Билет в одну сторону (СИ) - Калашников Сергей Александрович - Страница 18

Ну а что? В экспедиции числился чуть ли не десяток инженеров — все вторые пилоты, да и некоторые первые тоже. Это не считая просто рукастых техников. Смешно было бы рубить руду киркой и подавать её наверх бадейкой, подвешенной к ручному вороту. Кирпичи для печки, а требовалось их немного, сформировали сухим прессованием, после чего обожгли в муфельной печи. Процесс получения железа отработали на первой же полудюжине плавок, за каждую из которых получали по паре сотен килограммов стали-3 — низкоуглеродистой, мягкой и достаточно чистой. Как раз на те же гвозди и проволоку. Для лопат, ломов, мотыг и прочего немудреного инструмента сварили сталь потверже, добавив в неё больше углерода. Народу в колонии немного, полусотня без одного человека, поэтому, чтобы не занимать слишком долго людей в процессе, требующем чёткого взаимодействия нескольких бригад, выплавки вели непрерывно до тех пор, пока не выбрали всё месторождение, которого и хватило-то примерно на двадцать тонн металла. После чего бульдозером вернули в яму извлечённый грунт и разровняли его. В принципе, учитывая то, что эксперименты по восстановлению плодородного слоя почвы могут длиться десятилетиями, имело смысл начать их пораньше. Поэтому на месте разработки решили устроить первый такой полигон. Электростанцию сохранили, а печь разобрали — её части ещё пригодятся. Особенно плитки термозащиты челноков, изготовить которые в местных условиях будет сверхпроблематично.

Пока шла добыча железа людьми, давешние волк с волчицей и тремя их волчатами частенько появлялись поблизости от металлургического участка — любопытствовали. Но в контакт вступить не пытались — осторожничали. Отец семейства, в котором мальки быстро распознали Оуара, подпускал к себе лишь Ивана, и только к себе одному. Даже Ксюн, которая всеми силами пыталась задобрить матёрого волчару, избегал. То есть терпел присутствие девочки, но на расстоянии в десяток шагов, не меньше. А если она делала попытку приблизиться — начинал тихо рычать и скалить свои устрашающие клыки. Сам волк вместе с Иваном, между тем, занимались изучением языков — мальчуган пытался составить словарь волчьего, а хищник учился понимать человеческую речь. Как ни странно, на первых порах помогли команды, применяемые для обученных собак: "Принеси", "Ко мне", "Сидеть" — и так далее. Зверю конкретные категории явно были заметно ближе абстрактных, да и просто он проявлял чудеса невероятной сообразительности.

Пока мальчик стимулировал процесс общения, девочка копила данные, ведя постоянные видео- и аудиозаписи и сопровождая их своими комментариями. И таки накопила. Конечно, это произошло не мгновенно, а почти к концу эпопеи по добыче руды и получения железа. Но она-таки умудрилась собрать запасец волчьих "слов" для переложения на волчий язык первого четверостишия песни "Широка страна моя родная". То есть выделила звукосочетания, характеризующие разные типы ландшафтов. Долго держать в себе такое своё достижение девочка не смогла, и поэтому на следующей же встрече с семейством волков и исполнила. А через несколько дней дежурные с вышки основного лагеря умудрились записать исполнение этого же куплета, но уже стаей диких тварей из неокультуренного леса, а потом и продолжения на тот же мотив, но уже явно что-то своё. После "колдовства" над записью, вдумчивого и долгого перевода, сопровождаемого нескончаемыми спорами, мальки с некоторыми участвовавшими в этом взрослыми пришли к выводу, что в волчьем продолжении речь шла о том, что густая грива и щетина на спине льва не позволяют клыкам впиться в его тело.

