Закрытое небо (СИ) - Ручей Наталья - Страница 25

Сама и отвечу.

Одеваюсь на автомате — в то же, в чем была и вчера, потому что чемодана с вещами не нахожу. Долго стою у двери, потирая ее ладонью, осматриваю комнату, в которой жила, и, выдохнув, делаю решительный шаг в реальность, которая ждет.

Мелькает запоздалая мысль, что Влад мог уже все рассказать, и тут же гаснет, когда меня буквально сносит улыбкой, синим взглядом и поцелуями. Костик… Пытается прижать меня к той же стене, но я уклоняюсь, всматриваюсь в его лицо, задыхаюсь от счастья, которое открыто приглашает к себе, и вот в это мгновение наконец приходит осознание, что я теряю его… теряю…

— Маша, — мужские пальцы стирают влажные дорожки с моих щек, синие глаза смотрят чуть виновато. — Маш, ну прости дурака — ждал-ждал и уснул!

И я рыдаю уже навзрыд.

И обнимаю его, потому что он теплый, добрый, безумно хороший и потому, что я буду ужасно скучать по нему. И, возможно, всю жизнь сожалеть о том порыве, который бросил меня в объятия его брата.

Он что-то шепчет, милое, утешительное, что-то, что должно меня успокоить, но вызывает новые слезы.

В какой-то момент начинаю успокаиваться, делаю глубокие вдохи, но вдруг слышу:

— Я не забыл про твой день рождения. Как я мог забыть, что в этот день на свет появилось мое личное солнышко? И мои отлучки… Маш, у меня для тебя подарок. Просто его нужно было найти. Я хотел найти самое лучшее, то, о чем ты давно мечтала, с самого детства!

— Цветные колготки? — выдавливаю, хлюпая носом.

Он смеется, стирает с моего лица новые дорожки от слез, обнимает и ведет вниз по лестнице. Рядом с ним так приятно, спокойно, и все эти ощущения настолько хрупки, что я позволяю себе эти минуты.

На нижней ступеньке лестницы он меня оставляет, сам уносится на улицу — без верхней одежды. Я ежусь от морозного ветра, который врывается в дом, машинально перевожу взгляд в сторону и замечаю в гостиной полный состав. Алина, нетерпеливо переминающаяся с ноги на ногу и просто цветущая улыбкой. Кирилл, что-то негромко обсуждающий с Владом. Николя, посылающий мне воздушный поцелуй.

В тот момент, когда снова распахивается дверь, все присутствующие, даже Влад и Кирилл поворачиваются ко мне. А я набираюсь храбрости, чтобы еще раз взглянуть на мужчину, с которым не буду, и…

— Маш, — улыбается Костя, направляясь ко мне с подарком в руках, — скажешь, не угадал я с мечтой?

Он приближается ко мне, я спускаюсь с последней ступеньки, качаю головой, потому что просто не верю. Не верю, что он угадал. Не верю, что он это сделал. И не решаюсь прикоснуться к подарку, просто смотрю то на него, то на Костю, пока он решительно не передает мне белый комок.

Но даже тогда я продолжаю просто смотреть на мужчину. Пока белый комок не начинает вертеться и не издает свое первое, требовательное «гав». Мне всегда хотелось завести чау-чау, но родители были против собаки в доме, особенно когда собака стоит почти тысячу долларов.

— Ну как, — не терпится Косте, — угадал?

Я рассеянно киваю, и только собираюсь сказать, что принять щенка не могу, потому что сама живу на съемной квартире, как Костя выбивает из-под моих ног и без того хрупкую почву.

— Он будет жить у меня. Не беспокойся, я его не обижу. А впрочем, ты сама все увидишь, потому что мы с тобой будем жить вместе. Да, Маш? Ты, я и это белое чудо. Разделим твою мечту на двоих?

Как быстро мы изменяем мечтам. Когда-то я действительно мечтала о чау-чау. А сейчас единственное, чего я хочу до невозможности, до судороги — не упасть под пристальным взглядом хозяина дома.

Не упасть, и пережить этот день.

Все происходящее напоминает болезненный бред. Принимаю сухие поздравления от Кирилла, громкий стишок от подруги и хозяйственный фартук с принтом воительницы, как намек, что скоро я буду воевать на домашней кухне с посудой. Принимаю в дар свой портрет руки Николя.

