Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич - Страница 5

Добиваясь отказа Советского Союза от своих прав на Китайско-Восточную железную дорогу[6] и подготавливая почву для вооруженного конфликта, милитаристы организовывали на КВЖД акты саботажа и диверсий, применяли репрессии к советским рабочим и служащим. Граница между «Маньчжоу-Го» и СССР стала местом постоянных столкновений, провоцируемых японцами.

Советским обвинением на Токийском процессе была представлена запись беседы, имевшей место в Москве в 1931 г. между бывшим японским послом Хирота[7] и представителем генерального штаба генерал-майором Харада. Хирота просил собеседника передать начальнику генерального штаба, что «нужно занять твердую позицию по отношению к Советскому Союзу, приняв решение воевать с СССР в любое время, когда это окажется необходимым. Однако целью должна быть не столько защита против коммунизма, сколько оккупация Дальнего Востока и Сибири».

Японские милитаристы не собирались ограничиться планом отторжения соседних советских территорий. Превращение Японского моря в «японское озеро» должно было служить лишь началом дальнейших завоеваний.

Такова была «необходимость», ссылаясь на которую японские империалистические круги готовили войны против СССР и других государств.

Под влиянием мирового экономического кризиса 1929—1933 гг., воздействие которого на японскую экономику проявилось в особенно тяжелой форме, Япония первой из империалистических держав вступила на путь агрессии. Захват ею в конце 1931 г. Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) означал образование на Дальнем Востоке очага новой мировой войны.

Лозунг борьбы против «коммунистической опасности» агрессоры использовали для маскировки своих истинных целей. Шумиха по поводу «угрозы большевизма», раздувавшаяся буржуазной прессой, служила прикрытием гигантского заговора наиболее хищных и разбойничьих кругов международного монополистического капитала, стремившихся к установлению мировой гегемонии. Человечество дорого заплатило за то, что демагогия реакционеров и милитаристов всех мастей по поводу «коммунистической опасности» не была своевременно разоблачена и пресечена.

Суровым напоминанием об этом является летопись преступлений агрессоров, предъявленная обвинением на Нюрнбергском и Токийском процессах. Нельзя не отметить вывода, к которому пришел один из представителей обвинения от США в Нюрнберге доктор Р. Кемпнер: «В действительности эта фраза о коммунистической опасности была вымыслом, который в числе прочих вещей привел в конечном счете ко второй мировой войне» (4).

После нескольких дней пребывания в загородной резиденции Рокка делле Каминате Муссолини вернулся в Рим и вызвал 8 марта 1933 г. статс-секретаря по иностранным делам Сувича.

– Вот идея, которая пришла мне в голову между двумя партиями в кости, – деланно небрежно произнес «дуче» и бросил на стол подготовленный им проект «Пакта четырех», ставшего прообразом позорной мюнхенской сделки в 1938 г.

Еще за полгода до выдвижения проекта «Пакта четырех» Муссолини заявил в Турине, что «обремененная» большим количеством членов Лига наций неспособна обеспечить мир в Европе. Итальянский диктатор предлагал вернуться к практике XIX века, когда все вопросы в Европе решались «концертом великих держав». На этот раз в «концерте» должны были участвовать четыре державы – Италия, Германия, Англия и Франция. Они образуют своего рода «европейскую директорию» для проведения политики «сотрудничества и поддержания мира».

Бросалась в глаза антисоветская направленность пакта. Великую европейскую державу – СССР демонстративно отстраняли от какого-либо участия в решении европейских проблем. Итальянская печать не делала секрета из того, что было на уме у «дуче». «В плане Муссолини, – писала „Трибуна“ в передовой статье 9 апреля 1933 г., – есть элемент, о котором не говорят или говорят косвенно». Этим элементом, пояснила газета, являлось «активное освобождение мира от большевизма». Для обсуждения проекта пакта Муссолини пригласил в Рим премьер-министра Англии Макдональда и министра иностранных дел Саймона, находившихся в Женеве конференции по разоружению. Высокие английские гости горячо поддержали инициативу фашистского диктатора. Вскоре Макдональд использовал трибуну палаты общин для выступления в поддержку пакта.

Гитлеровцы с радостью восприняли предложение о «Пакте четырех». Их он устраивал как нельзя лучше. Фон Папен заявил, что идея Муссолини «гениальна». Немедленно был направлен ответ в Рим: Германия готова тотчас приступить к переговорам. Итальянский проект в силу ряда соображений поддержала и французская дипломатия. «Пакт четырех» стал одним из центральных вопросов международной жизни, на страницах буржуазных газет замелькала мясистая физиономия Муссолини с выдвинутой вперед нижней челюстью.

Какую сенсацию вызвала бы в те дни публикация некоторых секретных документов европейских дипломатических канцелярий, ставших известными позже! Инициатором пакта являлся вовсе не Муссолини. Демагог и позер, отличавшийся непомерным тщеславием, «дуче» присвоил себе «лавры», которые должны были принадлежать другому лицу, пожелавшему остаться в тени. Приведем один из документов.

«…Как выясняется, – сообщал из Рима американский посол Лонг 24 марта 1933 г., – идея создания группировки четырех держав обязана своим происхождением не Муссолини, а Макдональду. Перед своей поездкой в Рим последний доверительно обсуждал эту идею в Женеве, в частности с некоторыми польскими сотрудниками Секретариата Лиги, а они сообщили об этом м-ру Гибсону[9].

По данным этих информаторов, главной заботой Макдональда было создание небольшого высшего совета из главных европейских держав, совет заседал бы почти непрерывно и принимал бы решения, которые исполнял бы обычный Совет Лиги…»

Добытая американцами информация оказалась достоверной. В полной мере одобряя замыслы Макдональда, правительство США хранило в тайне полученные сведения.

В те дни, когда проект «Пакта четырех» был представлен международному общественному мнению, мало кто сомневался, что по духу и целям он являлся чисто фашистским документом (это делает «честь» представителю «западной демократии» Макдональду, который нашел столь «хорошую» ширму для продвижения своей идеи)..

Ныне история рождения «Пакта четырех» полностью раскрыта в трудах зарубежных и советских исследователей. Американский автор Фарниа, опираясь на материалы секретных архивов госдепартамента и опубликованные дипломатические документы США и Англии, пришел к выводу: содержащиеся в этих источниках сведения «почти не оставляют места для сомнений, что происхождение „Пакта четырех“ связано первоначально с правительством Макдональда».

Проект пакта был положен Муссолини на стол переговоров в следующей редакции: