Дар (СИ) - Герас Татьяна - Страница 38

Суэльский залив служил воротами к Ионийскому океану и, конечно, к далекой и загадочной Аралии. Аборигены этого континента никогда не появлялись здесь, а так как мы не Верея, рабство официально у нас запрещено, то и видели этих самых аралийцев только сами моряки, а потому слухов ходило огромное количество и один страшней другого. Хотя поговаривали, что эти самые моряки их и распускают, чтобы отбить охоту у конкурентов соваться на богатые земли и отбирать их, как они считали, законную добычу. Ведь диковинки из Аралии стоили неимоверно дорого. А уж щеголять в мягких и ярких тканях была готова каждая аристократка, ведь прочим эта роскошь вряд ли была по карману.

Солнце уверенно ползло к зениту, а мы уже были довольно далеко от Калты. Тракт оживал. Мы обгоняли редких путников, которые, видимо, так же как и мы решились отправиться в путь в ночь или ранним утром из окрестных селений. Местность сменила окружающий пейзаж. Теперь вдоль дороги встали леса, которые лишь изредка пересекали дороги, которые, судя по карте, что предусмотрительно вложили Витару в дорожную суму, вели к редким деревням. Мы покидали Родию и мне от этого становилось легче дышать, как-будто, именно тут начались все мои беды, хотя я и понимала, что на самом деле это не так. Но воспоминание о милейшем Акторе Втором, не приносили мне радости и спокойствия и хотелось оказаться, как можно дальше от человеческой изворотливости, пусть даже и оправданной некой политической необходимостью.

Еще спустя пару часов мы позавтракали прямо в седлах, потребив наши запасы. Хлеб с сыром и пирожки с луком и яйцами — простая, деревенская пища, что запивалась тайменом — согревающим слабоалкогольным напитком из ягод таймы, которая росла только в горах и напиток был весьма популярен у вардов и жителей окрестных стран. Таймен разогнал кровь и придал бодрости и сил. Я даже повеселела слегка. Правда хватило этой энергии не слишком надолго. Вскоре вард предложил сократить путь по лесной тропе. Нас это устраивало — все поменьше любопытных глаз. Да и дорожка выглядела вполне себе сухой и живописной.

Витар неоднократно интересовался самочувствием своей невезучей спутницы, но мое упорство граничило только с моей явной недалекостью, поэтому я беззастенчиво врала, что все в порядке, пока кое-кто не сильно верящий словам снова не утащил меня к себе в седло и не пообещал безжалостно выпороть.

— А я тогда вообще в седле усидеть не смогу, — проворчала я, уже тихонько закипая от подобной угрозы, но пока держалась.

— Поедешь поперек седла, болтаясь вниз головой. Может кровь прильет к мозгам и кто-то поумнеет, а то уже сил нет с твоим упрямством бороться, — довольно зло прорычали мне над ухом.

Ах так, значит! Я тут же забыла, что у меня все болит от такого нахального заявления. Значит дура и устал? Ну, держись, блондинчик! Пресвятая Амина, пошли мне кротости, а то ведь пришибу ненароком одного наглого кота!

— А я вам в спутницы и не навязывалась, между прочим! — мед пополам с ядом в голосе. — Помогли друг другу и хватит. Так что можете себя не утруждать более, уважаемый второй наследник. Думаю наш счет уравнен и вы мне больше ничего не должны. Так что нечего такую глупую и упрямую рядом терпеть, почтенный вер! Отпустите меня немедленно! — я уже шипела почище кошки.

Какая-то детская обида прибавила сил и желание сбежать подальше опять настойчиво вылезло на первый план. Я дернулась, пытаясь освободиться от рук захватчика, на которого я даже смотреть сейчас не хотела.

Правда на Витара мои потуги не произвели ни малейшего впечатления. Меня только чуть крепче прижали своей каменной ручищей и я лишь жалобно всхлипнула от всё той же боли в ребрах. С меня стянули давно надоевшую шляпу и неожиданно положили свой подбородок на мою макушку. Я замерла от удивления, а мне сверху проговорили совершенно спокойным и даже уставшим голосом.

— Ой, бестолочь! Ну, что мне с тобой делать, а? Вот если бы не любил, то точно бы выпорол. А так, уж ладно, пользуйся моей слабостью к тебе, солнечная.

В этот самый момент мне показалось, что я услышала с каким грохотом падает моя челюсть. И под этот монотонный гул в том самом моем мозге, которому, как правильно было замечено, не хватало прилива крови, чтобы лучше соображал, происходили удивительные процессы — озарение и осознание.

Нет, он что, правда это сказал? Не галлюцинация слуховая на почве излишней дурости и систематического стресса, а ещё вернее потому что, ну очень бы этого хотелось?

— Любишь, как боевую подругу? — О, нет, святой Ионис-воитель, застрели меня твоими стрелами, как же жалобно прозвучал мой голос. А-а-а! Только не вздумай с этим согласиться, Витарчик миленький, я же сразу умру от потери этой пьянящей, подаренной брошенным тобой словом надежды. Не хочу подругой! Уже не хочу.

Вас когда-нибудь целовали сидя вдвоем в седле на лошади и притом на ходу? Нет? Думаете было неудобно? А вы не думайте, потому как было просто потрясающе! Ибо не важно где, а важно когда и с кем. А уж тем более впервые и по настоящему.

Нет, меня, как Дочь Солнца многому учили. Такому, чему даже матери своим дочкам не рассказывают. Но, тренировочный поцелуй с сестрой Аннет и близко не лежал с этим.

Я просто утонула в нежности и зелени его глаз. О, Древняя, я даже не помню, как он умудрился приподнять меня за бедра и перевернуть к себе лицом и я совершенно бесстыдно обнимала его ногами, уже абсолютно позабыв про усталость и боль в боках. Мне не хватало дыхания, но я не желала останавливаться. И когда его губы все же отпустили мои, вырвав напоследок недовольный стон из моей груди, Витар улыбнулся и аккуратно прижал мою голову ладонью к своему плечу. Мои же руки совершенно бесконтрольно с моей стороны давно обвили крепкую мужскую шею и периодически зарывались пальцами в спрятанные под платок волосы. Но, нам преграды нипочем, коль желание ощущать так велико.

— Люблю тебя, моё солнечное сокровище. Как подругу, как самую добрую и безрассудную ведьму и как прекраснейшую девушку, с золотым сердцем. Просто люблю. И я и мой Зверь. Не отвергай нас, солнце моё, мы уже оба без тебя не сможем, — бархатно говорили мне на ушко.

Великий Отец, ему что и вправду могло прийти в голову, что ЕГО можно отвергнуть? Ну, тогда я не одинока в своей недалекости.

— Витар, мне кажется тебе тоже стоит повисеть вниз головой, — хмыкнула я. — Тебе что, часто девушки отказывали? — спросила и после этого вопроса, что-то нехорошее и черное разлилось по груди. Бездна, а и вправду, ведь небойсь, было девок навалом и россыпью, притом любых форм и расцветок. И на кой вот спросила? Только сама себя расстроила.

— Я не одну замуж не звал, — усмехнулся он, зарываясь в мои волосы рукой. Мой платок тоже каким-то непостижимым образом уже сполз ко мне на шею.

— А меня, значит, зовешь? Это же было только для дела… — я почувствовала, что краснею.

— Ну, и для дела тоже, конечно, — я чуть не зашипела вновь, а кто-то невозмутимый продолжил, — но я же должен был хоть как-то приучить тебя к мысли, что ты станешь Иссольской. Ведь тебе, помнится, идея принадлежать моему покойному брату Авилу, ну совсем не нравилась. С чего мне думать, что быть моей тебе вдруг захочется?

— Значит вот так сразу, раз и в собственность? — я оторвала голову от плеча и прищурилась, вглядываясь в лицо моего оборотня.

— Если я скажу, что я пока жив все равно никого к тебе не подпущу, ты меня возненавидишь? — он вздохнул. — Илия, я пытаюсь быть с тобой честным. Праматерь, мне и раньше было не легко держать себя в руках, а когда мой Зверь вернулся, я просто …

Я почувствовала, как он весь напрягся и накрыла ладошкой его губы, заставляя замолчать.

— Тише, бешеный… Знаешь, я и сама хочу быть с тобой. Ты мой, Белый Зверь, и будь что будет.