Мы же взрослые люди - Гурина Юлия - Страница 20

Она вышла в полотенце. Ринат был уже одет.

 – Хочешь вина? – спросил он.

 – Давай.

Ринат ушел открывать вторую бутылку, а Нина снова накинула на себя розовую тунику.

Они выпили по бокалу. И сидели молча на темной кухне.

 – Какое у тебя тело… – задумчиво произнес Ринат.

 – Какое?

 – Тело взрослой женщины, – Ринат произнес это, как показалось Нине, разочарованно.

Нина подошла к окну. В глазах защипало. «Лишь бы сейчас не зареветь». Несколько глубоких вдохов и выдохов в коричневое городское небо.

 – Ты останешься? – не отворачиваясь от окна, спросила она.

 – Да нет, наверное, посижу и поеду.

Ринату хотелось поскорее уехать. Ему не нравилось сидеть сейчас рядом с Ниной. Он видел, что она не в восторге, она не изображала бурное возбуждение, не содрогалась от множественных оргазмов под его напором. Не сказала «Ого!», увидев его обнаженное эрегированное тело. А ему нравилось, когда женщины содрогались. И, если честно, не важно, по-настоящему ли они чувствовали накал наслаждения или имитировали. Для него такие правила игры были из разряда must have. Ринат любил разных женщин, попадались и неумелые, но он быстро забывал их. Были и супер-профи, с ними он мог встретиться несколько раз. Встречи с женщинами были для Рината повседневностью. Необходимым разнообразием его жизни.

Близость с Ниной внезапно все запутала. В произошедшем все было не так. Неуклюже, что ли. Почему‑то было стыдно. И за Нину стыдно, и за себя. Не оставляло ощущение, что они все сделали неправильно. Началось на одной частоте, а потом соскользнуло на совершенно другую. Где‑то случился сбой. Разность побуждения и свершившегося порождала досаду. Сильную досаду, тупиковую. Хотелось зажмуриться и отмотать время назад, чтобы в этот тупик больше не заходить. Перестать это чувствовать. «Придется вообще выпилиться из этой истории», – думал Ринат. «Мавр сделал свое дело».

Нина порезала «Причуду» и поставила на стол в пластиковом коричневом поддоне. Взяла кусок. Откусила. Секундная стрелка на часах сделала несколько кругов. Нина ела кусок за куском. Ринат пил вино.

 – Ну что, как там твое настоящее? – В голосе Рината слышалась усмешка. – Сейчас все по-настоящему в твоей жизни?

Нина не могла ответить сходу. Выпила бокал, сразу весь.

 – Наверное… Наверное нет.

 – Угу.

Ринат вышел в туалет. Какой извращенец проектировал туалеты рядом с кухней? Звукоизоляции ноль. Нина слышала, как в унитаз льется струя. «Мужественно ссыт», – подумала Нина. И впервые за день улыбнулась. Стала вспоминать, какой звук раздается из туалета, когда мочится Илья. Есть ли разница? Она слышала, как отматывается бумага из рулона, что подвешен справа. Как Ринат смывает воду.

 – Ты чего радостная такая?

 – Упражнение для рта делаю.

«Лучше бы минет научилась делать нормально, кто вас только учит минетам», – подумал Ринат, но сказал что‑то другое.

Он сказал:

 – Нина, я скоро уеду очень далеко.

 – Домой?

 – Можно сказать и так, но мой дом будет теперь в Австралии.

Нина удивленно подняла брови.

 – Шутишь?

 – Я не хотел говорить, пока было все не точно. Мне прислали оффер. Я прошел уже несколько собеседований. Остались только формальности и визу рабочую сделать.

 – Ого! Вот это да!

Нине казалось, что она действительно оглохла – так заложило уши.

 – Вы всей семьей едете?

 – Пока только я. Жена не хочет. Но куда она денется. Поедет позже.

 – Понятно. И когда?

Нина изо всех сил старалась поддерживать беседу на уровне легкого светского разговора. Она чувствовала, что все это нелепо, но ничего лучше придумать не могла. Ринат ускользал от нее. Ускользал и призрак ее нового счастья.

 – Месяц-полтора. Или с Нового года. Встретим тут – и переедем.

 – Вот это новость.

 – Да, вчера оффер пришел. Буду ходить вверх ногами.

 – Ты такой ценный специалист, что даже Австралия без тебя не может?

 – Выходит, что так, – Ринат улыбнулся.

