптываются, думая, что говорят достаточно тихо, врач спешно обходит все палаты, иногда насильно вытаскивая из сна пациентов, любящих поспать до обеда. Мне не спалось с тех самых пор, как только в коридоре начали отдаваться эхом какие-либо звуки.

На что я никогда и нигде не жаловался так это на еду. Что в лагере, что в университетской столовой, что в больнице – еда и есть еда, она вкусная и сытная, помогает быстрее поправить здоровье. Так что ни тёплый кисель, ни хлопьевая каша на молоке утром в столовой больницы меня не смущали. Съел всё с диким аппетитом и быстрее вернулся в палату, пока туда не нахлынул новый поток едва проснувшихся пациентов.

И вот, сытый и довольный я лежу в своей одиночной палате, которую, наверняка, за большие деньги выбил для меня Самойлов. Вроде бы, комфортно одному, но и скучно в то же время. Поговорить не с кем, с телефона в интернете сидеть убийственно, планшета я не имел, а во всём виноват этот придурок. «Вот пусть теперь сам и расхлёбывает», - с этой мыслью залезаю в телефонную книжку, чтобы позвонить Рите и попросить её раздобыть мне телефонный номер этого чудища, но неожиданно для себя обнаруживаю уже вбитый номер под простым именем «Кирилл». Эта скотина ещё и рылась в моих вещах? Я ему жизни не дам, он у меня попляшет. Со злости нажимаю сильно пальцем на экран, приставляя аппарат к уху и вслушиваясь в длинные гудки. Трубку он берёт довольно быстро.

- Алло?

- Приезжай ко мне, мне скучно.

- Что? Что ты говоришь?

- Мне скучно, говорю. Приезжай и говори со мной, иначе тебе придётся ещё и моё лечение в дурке оплачивать.

- Конфетка, погоди, ты что такое не…

Дальше я уже не слушаю и просто кладу трубку. Приедет, как миленький. А иначе ему же хуже. Вот теперь-то я отыграюсь за всё. И мне наплевать, что у него пары, зачёты или что там ещё. Пусть приезжает. И не важно, что я совсем не знаю, о чём с ним говорить. На месте разберёмся. Одному всё равно скучно, а этот придурь хоть компанию мне составит немного.

Как и ожидалось, через двадцать минут в мою палату буквально влетает это чудовище, лохматое, запыхавшееся и злое. Стреляет в меня глазами-лазерами, но я не намерен ему уступать, так что отвечаю тем же.

- Ты сорвал меня с пар, куколка.

- Я в курсе, - отвечаю как можно более равнодушно, сложив руки на груди.

- Что ты там про скуку говорил? – он проходит внутрь, закрывая за собой дверь, и садится на табурет возле кровати, сверля меня всё ещё недовольным взглядом.

- Ты выбил мне одиночную палату. Мне не с кем поговорить, а так в четырёх стенах одному с ума сойти недолго.

- Я тебе клоун что ли, веселить тебя? – разводя руки в стороны, недовольно интересуется парень, но я только молча встаю и начинаю переодеваться в свою одежду, чтобы выйти на задний двор больницы и погулять там. – Ты вообще меня слушаешь?

- Не особо. Пошли на улицу, надоело здесь сидеть, - пока он не успел что-нибудь сообразить, хватаю парня и почти за шкирку выволакиваю из палаты. Спускаясь по лестнице, он строит недовольную и несколько обиженную морду, пряча руки в карманах, что придаёт его виду ещё большую глуповатость.

Задний двор этой больницы действительно красив. Невысокие деревья высажены ровными аллейками, среди маленьких кустиков, облезлых и покрытым свежим снегом, стоят удобные новые скамейки, на которых располагались даже в такую холодную погоду многие пациенты. Я решил пробраться поглубже, чтобы найти относительно тихое и красивое место с незатоптанным снегом. В конце одной из аллей между покрытой снежными сугробами летней клумбой и большим вязом находилась довольно уединённая скамейка, где было почти не слышно разговоров прогуливающихся пациентов и прочего шума. К стволу дерева был прибит небольшой аккуратный скворечник, который уже облюбовала стайка шустрых воробьёв. Стряхнув снег с запорошенных деревяшек, я умостил на них свою божественную задницу и послал Самойлова в буфет за чем-нибудь из выпечки. Очень сильно захотелось покормить этих чирикающих оборванцев. Когда парень вернулся, я по-честному разделил принесённую им булочку пополам, отдав ему половину, и начал крошить её, кидая кусочки слетевшейся у наших ног шумной стайке.