Подножка судьбы (СИ) - "Erovin" - Страница 26

Дени недовольно фыркнул, но спорить больше не стал. Он пробурчал себе под нос, раз альфа хочет проблем со здоровьем, то почему он должен беспокоиться об этом? И пообещал достать таблетки до того, как Ким отправится в поездку.

Сегодня, придя со школы и сев за уроки, Ким обнаружил в сумке упаковку блокаторов. Было довольно сложно объяснить анатэ, почему он хохочет до слез. Ну это ж надо! Не принимать во время беременности! А что, у кого-то хватит ума глотать таблетки от течки, когда последствия уже настигли, а ее самой все равно нет? Не принимать, если течка уже началась! Абсурд! Если началась, то тебе не подходит дозировка и нужно выпить двойную порцию! Противопоказания: головная боль, судороги матки, расстройство желудка. То есть препарат не снимает симптомы, а добавляет новые? Весело! Приняв капсулу у себя в комнате, Ким выяснил — выпросил он их у Дени не зря. Обычные уже недомогания постепенно стали стихать и мало-помалу сошли на нет. Поняв, что блокаторы действуют, Ким повеселел и перестал беспокоиться о поездке в «казарму».

****

В аэропорту имени Хопкинса в Кливленде Кима, Дерека, Майкла и анатэ встретил брат отца — Роберт Ронвуд. Он был старше Ричарда на три года, и они омерзительно походили друг на друга внешне. У Кима даже сердце кольнуло, когда он увидел дядю. Хорошо хоть, что у них совершенно разная манера одеваться. Отец редко был при параде, любил джинсы и простые рубашки, но еще лучше — футболки. А дядя Роберт носил строгие дорогие костюмы-тройки, галстуки и лакированные ботинки. Черные, такие же, как у отца, волосы он зачесывал назад и всегда чисто брился. Не то, что Ричард, чья щетина оставляла царапины на лице и губах анатэ. Но их черты и цвет глаз были настолько схожи, что одеть их одинаково, взлохматить дяде шевелюру и отрастить щетину — отличить будет проблематично. Ким со вздохом подумал, что праздник без скандала точно не обойдется. Просто потому что анатэ, он сам и братья слишком напряжены из-за отсутствия главного альфы. А Ронвуды-старшие, без сомнения, попытаются их поддержать и только сильнее взбесят этим.

Роберт приветливо улыбнулся и забрал у Чарльза сумки, коротко приобняв его и похлопав по плечу. Ким отлично знал — при всей внешней доброжелательности анатэ тот мало кого по-настоящему любит. Соседей и знакомых он скорее терпел, сохраняя в поведении главные признаки порядочного омеги. Эти мысли начали посещать голову Кима недавно — после того как отец уехал. Раньше ему было невдомек, больше волновали собственные проблемы и тоска по Ричарду. А теперь стало ясно — анатэ переживает расставания куда тяжелее него, Дерека и Майки. Однако к дяде Роберту Чарльз относился с симпатией. Они могли вместе смеяться и болтать, подкалывать друг друга и вызывать тем самым ревность Патрика.

— Как добрались? Майки, тебе понравилось летать? — бодро спросил дядя, помогая Дереку с его рюкзаком.

— Я плакал всю дорогу! — гордо сообщил Майки, волоча собственный крошечный чемоданчик. Младший из братьев казался Киму странным ребенком. Он вовсе не вел себя как омега, часто и прочно упорствовал и мог кого угодно довести до белого каления. Иногда очень кстати.

— Почему? Испугался? — удивился Роберт не самой информации, а скорее гордости в голосе ребенка. Он погладил племяшку по черным вьющимся волосам, словно желая его успокоить. Только маленький Дьяволенок в этом вовсе не нуждался.

— Один мудак стал возмущаться, что летать с детьми невозможно, и мы решили устроить подтверждение, — объяснил Дерек. Мелкий подлиза сунул ручонку в свободную ладонь дяди и миленько улыбнулся. Ким покачал головой от такого поведения. Дерек далеко пойдет! Он уже представлял, как придется шугать малолетних альфенышей, позарившихся на няшного и ласкового омежку.

Дядя Роберт перевел удивленный взгляд на анатэ, но тот пожал плечами. Ким, Дерек и Майки были его детьми — у него давно выработался иммунитет к их истерикам, воплям и чудаковатостям разной степени и направленности. Он всю дорогу преспокойно читал, не обращая внимания на то, что дети задолбали весь самолет. Конечно, в другой ситуации анатэ унял бы отпрысков одним взглядом и тихим шипением. Но в этот раз просто пошел на принцип. Омежки мирно и тихо играли в видеоигру, а к ним подлетел больной на голову альфа и заявил анатэ:

— Следи, чтобы твои щенки не устроили здесь сумасшедший дом.