Надо отметить, что отношения с хвостатыми развивались не слишком бурно, всё-таки, как ни крути, но это были самые настоящие хищники, тем более, заметно отличающиеся габаритами от своих земных собратьев. Тем не менее, люди перестали хвататься за оружие при виде волков даже в непосредственной близости от себя. Волки же, явно осознавшие всю опасность от громыхающих палок и зная, в которую сторону из них вылетает смерть, тоже снизили осторожность, лишь отметив более спокойную реакцию двуногих на своё появление в поле их зрения. Обе стороны, соблюдая осторожность, потихоньку привыкали к мирному сосуществованию. Тем более, что как только деревянный помост посреди саванны обзавелся навесом и стал пригоден для днёвок — часть стаи с волками-подростками начала наведываться туда достаточно часто — установленная в вершине острого свода камера это зафиксировала. Ещё эта камера зафиксировала насекомых, копошащихсья неподалеку от объектива. В поле зрения оптики их попадало не очень много, но они там появились. Быстрее всех из этого сделал вывод Сев, сгоношивший малую группу энтузиастов на установку в саванне нескольких треножников из жердей, у которых ребята заплели прутьями самые верхние участки, образовав нечто вроде колпачков для мелких тварей — мальки отчаянно рвались совершенствовать окружающий их мир, создавая цепь пунктов отдыха или даже местообитания для вероятных опылителей трав.

Неугомонная Ксюн выследила место, где квартировала самая контактная из волчьих семей. Та самая, с тремя волчатами, возглавляемая Оуаром. Это оказалась нижняя относительно пологая часть каменной осыпи, где землерои не могли добраться до тел отдыхающих животных. Как только это "открытие" свершилось, мальки скооперировались и неподалеку, но уже на земле, построили из стволиков молодого лесного подгона почти полноценную хижину. Пол в которой сплели примерно на тридцатисантиметровом уровне от почвы. Сделали узкий низкий лаз и запасной выход, закрытый свободно висящим щитком, открываемым толчком изнутри.

Но чуть погодя к этому лазу пришлось придумывать и изготавливать запор, позволяющий открытие только при нажатии на педаль изнутри, а то у какого-нибудь когтястого кошака вполне могло хватить соображалки на то, чтобы подцепить крышку и открыть путь внутрь, просто потянув на себя.

Когда же Ксюн попыталась забраться в это убежище, чтобы помочь Ивану с установкой запора, то неожиданно получила укус на всю голову, которая полностью вошла в пасть спутницы Оуар-ра. Не игровой укус, а предупредительный. То есть довольно болезненный, но без травматических последствий. Хотя её голова со всё ещё короткими волосами, оказалась вся обслюнявлена, что не добавило девочке положительных эмоций. Правда, таким вот оригинальным образом было установлено, что размеры лаза выбраны правильно — всё, что сунется сюда без приглашения, встретит пасть с острыми клыками. Да и непонятно, пролезет ли в этот проход голова льва.

Учитывая то, что кроме Ксюн волки других любопытствующих вообще к себе близко не подпускали, внутренние монтажные работы пришлось выполнять одному Ивану, которого допустили в жилище после переговоров и удаления изнутри волчат — уже подросших, но всё ещё толстолапых и большеголовых пушистиков. Конечно, любопытным щенкам такое дело не понравилось, но на некоторое время Ксюн смогла их отвлечь мячиком, от которого впоследствии остались лишь одни обрывки.

Понятное дело, что девочке было немного обидно и за недоверие, и за обслюнявленную прическу, и за испуг, который она испытала в момент неприветливого приёма. Но она старательно подбирала слова волчьего языка, пытаясь объяснить принцип действия запора. Ещё обиднее стало, когда Ваня значительно быстрее справился с этими объяснениями, просто показав всё в действии — его-то в убежище звери допустили. Даже невольная слезинка выкатилась из глаза девочки.

Как ни странно, именно это стало решающим фактором, изменившим отношение к девочке волков. На это среагировала волчица, тоже довольно крупная и опасно выглядевшая зверюга. Серая, до этого лежавшая на специально пристроенном вокруг хижины низком плетёном круговом помосте, встала и неспешно приблизилась к Ксюн. Немного постояла, пристально рассматривая лицо девочки, после чего привстала и облизала лицо Ксюше. А вернувшись на лежак, она перестала предупреждающе порыкивать на своих волчат, чем те тут же и воспользовались. Они с повизгиванием мгновенно слетели с помоста и с легко читаемым любопытством и исследовательским зудом приблизились и обнюхали недавно запретного для них человека.