Красная сирена - Дантек Морис - Страница 24

• Предыдущая
• 24/91
• Следующая

Ворвальт ответил не сразу, глядя на Аниту не­замутненным взглядом, потом указал на человека, сидевшего на диване:

– К сожалению, в настоящий момент госпожа Кристенсен занята. Но здесь находится доктор Фор­стер, он – личный врач госпожи Кристенсен и рас­полагает очень важной информацией по делу, кото­рое привело вас сюда. Он готов сообщить ее вам.

– Подождите! – Анита подняла руку, призы­вая собеседника замолчать. Голос ее был ледя­ным. – Я должна в третий раз повторить свой во­прос или мне сразу показать вам ордер, который лежит у меня в кармане?

Улыбка Борвальта мгновенно застыла. Анита тут же различила в сине-стальном взгляде попыт­ку быстро принять верное решение.

Анита терпеливо ждала, как он отреагирует.

Наконец он забормотал:

– Э-э-э… послушайте… госпожа Ван Дайк, види­те ли, в воскресенье нашу адвокатскую контору в Амстердаме оповестили только сегодня утром. А госпожа Кристенсен и господин Брюннер уехали вчера утром. Мы всеми возможными способами пытаемся с ними связаться, но пока…

Анита постаралась не улыбнуться:

– Так скажите же мне, ради бога, куда они уе­хали? На Луну? В Антарктиду? В Женеву'?

Борвальт больше не улыбался.

– Послушайте, госпожа Ван Дайк, мне совер­шенно непонятен ваш юмор, он неуместен в сло­жившихся обстоятельствах (лексикон продажного адвокатишки!). Возможно, мне стоит напомнить вам, что в том числе и по вашей вине Алиса исче… сбежала. В настоящий момент госпожа Кристенсен пытается собрать всю свою энергию, средства и связи, чтобы как можно быстрее отыскать свою дочь. Поймите же… Ее очень волнует судьба Алисы, ведь девочка сейчас одна где-то на дороге или в не­знакомом городе, а ведь города так опасны для три­надцатилетних девочек, красивых блондинок.

– Заткнитесь, ладно? – Сталь в голосе Аниты превратилась в кремень. – Алиса сбежала только потому, что за ней гнались! Вооруженные пресле­дователи убили полицейского. Теперь их разыски­вают. Йохана Маркенса, Кеслера…

Борвальт вздохнул:

– Госпожа инспектор… наша адвокатская кон­тора неоднократно указывала вам на то, что Маркенс не работает у Кристенсенов уже два месяца. Его нанял лично господин Кеслер, который, кстати, сопровождает сейчас госпожу Кристенсен и был с ней во время того печального инцидента. Кроме нас с доктором, это могут подтвердить еще несколько свидетелей.

Анита вынуждена была признать, что молодой адвокатишка с изысканными манерами неплохо подготовился к встрече и держал фигу в кармане.

– Хорошо, так где же все они находятся? Он снова выдохнул облачко терпкого дыма:

– В Африке. На юге Марокко. По очень важно­му и сугубо конфиденциальному делу,

– Выражаясь человеческим языком, вы не мо­жете дать мне их точный адрес?

– Искренне сожалею, но мы и сами не имеем от них никаких известий…

Анита была уверена, что он нагло врет, но поде­лать ничего не могла, а потому решила импровизи­ровать.

– В таком случае советую вам как можно ско­рее передать обвинительное заключение Кристенсенам, где бы они ни были, – нежно-сладким голо­ском прошелестела она.

– Я сделаю все возможное, поверьте.

Анита снова не поверила и решила сменить тактику:

– Хорошо, господин Борвальт, а теперь я хоте­ла бы послушать, что же такого важного может со­общить нам господин Форстер.

Ворвальт не удержался от улыбки ядовитого самодовольства, и она отравила атмосферу в ком­нате сильнее, чем дым кубинской сигары. Аниту едва не стошнило.

– Прошу вас, доктор Форстер.

С дивана донеслось покашливанье – доктор прочищал горло.

– Так, Дитер… Да, как вам уже сообщил госпо­дин Борвальт, я врач-психолог госпожи Кристен­сен…

Он снова покашлял, будто настраивался, как расстроенный рояль.

«Смотри-ка, – подумала Анита, – он не сказал „психиатр“, хотя у Хасленса нас именно так ин­формировали… Это могло означать, что Форстер – не настоящий врач. К тому же он не упомянул ни звания, ни степени».