 – Ну что ж, удачи, – Нина тоже улыбнулась.

 – Спасибо, бро. Обустроюсь там, приглашу тебя в гости. Ты поедешь?

 – Почему бы и нет. Я в Австралии еще не была.

 – Ты радуешься за меня?

Нина захотела бросить в Рината чем-нибудь тяжелым, например топором.

 – Конечно, радуюсь.

 – Мы же друзья? – спросил Ринат.

 – А кто же еще.

 – Ну вот, у тебя теперь хорошее настроение, я вижу, поэтому могу спокойно уходить.

«Скотина и садист», – подумала Нина.

 – Я тебя не держу, иди скорее к любимой семье, – Нина пришила весь свой яд с изнаночной стороны этих слов. Но Ринат и ухом не повел.

Он прошел в прихожую. Ее самый любимый мужчина, с которым был самый ужасный секс в ее жизни.

Ринату не терпелось уйти. «Покинуть место преступления», так он говорил про себя. Он чувствовал, что провалил экзамен. Что не прошел игру до призового финала. Поэтому надо поскорей свалить, пока стыд не начал его есть.

 – Давай обнимемся, что ли, по-дружески.

Нина подошла к Ринату. Они обнялись: одетый в куртку и обутый Ринат и Нина в тонкой тунике на голое тело. Грудь Нины упиралась в ремень сумки. А в стопы врезалось несколько крошек уличной грязи, принесенных с обувью на домашний коврик. Ринат обнимал Нину крепко, по-братски.

 – Ну все, хватит уже. Пока. – Ринат на секунду сжал ладонь Нины, повернул ключ в двери. И ушел.

«Блин, блин, блин, – думала Нина, – блин, блин, блин, блин».

Она налила себе еще вина. Выпила бокал. Достала можайское молоко, вылила его в кастрюлю, добавила два яйца, разбила их об кастрюлю со всей злости, досыпала муку, соль, сахар, налила масла. Замесила тесто. Достала сковородку. И вылила первый половник. Первый блин, как и полагалось, получился комом.

Часы показывали три. Три часа ночи. 

А что же потом – после того мгновения, когда уверен, что если моргнешь, то наступит конец света?

А потом просто продолжается жизнь.

Утром приехали дети. Алина сразу зашла в свою комнату и закрылась.

Богдан побежал к маме и обнял ее за ноги.

Нина поставила чай и угостила маму блинами.

Богдан сел с ними вместе.

 – Твоя Алина, это какой‑то кошмар. Как ты ее запустила! Она за выходные ничего не ела, кроме кочана капусты. Забрала его в комнату и грызла. Всю ночь сидела в телефоне. Болтала с кем‑то.

Нина вздохнула.

 – Не знаю, что с ней делать. В школу ходит через день. Ничем не интересуется, все бросает. Я постоянно ей предлагаю кружки, секции, разные занятия. Все ей не нужно. Все отвергает. Проклятие какое‑то!

Нина снова вздохнула.

Мама сидела напротив и многозначительно сверкала глазами. Вид у нее был победоносный.

 – Мама, ты меня пугаешь. Что ты натворила? Ты отравила папу?

 – Ха! Нужен мне этот старый козел! Сам скоро загнется. А я себе молодого найду. – Мама продолжала улыбаться.

 – Вот это мне уже больше нравится.

 – Мам, а нам нужен старый козел? А мой папа старый козел или не старый? – принял участие в беседе Богдан.

 – Богдан, мальчик мой. Твой папа не козел. Иди поиграй в комнате.

 – А бабушка говорит, что козел. Я слышал. Бабушка, ты же говорила про папу?

 – Я не про твоего папу говорила, а про другого дядю, хотя твой папа тоже экземпляр.

 – А что такое эземпля? Это зверь? А у него есть хвост? А зубы есть? А я буду эземпля?

 – Если будешь слушать бабушку, то не будешь, а станешь хорошим мальчиком, – продолжила беседу бабушка.

 – Я не хочу быть мальчиком, я хочу быть эземпля!

 – Богдан, хочешь мультик посмотреть про паровозики? – решила сменить тему Нина.

 – Не хочу про паровозики, хочу про эземпля!

 – Хорошо, пойдем тебе включу.

 – Ура!

Нина повела Богдана в комнату и по пути пыталась сообразить, что же может сойти за эземпля. Ведь Богдан в свои неполные три года был знаком с мультипликационной индустрией лучше, чем его родители. И включила «Валл-и».