Око воды (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 2

В Рокне Лея, конечно, видела рыцарей в белых плащах и, как и остальные разумные люди, обходила их стороной. Но там ничего удивительного: Ирдион близко и отряды рыцарей то и дело сновали туда-сюда по южной дороге, а на Потровой площади иной раз бывали и казни. Но чтобы они посреди ночи наведались на край мира? С чего бы вдруг? Да и леди Милгид повела себя странно…

Не прячет же её мать и впрямь какую-то беглую ведьму?!

У Леи холодок пробежал по спине. Что белые плащи могут сделать за укрывательство ведьмы, ей приходилось видеть своими глазами.

— Кэдок? Позови оставшихся слуг и покажи командору всё здесь, а я приведу детей, — спокойно скомандовала леди Милгид подоспевшему слуге и, подхватив юбки, неторопливо направилась по лестнице.

— Матушка? Что случи…

Рука леди Милгид зажала рот Лее так быстро, что она едва не задохнулась от испуга.

— Живо на чердак! И сиди тихо, пока они не уедут! — почти прошипела она в ухо, заталкивая Лею обратно в коридор и отбирая свечу. — А если найдут тебя — притворишься больной или блаженной! Поняла?

Но на чердак Лея не успела: на лестнице раздалась тяжёлая поступь — рыцари принялись осматривать замок не мешкая.

В холл согнали всех слуг и детей четы Милгид — четырёх девочек и двоих мальчиков. Не было лишь Фины, старшей дочери барона Милгида — она на прошлой неделе вышла замуж и уехала в Лисс, и собственно по этому поводу Лея и приехала в гости из Рокны.

Их выстроили у камина, и Лея чувствовала, как у неё от страха похолодели руки и ноги, она мысленно сосчитала до десяти и обратно, пытаясь себя успокоить. Больше всего её пугало то, что она не знала, чего же именно нужно бояться. Они ведь ничего не сделали!

Или… сделали?

И она успокаивала себя лишь тем, что раз ищут беглую ведьму, то мать, скорее всего, просто испугалась, что её Лею могут принять за эту беглую. Она исподтишка разглядывала главного, того, кого мать назвала командором. Он бродил по комнате, заложив руки за спину, пока остальные рыцари обыскивали замок. Здесь же в холле стояли наизготовку двое арбалетчиков, и это тоже пугало. Столько вооружённых мужчин против одной женщины, пусть и ведьмы…

Командор был среднего роста и одет не как остальные рыцари: варёная кожа, короткая тёмная кольчуга и поверх длинный чёрный плащ, подбитый мехом выдры. Заострённое к подбородку лицо, большие уши, за которые он заправил чёрные кудри, и манера держать большие пальцы за поясом так, что плащ натягивался на локтях, придавали ему сходство с огромной летучей мышью.

Он прислушивался к тому, как в замке идёт обыск, и когда сверху раздалось короткое: «Всё чисто!», обернулся и махнул арбалетчикам, чтобы они опустили оружие.

Кэдок с факелом увёл рыцарей на хозяйственный двор, а командор повернулся и подошёл к семейству Милгид. И только в этот момент Лея заметила поверх кольчуги медальон аладира. Голова сокола в золотом круге. Перед ней стоял не просто рыцарь, а один из Старших Стражей Ирдиона. А раз он сподобился явиться посреди ночи, да ещё в такую непогоду сюда, в Милгид, это могло означать только одно — та ведьма, которую они ищут, будет, видимо, пострашнее даже лаарского Зверя.

Командор прошёлся вдоль вереницы людей, переминающихся с ноги на ногу, и остановился возле Леи, отчего у неё сердце рухнуло в пятки.

— Как зовут тебя, красавица? — командор тронул её пальцами за подбородок, заставляя поднять лицо.

Его перчатки, влажные от дождя, пахли лошадиным потом и дымом, но Лея даже не поморщилась. В этот момент в её голове мгновенно всплыли наставления матери, она чуть скосила глаза к переносице, сдавленно покашляла и подняла голову. Пусть думает, что она малость блаженная. И больная к тому же.

— Это моя дочь, Каталея, — охотно ответила за неё леди Милгид. — Она нездорова, как видите.

— Не похожа она как-то на других ваших дочерей, — командор кивнул на ватагу светловолосых младших сестёр.