Единственное, за чем проследил Чарльз — чтобы Ким не набросился после такого заявления на постороннего человека в салоне самолета.

— Эм, Ди, это плохое слово. Давай, чтобы я его больше от тебя не слышал? — ответил наконец Роберт племяннику и перевел взгляд на Кима, прекрасно понимая, у кого мальчик нахватался этих словечек. — Твоя была идея?

— Майкла, — отмахнулся Ким, запихивая их вещи в военный джип дяди. Ему казалось, что родственники недооценивают вредный характер мелкого чертика. — Можно мне за руль? — с надеждой спросил он.

Дядя Роберт помог Майку и Дереку устроиться вместе с Чарльзом на заднем сидении. Автокресла для детей были не предусмотрены, и анатэ сразу же взял младшего сына на колени, а среднему велел пристегнуться. Когда он увидел, что Роб собирается позволить Киму сесть за руль, то пристегнулся и сам. Однако предупреждать дядю о том, какая у Кима манера вождения, не стал. Роберт посмотрел на это с ухмылкой и сел вперед. Но когда они подъехали к «казарме», он тоже был пристегнут и крепко вцепился за ручку над дверью, не отрывая взгляда от дороги. Несколько раз он пытался вдавить в пол несуществующую на его месте педаль, когда племянник, не притормаживая, входил в особенно крутые повороты. Ким, не снижая скорости, припарковался между джипом деда и дорогой машиной Патрика, едва не сорвав у той зеркало. Наверное, на это дядя бы рассердился, ведь это он купил супругу авто и оплачивал все счета своего омеги, который, как и анатэ, ни дня после замужества не работал. Роберт протяжно выдохнул с явным облегчением и обиженно посмотрел на ехидную улыбочку анатэ, обернувшись к нему.

— Это был последний раз, когда ты сел за руль моей машины, — четко произнес он, открывая дверцу и ступая, наконец, на твердую землю. — А ты мог бы меня предупредить о таком аттракционе, — обратился он к Чарльзу, забирая у него Майкла и опуская на дорожку перед домом.

— Я же пристегнулся, — хмыкнул анатэ.

— Так это был сигнал опасности? — выгнул бровь дядя Роберт. — Майки, Ди, там ани* и Патрик на кухне, найдете их? Ани по вам жутко соскучился. А ты помоги мне с сумками, — обратился он к Киму.

— А по мне ани не скучал? — усмехнулся Ким. Братья и анатэ направились к входной двери, прихватив с собой только подарки, которые приготовили.

— А есть кто-то, кто по тебе скучает? — подколол его дядя и подмигнул.

Роберт взял самые тяжелые сумки, и они с Кимом отнесли их наверх. Тот на секунду застыл в дверях, не решаясь войти в бывшую отцовскую комнату. Он бывал здесь очень много раз в детстве и после, уже вместе с Ричардом, но сейчас стало страшно. Обычно по ночам отсюда было слышно, как родители любят друг друга. В мебель и стены впились запахи их двоих, но больше — отцовские. Ким прикусил губу. Он чувствовал в себе закипающее раздражение — все в этом доме напоминало Ричарда, по которому он жутко скучал, и тревожило болезненную тему. Спускаясь вниз, он услышал тихий «понимающий» вопрос Патрика:

— Как ты, Чарльз, в порядке? Ничего страшного, ты ведь всегда справлялся, тебе же не впервой одному оставаться.

Ким почувствовал вспыхнувшее раздражение и не смог сдержаться. Ну как так? Что это за утешение? Скорее уж соль на рану. Лучше бы совсем молчал!

— Да бля! Все заебись у нас! Мы уже три месяца не видели отца и не знаем, где он! Радуемся этому каждый день! Нам же, ебать, это привычно! — сердито съязвил он, влезая между анатэ и Патриком. Чарльз даже не успел рта открыть, чтобы что-то ответить.

Патрик нахмурился, не желая терпеть выходки подростка. Он поджал пухлые подкрашенные губы и скрестил руки на груди, молча глядя то на своего супруга, то на Кима. Роберт схватил Кима за ухо и со словами «пойдем-ка поговорим» выволок его на заднюю веранду. Ким зарычал, за что сразу же получил увесистый шлепок по заднице, а пальцы на ухе сжались сильнее. Дядя оттащил племянника к садовому столику и усадил на скамейку, опускаясь рядом и оставив, наконец, ухо в покое.