Кровь Валтасара (ЛП) - Говард Роберт Ирвин - Страница 6

Венецианец только что-то собрался сказать, как еще одна фигура, растолкав мужчин в стороны, вышла вперед. Это был сельджук, Кай Шах, и Кормак отметил, что на нем нет его кольчуги, а одежды отличаются от тех, что он носил в начале ночи. Более того, его левая рука была перевязана и привязана плотно к груди, а темное лицо было бледным.

При виде его спокойствие впервые покинуло ди Строззу, и он яростно шагнул вперед.

— Где Муса бин Дауд? — воскликнул он.

— Да! — ответил турок сердито. — Где Муса бин Дауд?

— Я оставил его с тобой! — вскричал ди Строзза яростно, в то время как другие изумленно уставились на него, не понимая, что происходит.

— Но вы с ним планировали убить меня, — обвинил сельджук.

— Ты безумен! — кричал ди Строзза, полностью потеряв самообладание.

— Безумен? — прорычал турок. — Я искал этого пса по темным коридорам. Если ты и он действовали честно, почему вы не вернулись в комнату, когда вышли навстречу Кадра Мухаммаду, когда услышали, что он идет по коридору? Когда вы не вернулись, я шагнул к двери, высматривая вас, а когда повернулся, Муса бросился на меня из какого-то тайного укрытия, как крыса…

Ди Строзза с пеной на губах закричал:

— Ты дурак! Замолчи!

— Я увижу тебя и всех остальных в геенне с перерезанными глотками, прежде чем позволю тебе обмануть меня! — взревел турок, выхватывая свой ятаган. — Что ты сделал с Мусой?

— Ты чертов глупец, — бушевал ди Строзза. — Я был в этой комнате с тех пор, как покинул тебя! Ты знал, что сирийский пес будет играть с нами в ложь, если получит такую возможность и…

И в тот миг, когда воздух уже искрился от разлившегося вокруг напряжения, в комнату вбежал, спотыкаясь, испуганный раб и упал в ноги ди Строззу, что-то бормоча.

— Боги! — выл он. — Черные боги! Ах! Пещеры под полом и джинн в скале!

— Что ты болтаешь, собака? — взревел венецианец, опрокинув раба на пол сильным ударом.

— Я нашел запретную дверь, она открыта, — визжал человек. — Лестница спускается вниз… и ведет к ужасной пещере с громадным алтарем, с которого хмурятся гигантские демоны… и у подножия лестницы — господин Муса…

— Что! — глаза ди Строззы сверкнули, и он затряс раба, как собака трясет крысу.

— Мертвый! — выдохнул несчастный между стучащими зубами.

Сыпя страшными проклятиями, ди Строзза бросился, расталкивая мужчин, к двери. С мстительным воем Кай Шах бросился за ним, рубя направо и налево, чтобы очистить себе путь. Мужчины отступали от его сверкающего клинка, завывая, когда острое лезвие резало их шкуры. Венецианец и его бывший товарищ бежали по коридору, ди Строзза тащил кричащего раба за собой, а остальные, дав волю своей ярости, толпой помчались за ними. Кормак выругался в изумлении и направился следом, решив досмотреть безумную игру до конца.

Ди Строзза вел банду по извилистому коридору, затем они спустились вниз по широкой лестнице, пока не достигли огромной железной двери, которая сейчас была распахнута. Здесь бандиты замешкались.

— Это на самом деле запретная дверь, — пробормотал армянин. — След на моей спине оставил Скол только потому, что я задержался здесь слишком долго однажды.

— Да, — согласился перс. — Это место было запечатано арабами много лет назад. Никто, кроме Скола, никогда не проходил через эту дверь — его, нубийца и пленных, которые уже не возвращались. Это логово дьяволов.

Ди Строзза зарычал с отвращением и шагнул через дверной проем. Он схватил факел по пути и держал его в одной руке. Широкие ступени вели вниз и были вырезаны из твердой скалы. Они были сейчас на нижнем этаже замка; эти ступени же уходили в недрах земли. Когда ди Строзза зашагал дальше, волоча воющего, обнаженного раба, освещая факелом черные каменные ступени и разгоняя длинные тени впереди в темноте, он выглядел как демон, который тащит стенающую душу в ад.

Кай Шах шел позади него с обнаженным ятаганом, следом за ним — Надир Тус и Кодзи Мирза. Оборванная шайка с непривычной учтивостью расступилась, пропуская вниз лорда Кормака, и сейчас они следовали за ним настороженно и бросая полные ужаса взгляды по сторонам.