– Информация, которую я должен вам сооб­щить, довольно деликатного свойства. Раскрывая ее, я до некоторой степени нарушаю профессио­нальную тайну. Поэтому позвольте мне не детали­зировать некоторые детали.

Мгновение он смотрел на лежавшую у него на коленях папку, потом сунул ее под мышку и под­нялся, заскрипев артритными суставами.

Подошел к окну, взглянул на горы на горизон­те, словно собираясь с духом для предстоящего разговора.

Анита уловила некую двойственность в этом согбенном пожилом человеке, который медленно поворачивался к ним, поправляя очки и раскрывая папку.

– Видите ли, госпожа Ван Дайк, в основном я лечу госпожу Кристенсен на сеансах софрологии и медитации, но иногда мне приходилось заниматься Алисой, ее дочерью.

Анита не перебивала его. Пусть говорит все, что хочет. Она удобнее устроилась в элегантном французском кресле и взглядом призвала Петера сделать то же. Посмотрим, что дорогой «доктор» Форстер нам поведает.

– Около трех лет назад Алисе стали сниться кошмары.

Он снова покхекал, глядя в свои заметки.

– Возвращающиеся сны. Очень тревожные. Они повторялись все чаще и достигли кульмина­ции в конце девяносто первого, начале девяносто второго… Я весьма успешно лечил девочку в тече­ние девяносто второго года, и зимой кошмары пре­кратились. Тем не менее…

Анита с нетерпением ждала продолжения.

– Тем не менее рискну утверждать, что пре­словутая «комната с видеокассетами», которая так вас занимает, – часть галлюцинаций.

Кхе-кхе…

– Что вы хотите этим сказать? – холодно спро­сила Анита.

Казалось, Форстер подыскивает правильную формулировку.

– Ну-у… Я полагаю, что «комната с видеозапи­сями» – вымысел больного сознания ребенка, кото­рый она транспонировала на реальность.

– Вы это серьезно? А кассета, которую мы ви­дели, – тоже кошмарный сон?

Доктор примиряющим жестом поднял руку.

– Прошу вас, успокойтесь. Нет. Конечно нет. Этого я не утверждаю. Я говорю исключительно о «комнате с видеозаписями». Кассета случайно ока­залась в доме Кристенсенов, которые действитель­но хранили у себя порнографические фильмы для дальнейшего использования в экспериментальном кино, и…

Анита открыла было рот, чтобы ответить, но передумала, и Петер вступил в игру.

– Экспериментальное кино? Так вы называете съемки, где девушке разворачивают анус электри­ческим ножом?

Форстер бросил на Петера мимолетный взгляд. В этом взгляде странным образом смешивались глухая тревога, сочувствие, отвращение и фата­лизм. Он снова откашлялся и продолжил так, слов­но ничего не случилось:

– Боюсь, я недостаточно ясно выразился. Есть еще один важный момент, о котором я не решился вам сообщить… Профессиональная тайна…

Анита предоставила ему самому разбираться с собственной совестью.

– Единственное, что я могу сказать, – речь идет о проецировании кошмаров на реальность. Отправной точкой, разумеется, были некоторые элементы действительности, встраивающиеся в предуготовленный сценарий. Комната с видеоза­писями – элемент, созданный воображением, кас­сета – факт действительности.

Анита не верила своим ушам.

– Видите ли, все подобные сны – крайне не­удачное разрешение эдипова комплекса, который в Алисином случае приобрел гипертрофированные размеры.

«Посмотрим, до какой степени он раздует эти размеры», – подумала пораженная Анита.

Доктор пролистнул несколько страниц в поис­ках нужного места и прочел:

– Все сны имеют одинаковую структуру и за­кручены вокруг разрушительного образа Матери, все укладывается в схему ужасающей борьбы и погони, то есть инцестрального каннибализма. Отец всегда возникает как далекий загадочный персонаж, носитель света, одетый в костюм тореро или моряка. Алиса отчаянно стремится к нему, а мать гонится за ней с ножом или с пистолетом…

В уголках губ Форстера появилась хитроватая складка, глаза светились детской радостью.

Анита была парализована дьявольской точно­стью его анализа. Она понимала, к чему он ведет.

• Предыдущая
• 24/91
• Следующая