За море-океан (СИ) - "Анчутка" - Страница 27

— Я так сожалею, — раздался сокрушенный голос, и над водой показалась опечаленная Рыбка. — Упав в воду, она переменила обличье, но, кажется, это ее не спасло…

— Да, вот так незадача, — раздосадованно протянул Сергей. — Судя по всему, нам до утра придется ждать, пока ковер высохнет и будет способен лететь…

Пораженные таким бессердечием, Рыбка и Иван уставились на оборотня во все глаза, но он только рукой махнул:

— Вы из-за Гушки, что ли, перепугались? Да чего ей будет-то. В спячку впала на холоде, как обычно. Ничего — отогреется, живо проснется.

Далеко внизу проплывал Тридесятый лес, щеголявший своим осенним убором, радовавший глаз золотом и багрянцем листвы. Хотя конец августа в этом году выдался дождливым, природа вскоре опомнилась и побаловала людей солнечными и сухими днями. Было тепло — для октября, но по ночам прозрачный воздух звенел прохладой, и примостившиеся на ковре спутники зябко кутались в лукоморские шерстяные плащи.

Через Тридесятое царство летели быстро. Им не приходилось так тщательно выбирать маршрут, как в начале путешествия — сейчас темнело рано, и риск, что их заметят, существенно снизился. К тому же, ковру удавалось развивать довольно приличную скорость за счет того, что вес пассажиров уменьшился — Серый предпочел Гушку пока не будить. Волшебное зеркальце, оказавшись в родном краю, снова исправно заработало, и краткое сообщение об успешном возвращении героев друзьям удалось отправить, но справиться о том, как лучше поступить с оборотневой помощницей, не получилось. Хорошенько подумав, они решили оставить все так, как есть, а в чувство помощницу привести уже под чутким руководством бабки. Мало ли, как на Гушку подействовало пребывание в соленой воде, да и принимать человеческий облик после сильного переохлаждения ни к чему — особенно учитывая, что впереди тяготы пути. Поэтому лягушке соорудили уютное лежбище на дне сумки и предоставили спать, сколько спится.

Денег у них уже не осталось, приходилось промышлять охотой. Для Серого это не составляло труда, да и царевич за время их странствий приобрел в этом сноровку. Вечерами они сидели у огня, смотрели на засыпающую природу, чувствовали запах пожухлой травы, листвы и костра, жевали несоленую дичь и мечтали поскорее добраться до гостеприимной Яги.

Над знакомой полянкой они оказались рано утром. От трубы поднимался дымок — Яга, как всегда, заблаговременно почувствовала гостей и ждала их.

Радостно поприветствовав спутников, бабка принялась хлопотать над внучкой. Лавка была придвинута к печке, выстлана ворохом пуховых платков, а поверх всего этого торжественно водрузили пребывающую в анабиозе лягушку. Удостоверившись, что воспитанница пребывает в тепле и неге, Яга обратилась к мужчинам, которые выразительно поглядывали на стол и глотали слюну, предвкушая угощение.

— Оголодали, ясны соколы? — нежно вопросила старуха, направляясь к печи. — Уж я вас сейчас попотчую. — Она развела руки широко в стороны. — Вот такого копченого судака Водяной к вашему возвращению прислал!

Лица ее собеседников вытянулись.

— Рыбкой мы уже по горло сыты, — рыкнул, не сдержавшись, Серый.

— А оладушков… совсем нет? — робко поддержал его царевич. — Или хлебца хотя бы?

Бабка захихикала.

— Соскучились все же по моей стряпне! В гостях-то, поди, хорошо, а дома лучше? — довольно провозгласила она и, не дожидаясь ответа, открыла печь.

На столе появились каша с грибами, свинина с овощами, печеная утка с яблоками, на тарелках возвысились стопки блинов, на блюда вгромоздились оладьи. Баюн приволок в зубах кольцо колбасы, а Колобок подпрыгивал на подоконнике, указывая на ряды банок с вареньем и медом.

— На целую роту наготовила, — одобрительно заметил Серый, потирая руки. — Эх, люблю я тебя, старушка!

Друзья уже направились к столу, но в этот момент дверь избушки распахнулась, и внутрь один за другим повалили прочие гости. Горя нетерпением узнать, как прошло их путешествие, явились многие обитатели Тридесятого леса. Первым вошел Кощей, за ним — Леший, после них Марья-искусница, обутая в сапоги-скороходы, а за их спинами маячило еще несколько фигур.

