Последний Карфаген (Повесть. Рассказы. Дневники) - Козлов Сергей Сергеевич - Страница 75

Когда на лице (в душе) человека хотят видеть и видят чаще всего только печати зла и порока, то он, даже не являясь настолько падшим, начинает все более и более проявлять их в реальности. Происходит это на трансцендентном уровне. И тут на память приходят две устоявшие в истории фразы: евангельская о соломинке в глазу брата твоего, и грибоедовская «А судьи кто?». Особенно страшно, когда так смотрят на детей. Вот тогда-то и поселяется в сердце такого человека чувство ущербности, а присутствующая в каждом гордость доводит его до уровня «надмирности», собственной исключительности. Вот откуда: тварь я дрожащая или право имею?

Абсолютного (прямого, осязаемого как вещественное до прихода антихриста) воплощения зла, скорее всего, в мире нет, его носителями являются люди. И действия его совершаются людьми! Люди, которым от рождения даны две борющиеся в них силы: светлая и темная. И это не пресловутые единство и борьба противоположностей, ибо единство противоположностей равно абсурду. Это путь. Это выбор. Это рост. Это направление.

Лучше бы Гитлер был плохим художником, чем плохим воякой. Хотя о качественном значении второго еще можно поспорить. Лучше бы Сталин был священником… Хотя кто бы так аккуратно изнутри начал вытравливать ленинско-троцкистскую бесовщину?

Понять промысел, значит, понять ход и закономерности истории.

Я не видел ничего смешнее и неприятнее, чем глупость, породнившаяся с гордостью.

Когда в человеке не разбужена жажда познания, искания, Богопознания, в нем появляется смешная самоуверенность и спесивость. И тогда действительно одному Господу известно, зачем он коптит небо.

Самое страшное, когда такие люди становятся начальниками. Такая власть — уже наказание Божие для подчиненных.

В безоблачной юности я наивно полагал, что когда-нибудь для начальников придумают специальный тест на любовь к людям, склонность к мздоимству, хамству и проч. Теперь я знаю, что тесты придумывают наверху, чтобы скрыть именно расписанную указанными выше красками-критериями истинную картину вещей.

Существует байка, что однажды Петр Первый хотел отрубить головы всем мздоимцам в своем государстве. Но ближайший «птенец гнезда Петрова» подсказал ему, что тогда «государь останется без подчиненных». Это так, к слову. О масштабах.

Когда последний российский император записал в своем дневнике в дни отречения: «Кругом предательство, трусость, обман», он имел в виду не только свое ближайшее окружение. Сегодня это ясно и понятно. Он понимал под этим всю серую обывательскую массу, которую нынешние либералы называют средним классом. Этот средний класс и есть «порождение ехидны», не способное защищать святое, не желающее, боящееся выбирать между черным и белым, уклончиво отвечающее на любые прямые вопросы, дабы случайно не опростоволоситься, не попасть впросак, а то и ненароком не нарушить новых идейных и государственных установок. Эти всегда находят промежуток между «да» и «нет», черным и белым, голубым и розовым. Они способны защищать только личное мещанское благополучие. Они — сама пустота. Они — серое перебродившее в отстойниках революций, реформ, дум, богемных кулуаров тесто, из которого Богу противно лепить!

У России слишком много спасителей. Причем каждый понимает это спасение по-своему. И не всегда понятно: это их настоящие заблуждения, или идиотизм, возведенный в качество научного обоснования, или просто обнажающееся зло. И как блекло и тошнотворно звучат их научные и политические регалии, поддерживающие, как гнилой фундамент, их зловонные заблуждения. И каких только путей они нам не сулят…

А путь один и указан Христом, Андреем Первозванным, Сергием Радонежским, митрополитом Алексием, патриархом Иовом, патриархом Тихоном…

Этот список можно продолжать, но путь — один.

Горноправдинск — Алушта — бесконечные просторы России,

январь — сентябрь 2001 г.

Нежный мотылек готов сгореть в пламени свечи, чтобы доказать, что это цветок. Тебе же достаточно взять спички…

Сбылась русская сказка, живем теперь в тридесятом царстве, тридевятом государстве. По всем показателям.

Каждый, кто хочет быть первым, постоянно разочарован. Когда он становится первым, он разочаровывается по-настоящему.

Интересно наблюдать за мужиками, которые намереваются выпить где-либо в общественном месте. Если всё это начинается на трезвую голову, то чаще всего у них крайне серьезное выражение лиц: от покупки до пятой рюмки. Серьезность такая, что возникает впечатление, будто за бутылочкой они решают как минимум глобальные проблемы современности в полной уверенности в том, что именно от них и данного разговора решение этих проблем зависит. Вот уж действительно: без бутылки не разберешься.

И совсем другая картина, когда речь идет о второй или третьей ёмкости. Желание казаться правильными и серьезными полностью отсутствует (вместе с тормозами).

Так от чувства невостребованности и собственной значимости русский мужик легко доходит до лихой непредсказуемости.

Если на человека долго давить, в нем срабатывает пружина.

Даже если дело прочно стоит на ногах, крылья ему не помешают.

Поэмы рождаются в том числе и волевым усилием.

Материализм по-другому называется вещизм и потребительство.

В Отечестве есть пророки, но вокруг очень много глухих.

Как нам обустроить Россию? Как нам перестроить? А, может, как нам ее не сломать?

Целью нынешнего курса является построение правового государства. Перспектива такая же, как строительство коммунизма. А главное, те, с кого мы пытаемся взять пример, делают всё, чтобы весь мир (за исключением себя) сделать бесправным.

От чтения современных газет возникает единственное чувство — чувство близости Апокалипсиса.

Известный диссидент Зиновьев покаялся: целили в коммунизм, попали в Россию. Сегодня он целит в капитализм. И с ним нельзя не согласиться (ЛГ, № 7, 2002), но так же он бьет и по православию, напоминая большевистские лозунги об отделении церкви от государства. Логика исчезает. Возникает ощущение, что ему неважно, с чем бороться. Спорить с состоявшимся диссидентом — давать ему пищу. Подсказать — не услышит. Слишком мал я для него. Но подскажу другим: целите в православие — попадёте в душу народа.

Первым диссидентом был сатана.

Если у народа нет великого прошлого, откуда взяться великому будущему?

Под шумок отсутствия благополучного настоящего у России отнимают ее великое прошлое.

Нигде не могу найти компакт-диски с музыкой Валерия Гаврилина.

Высшее проявление квиетизма — наблюдать за тем, как растет твой сын.

Иногда (возможно, небезосновательно) кажется, что в глазах младенца знаний больше, чем в глазах зрелого человека.

Не зря же Иисус говорил ученикам, что царство Божие принадлежит детям.