Закрытое небо (СИ) - Ручей Наталья - Страница 13

Бесконечно сидеть невозможно. К тому же, когда на тебя смотрят в упор. Поднимаюсь, собираю посуду, складываю в мойку, открываю воду, выключаю все мысли, потому что тоже терпеть не могу это делать. Мытье посуды ненавижу в готовке больше всего, но грязную посуду ненавижу сильнее.

Беру в руки мыльную губку, вздыхаю над первой тарелкой, и…

Мимо меня протягивается мужская рука.

Глазам не верю, когда замечаю на загорелом запястье часы. В этом доме я видела, что их носит только один мужчина. Недоверчиво слежу за тем, как он берет тарелку и тянет ее к себе.

— Я помою, — пытаюсь забрать тарелку, но вместо этого прикасаюсь к ладони мужчины.

И с ужасом смотрю, как расползается белая пенка по его дорогущим часам. Пытаюсь стереть ее, но делаю только хуже — она увеличивается в размерах и полностью перекрывает стрелки и циферблат.

Меня словно заело, вожу ребром ладони по запястью мужчины, пытаюсь исправить непоправимое, и только усугубляю. Белая пенка уже не только на циферблате, она плавно переползает на короткие черные волоски, на длинные пальцы мужчины.

— О, Боже… — выдыхаю беспомощно я.

И опускаю руки, позволяя потоку воды смыть пену с моих ладоней.

В отчаянии хватаю за руку мужчину и тоже подставляю под кран. И только когда вода смывает пену с часов, я понимаю, что натворила.

— О, Боже… — выдыхаю повторно.

И отпускаю ладонь мужчины, злясь на себя. Злясь на него, за то, что позволил, не вырвался.

Он стряхивает с ладони остатки воды, снова берет тарелку, но на этот раз я его не удерживаю. Я вообще боюсь на него смотреть, не говоря о том, чтобы к нему прикоснуться.

— Часы швейцарские, противоударные и водонепроницаемые, — раздается над моей головой спокойный голос мужчины, слышится звук открываемой дверцы. — А практически в каждом доме сейчас есть посудомоечная машина.

И первая тарелка ставится между прутьями.

За ней переносится остальная посуда.

Я заторможено слежу за действиями мужчины, и так же заторможено думаю: «Знал ли об этом Костя? И если да, скорее всего, что да… почему он мне ничего не сказал? И почему это сделал Влад, хотя у него была прекрасная возможность понаблюдать за театром абсурда?»

Мне хватает секунды, чтобы одуматься. Костя здесь ни при чем, и списывать на него свою глупость — ничто иное, как малодушие.

— Спасибо, — так же, не глядя на Влада, выхожу с зоны кухни, и утыкаюсь в грудь мужчины, который пришел за мной.

— Маш, — улыбается он, — ты чего задержалась?

Обхватывает мои запястья, удивленно смотрит на маленький, но стойкий кусочек пенки, и сразу все понимает.

— Я — дурак, — он целует мое запястье.

— Не наговаривай, — тут же оттаиваю и расплываюсь в ответной улыбке, — минимум на сегодняшний день эта роль уже занята.

— Маш, — раздается позади меня голос подруги, — может, разделим роль на двоих? Я тоже могла бы догадаться, что в таком доме посудомоечная машина обязана быть. С другой стороны, при наличии дворецкого, как-то по умолчанию ожидаешь, что кухарка тоже имеется…

— До нашего приезда здесь точно были горничная и домработница. Последняя очень вкусно готовит и никого другого к кухне не подпускает.

— И как она допустила наше вторжение?! — искренне возмущается халатным поступком Алина.

— Хороший вопрос, — пожимает Костя плечами. — Думается мне, кто-то очень надеялся, что мы надолго здесь не задержимся.

— Может, порадуем хозяина дома? — вношу предложение. — Все-таки Новый Год на носу. Будет ему хороший подарок.

Костя только набирает в грудь воздуха, чтобы принять решение, но бросает взгляд в сторону, заметив стоящего в дверях Влада.

— Ольга Викторовна возвращается завтра утром, — сообщает хозяин дома. — Матери, к которой она отпросилась, стало значительно лучше. Без горничной придется пока обойтись — она со своим молодым человеком уехала на пару недель за границу.

— Хорошую ты им платишь зарплату, — мурлычет довольным котенком выплывающая в холл белоснежная гостья.