Многие несли факелы, и когда их свет спускался в глубину, слышались испуганные крики. Из темноты мерцали огромные злые глаза, и титанические фигуры маячили смутно во мраке. Толпа колебалась, готовая к паническому бегству, но ди Строзза шагал флегматично вниз, поэтому остальные, призывая Аллаха, медленно следовали за ним. Затем показалась огромная пещера, в центре которой стоял черный и мерзкий алтарь, весь в отвратительных пятнах, в окружении ухмыляющихся черепов, выложенных в странные систематические линии. Ужасающие огромные изображения были вырезаны на твердом камне стен пещеры — образы чуждых, звериных, гигантских богов, огромные глаза которых тускло блестели в свете факелов.

Кельтская кровь Кормака послала вдоль позвоночника холодную дрожь. Александр построил фундамент этой крепости? Ба, нет таких греческих богов, как эти. Нет, аура неописуемой древности наполняла эту мрачную пещеру, как если бы запретная дверь была мистическим порталом, через который авантюрист шагнул в старший мир. Немудрено, что безумные планы выращивал здесь бешеный мозг Скола Абдура. Эти боги были зловещими остатками темной расы, более древней, чем римская или греческая, — народа, давно растворившегося во мраке времен. Фригийцы… лидийцы… хетты? Или еще более старинный, более ужасный народ?

Рассвет эры Александра был до этих жутких фигур, но, несомненно, он поклонялся этим богам, как он поклонялся многим богам, пока его обезумевший мозг не решил обозначить себя богом.

У подножия лестницы лежал смятая фигура — Муса бин Дауд. Его лицо было искажено ужасом. Послышалась нестройная смесь криков:

— Джинн забрал жизнь сирийца! Давайте убираться отсюда! Это злое место!

— Заткнитесь вы, идиоты! — зарычал Надир Тус. — Оружие смертного убило Мусу — видите, кто-то рубанул его по груди, разрубив кости. Посмотрите, как он лежит. Кто-то убил его и сбросил его труп вниз с лестницы…

Голос перса стих, когда он более пристально осмотрел тело мертвеца. Левая рука Мусы была вытянута, а пальцы на ней отрезаны.

— Он что-то держал в этой руке, — прошептал Надир Тус. — Так сильно сжимал, что его убийца был вынужден отрезать ему пальцы, чтобы добыть это…

Люди зажгли факелы в нишах на стенах и придвинулись ближе, их суеверные страхи были забыты.

— Да! — воскликнул Кормак, кусочки головоломки сложились в его голове. — Это был драгоценный камень! Муса, Кай Шах и ди Строзза убили Скола, и Муса забрал камень. Кровь была на мече Абдуллы, а у Кай Шаха сломана рука — повреждена ударом ятагана нубийца. Тот, кто убил Мусу, забрал и камень.

Ди Строзза зашипел, словно раненая пантера. Он потряс несчастного раба.

— Собака, камень у тебя?

Раб начал яростно отрицать, но голос его оборвался ужасным бульканьем, когда ди Строзза в припадке безумия выхватил свое оружие и перерезал несчастному горло, отбросив его окровавленное тело в сторону. Венецианец развернулся к Кай Шаху.

— Ты убил Мусу! — закричал он. — Ты был с ним последним! Ты забрал камень!

— Ты лжешь! — воскликнул турок, его темное лицо приобрело пепельную бледность. — Ты сам убил его…

Речь Кай Шаха оборвалась хрипом, когда ди Строзза с пеной у рта и словно лишившийся разума проткнул тело турка. Кай Шах закачался, как деревце на ветру, но затем, когда ди Строзза освобождал свой клинок, сельджук поразил венецианца в висок. Кай Шах шатался, с трудом стоя на ногах, он умирал, но цеплялся за жизнь с упорством турка, но тут Надир Тус прыгнул вперед, как пантера, и под его разящим ятаганом Кай Шах упал замертво, рухнув на труп венецианца.

Забыв все, кроме желания обладать камнем, Надир Тус наклонился над своей жертвой, разрывая его одежды — наклонился низко, словно в глубоком поклоне, и опустился на мертвых мужчин, его собственный череп расколол до самых зубов Кодзи Мирза. Курд наклонился, чтобы обыскать турка, но мгновенно выпрямился, чтобы ускользнуть от атаки Шалмар Хора. В одно мгновение сцена превратилась в карусель хищного безумия, где люди бились, убивали и слепо умирали. Мерцающий свет факелов освещал картину этого сумасшествия, и Кормак, пятясь к лестнице, ругался в изумлении. Он видел людей, сошедших с ума, и раньше, но такому еще никогда не был свидетелем.