— Так это дети от барона, а Каталея от первого мужа, да пребудет он в светлых садах Миеле! — вздохнула леди Милгид, трагично закатив глаза.

— Что с ним случилось?

— Красная лихорадка, командор. И ей, как видите, тоже досталось, — вздохнула леди Милгид, глядя искоса на Лею.

Командор убрал руки за спину, постоял некоторое время, глядя на безучастное лицо старшей дочери, и спросил:

— Как звали вашего первого мужа?

— Барон Рюмон из Индагара.

— Рюмон… Рюмон… Не слышал. Младшие дома?

— Да, — ответила с готовностью леди Милгид, — не слишком известный дом, но мы любили друг друга.

— Любовь, — усмехнулся командор, отхлёбывая грог из кружки.

Усмешка сделала его лицо совсем хищным. Он постоял напротив Леи некоторое время, словно колебался. Перебросился ещё парой незначительных фраз с леди Милгид, и наконец, снял плащ, сел в кресло и вытянул ноги к камину.

Обыск шёл долго. И всё это время хозяева и слуги томились в большом холле замка, не произнося ни слова. Пробило полночь, и рыцари вернулись ни с чем, перевернув вверх дном всё поместье, от каретного сарая до чердака. Командор молча их выслушал, коротко кивнул и отправил к лошадям. А сам поднялся, отряхнул плащ и, набросив на плечи, застегнул пряжку с головой сокола.

— Что же, нам пора ехать, — он стянул перчатку и, подойдя к леди Милгид, склонился и поцеловал её руку, — благодарю за грог и гостеприимство, миледи. В этих края такое встретишь нечасто. Если встретите особу, которую мы ищем, сообщите командору Ордена в Лиссе или в Брохе. Орден заплатит за это золотом. И немало. Эта ведьма может использовать любые обличья, любые имена, может даже представиться рыцарем Ордена и показать медальон, но вы — умная женщина, распознаете обман. И не буду вам напоминать, что укрывательство ведьмы — преступление, а у вас большая семья.

— Не нужно напоминать, командор. Я дорожу семьёй, и всегда готова помочь достопочтенным господам из Ордена бороться против всякой мерзости, — ответила мягко леди Милгид и чуть склонила голову.

Командор подошёл к Лее.

— Надеюсь, вы поправитесь, миледи Каталея Рюмон, — и он совершенно неожиданно склонился и поцеловал и её руку.

Лея вздрогнула от этого прикосновения, как от ожога. Пальцы командора без перчаток были холодными и какими-то жёсткими, словно крючья из металла. Отпуская её руку, они скользнули по ладони, будто оцарапали. В этом внезапном поцелуе и столь неуместном внимании было что-то очень неприятное, и на мгновенье, может быть, совсем краткое, но достаточное для того, чтобы её обман раскрылся, их взгляды пересеклись. И Лее показалось, будто тёмные глаза командора выжгли на ней клеймо. Он замер, как будто хотел сказать что-то ещё, покачнулся с носков на пятки, раздумывая, но так и не сказал. Лишь, покосился на окно, за которым шумел дождь, развернулся и, не мешкая, покинул холл.

Поднялась суматоха. За нежданными гостями спешно заперли ворота, и слуги бросились вытирать воду и грязь. Леди Милгид зажгла особую свечу, обошла помещение, сотворив пламенем охранные знаки, и трижды вымела веником за порог, чтобы гости уж наверняка больше не вернулись. А Лея наблюдала за этим, забравшись с ногами в большое кресло, натянув на замёрзшие ноги медвежью шкуру, и отхлебывая из кружки уже остывший грог. Ей было холодно и страшно. Она ощущала, как всё внутри у неё бьётся, словно прибой. Грог постепенно согрел, и волнение в крови медленно утихало, но при этом Лея никак не могла понять — почему её так испугало это прикосновение командора? Как будто от него по её венам потёк холод, добравшись до самого сердца, и от этого оно теперь колотится так сильно, словно пытается заново разогреть кровь.

Когда слуги закончили, и леди Милгид отправила их спать, Лея выскользнула из кресла и подошла к матери.

— Матушка, — спросила она шёпотом, — что всё это значит?

— Вот уж принесла нелёгкая этих кровопийц, — прошептала в ответ леди Милгид. — Надеюсь, боги смилостивятся над нами и на этот раз.

— Так что это значит? — спросила Лея, беря мать за рукав.