Она берет Влада за руку. Хотя мне и кажется, что тот этому не то чтобы рад, но она уводит его в гостиную. Вскоре мы тоже присоединяемся к остальным.

Влад сидит в своем кресле, в углу комнаты, на ручке кресла каким-то образом умещается Мира. Впрочем, понятно каким — на кожаной обивке только часть ее зада, а все остальное распласталось на Владе. По-моему, ему даже немного трудно дышать. Но даже если и нет, то пить свой коньяк все равно неудобно. Тем более что время от времени тонкая женская ручка норовит отобрать у него на время бокал.

Кирилл травит байки охотников, подбивает всех желающих совершить поход завтра утром. Николя снова чертит в блокноте, Рома тихонько поглаживает его волосы. Алина явно что-то подсчитывает в мобильном на калькуляторе. Костя сидит рядом со мной, а потом, получив тайный знак от Романа, берет с меня слово, что десять минут я не буду скучать без него, и выходит.

Этот момент тут же ловит прекрасная Мира, чтобы перебраться ко мне.

Нет, она делает вид, что идет за бокалом, так как мужчина, которого она опутывает подобно лиане, и не думает ее удобрять своим спиртным, но по блестящим глазам, едва она поднимается с кресла, все отчетливо видно.

На милую болтовню между нами, девочками, ее хватает ровно на минуту и десять секунд. Считать мне легко, потому что на пустой бред, который пытаются вложить в мои уши, я просто не отвечаю.

— Маша, — говорит она куда громче, чем раньше, чтобы было слышно и остальным, — я понимаю, что не все можно учесть, когда собираешься в дорогу. А я живу здесь, через два дома! Поэтому у меня все с собой, под рукой, и… Может, тебе, как девочке, захочется переодеться во что-то красивое? Я бы без проблем нашла у своей мамы платье твоего размера! Дорогое платье, не думай. Тебе будет в нем гораздо красивей, лицо заиграет новыми красками…

Я вижу, как напрягается Алина, готовясь сказать гадость в ответ, но чуть заметно качаю головой, чтобы не вмешивалась.

Ужасно тяжело скрывать поток бурлящих эмоций и не вцепиться в красивые длинные волосы, которые из-за близости Миры опутывают меня сладким облаком из духов и шампуня.

— Да зачем оно мне? — пожимаю небрежно плечами.

— Как зачем? — удивляется Мира. — Чтобы порадовать своего мужчину, конечно!

И вот здесь я уже от души улыбаюсь и с удовольствием смотрю в лицо Белоснежки, чтобы не упустить и сотой доли реакции.

— Я понимаю, что вы с Костей друзья детства, — говорю голосом, которым можно усыплять буйно помешанных. — Но как-то нужно встряхнуться, Мира, принять реалии, повзрослеть. Костя, к примеру, уже давно вышел из возраста мальчика, которым нравились девочки в платьях. Теперь его гораздо больше привлекают девушки, и лучше совсем без одежды. И потом, даже если у него и был некий фетиш, он явно прошел. Когда он сделал мне предложение выйти замуж, я была именно в этих джинсах.

Красивое личико меняется до неузнаваемости, я вижу не только лихорадочный взгляд, но даже хищный оскал. Который, впрочем, быстро складывается в улыбку, когда вдали комнаты раздается какой-то хлопок.

Машинально поворачиваю голову, и понимаю, что только что мне скупо, но аплодировал хозяин этого дома.

И… невероятно, но он улыбается. Не кривит губы в усмешке, а именно улыбается. Мне. Той, которая недостойна внимания.

Мира переводит взгляд с меня на него,и еще раз.А потом тоже улыбается-искренне,загадочно,с явным предвкушением.

Она не торопится возвращаться к Владу: может, поняла, что на диване удобней. А мне не нравится, когда в мою личную зону вторгается тот, кто мне неприятен, так что я нахожу удобный предлог. Прошло куда больше, чем десять минут, а Костя не возвращается.

— Да, — невинно хлопает ресницами Мира, видя, куда я направляюсь, — за таким мужчиной стоит следить повнимательней.

— Даже когда он с приятелем Николя? — усмехаюсь беззлобно.

Она затыкается. Конечно, не может сказать, что замечала за Костей такие наклонности. Это было бы совсем уж смешно.