Все это время я чувствую на своей талии руку Кости, и, избегая встречаться взглядом с темноволосым мужчиной в кресле, рассматриваю щенка. Так странно — он полностью белый, и только на левой и мягкой розовой лапке я замечаю черное родимое пятнышко.

Мужчины организовывают шашлыки, с удовольствием крутятся у костра и над мясом. Я тоже все время на улице, чтобы не оставаться один на один с мужчиной, чей взгляд сегодня не отпускает.

— Как он узнал? — восхищенно смотрю на щенка, который весело бегает по такому же белому снегу, как он.

— Ну… — подруга манит щенка, тискает его и отпускает гулять, потом проказливо мне улыбается. — Машунь, это я тебя продала. Но недорого, почти даром, с уценкой можно сказать — всего за красивый чехол к телефону!

Она закусывает губу, смотрит чуть виновато, ожидая возможного всплеска обиды, но я просто киваю.

— Да, — бормочу, — с уценкой — это моя цена.

— Да чего ты?

Она пытается растормошить меня, убедить, что ляпнула в шутку, зачем-то просит прощения, и мне становится просто невыносимо. Особенно, когда я вижу белоснежную Миру, вплывающую на каблучках в заснеженный двор.

— Мне сказали, сегодня здесь праздник? — улыбается девушка, обнажая безупречные тридцать два. — Такое я пропустить не могла! А запах… запах…

Она даже не уточняет, чей день рождения, слава Господу, не пытается лезть с поздравлениями. Целеустремленно подходит к мужчинам, вскоре с той стороны доносится смех, и не только ее.

Я не хочу ее видеть. И, тем не менее, слежу за ней взглядом, принимая как испытание и расплату. Она почти не отходит от Кости — находит любой предлог, чтобы к нему прикоснуться: то неловко подаст шампура и невзначай погладит его ладонь, то приобнимет его, благодаря за удачную шутку.

— Машунь, — возмущенно шепчет Алина. — Почему ты ей позволяешь? Это же твой мужчина!

Увы, ее шепот излишне громкий и так не вовремя. Из дома как раз появляется Влад, и он слышит ее слова. Слышит и смотрит на меня, ожидая ответа и тоже каких-нибудь действий.

А я не могу.

Я закована в цепи вчерашним.

И целый день, да и вечер словно плаваю в каком-то тумане, не в силах выбраться из него. Надо поговорить с Костей, а я все тяну.

День сменяется фонарями, мы перебираемся то в дом, то на улицу, подбирая одну из елей для того, чтобы утром украсить ее для нового праздника. Все смеются, выдвигают идеи, Мира уже откровенно виснет на Косте, хотя тот и пытается деликатно избавиться от навязчивого внимания.

Я стою в стороне, и все решаюсь, решаюсь, понимая, что оттягивать больше нечего, потому что взгляд Кости становятся все горячей, и в глазах я вижу не тени вечера, а желание.

Не могу решиться на этот шаг. Не могу подойти к нему, не знаю, как начать разговор и как дышать после этого.

— Нравится вечер? — раздается мужской голос над ухом.

И мне не надо оборачиваться, чтобы знать точно — это Влад. Он стоит в полушаге, не сводит с меня взгляда, как делал это весь день. Но я опять избегаю смотреть на него, с меня достаточно его запаха, который через ноздри пытается проникнуть под мою кожу.

Я не хочу говорить с ним. Не могу. Не знаю, о чем.

И я просто молчу. Наблюдаю за весельем, которое вдребезги разобьется моим разговором с Костей.

Когда я смотрю на него, в груди неприятно щиплет, и я перевожу взгляд на Кирилла — он замкнутый и холодный, на него смотреть безопасно. И, наверное, смотрю открыто и долго, потому что за моей спиной слышится комментарий:

— Присматриваешь другого для первого раза?

Наверное, именно этих слов мне и не хватало, чтобы взять себя в руки.

Перестаю дрожать, переживать и терзаться — внутри словно все вымораживается. Я даже оборачиваюсь, чтобы улыбнуться губам, которые не захотели вчера прикоснуться ко мне. А потом смотрю в стальные глаза и наконец отвечаю.

— Нет. Я уже присмотрела.

Я успеваю сделать лишь шаг в сторону Кости, когда меня ловят за руку и требовательно опять разворачивают.

— Чего ты добиваешься? Все уже очевидно, ты… тебе просто надо признать…