— А ну, расступись! — послышался властный голос, и в горницу протиснулся Водяной с упомянутым судаком наперевес, почтительно склонившийся перед хозяйкой. Владыка рек выглядел заметно бодрее — видимо, его хандра все-таки отступила.

Последними были живущая неподалеку болотница, Блазня и стройная темноволосая особа с короткой стрижкой.

— Алсу! — раздался от лавки сонный голос, и из кучи платков поднялась пришедшая в себя Гушка.

— А главного-то гостя вы еще и не видели! — хитро улыбнулась Яга и поманила кого-то из-за печи. После небольшой паузы оттуда застенчиво вышла светловолосая девушка, и царевич лишился дара речи. Перед ними стояла Василиса.

После небольшой суматохи, когда все рассаживались по местам, начался пир горой. Оторопевшим от такого наплыва друзей путешественникам не раз и не два пришлось рассказать про свои приключения и поведать о виденных чудесах. Правда, Иван довольно быстро выпал из общего разговора — впрочем, как и сидящая рядом с ним Васька.

— Кстати, чуть не забыл, — спохватился Сергей. — Горыныч всем привет передавал. Что ж ты, бабка, сразу не рассказала, что за помощник у нас будет?

Яга невозмутимо пожала плечами, подумала и выдала:

— Люблю сюрпризы!

***

Следующий месяц прошел у всех в хлопотах и суматохе. Купец Потап Заболоткин благополучно добрался до дома, чем несказанно обрадовал всю свою семью и тут же был огорошен известиями сразу о двух свадьбах — родной Василисушки и старшей Настасьи. Иван, Васька и все их родные погрузились в подготовку к предстоящим торжествам. У стражей тоже дел накопилось изрядно — за их отсутствие прочие, как могли, присматривали за Тридесятым лесом, но все же было необходимо, не медля, отправляться в очередной рейд, а потом и в следующий. Ноябрь, самый серый и дождливый месяц в царстве, прошел для всех участников событий незаметно.

Снег в этом году выпал рано. Замерзшую землю укрыло тонкое, нежное белое покрывало. Снежинки искрились и блестели в падающем на них из окон терема свете. Внутри было шумно и весело: государь праздновал свадьбу своего младшего сына, и торжество было в самом разгаре. Невеста царю понравилась: ликом красива, станом стройна, нравом скромна, да еще и искусная рукодельница. Была она из рода небедного и почетного — Заболоткин оказался из тех купцов, которых знали и в столице, а не каким-нибудь мелким торговцем. К тому же после того, как он вернулся из долгого странствия, выяснилось, что плавание его было не напрасным, и приобретенного за заморские товары барыша с лихвой хватит, чтобы выдать замуж дочерей, справить им приданое, подновить дом и снова открыть лавки.

Раздобревший от еды и хмеля царь поглядел на дальний край стола. Там, за вельможами и ближайшей родней молодоженов, сидели их друзья и знакомые, среди которых особо выделялась колоритная парочка: хрупкая невысокая девушка в атласном платье, выгодно подчеркнувшем зеленые глаза, и мрачноватого вида желтоглазый мужчина. Ванюшка рассказал отцу, что именно они помогли ему в поисках Василисиного батюшки, и узнав об этом, надежа не поскупился на подарки — как, впрочем, и сам купец, причем Потап вел себя с девушкой необычайно почтительно. Сейчас государь нахмурил лоб: мужчина был ему незнаком, а вот его спутница полтора года назад едва не породнилась с царской семьей. Эх, вздохнул отец Ивана с легкой печалью, тоже ведь рукодельница хоть куда! Какой рушник в тот раз вышила!

Тут неподалеку произошло шевеление и из-за стола поднялся статный мужчина с супругой, одетой в белоснежное летящее платье.

— Ну, Ванюша, — начал Гвидон, — пришел мой черед у тебя погостить. Всем сердцем я рад, и Ледушка вместе со мной, что смогли мы тебе в твоих поисках помочь. Вишь, как счастливо они завершились — обрел ты не только искомый корабль, но и любимую жену. И пожелать мы тебе хотим…