Небо нас ненавидит (СИ) - Накул Александр - Страница 29

— Но вы на что-то надеетесь?.

— Пока дышу — надеюсь!

— Как думаете, нас выкупят?

— Мне нет дело до всех вас.

— Но мы вместе сражался.

— Я сражался не за вас, а за Старую Династию.

— И вы думаете, в Священных Городах есть работорговцы, которые это ценят.

— Кто знает… Слава Старой Династии была огромна, она доходила до всех четырёх концов света. В каждом из государств были её почитатели. Часто говорят, что она умерла — но любой, кто видит дальше носа, видит, что она готова ожить в любое мгновение. Иначе у неё не было бы верных сторонников, и враги, вроде твоего недоумка Сибби, не ругали бы её с такой ярость. Они проклинают Старую Династию — потому что боятся и знают, что она ещё жива и способна на многая.

— Вы хотите сказать, что нас скоро освободят? И мы сможем снова сражаться… пусть даже за Старую Династию?..

— Я ничего уже не хочу. Ни говорить, ни доказывать. Даже умереть не хочу. Просто помни, мальчик, — никто из невольников никогда не сможет угадать, кто его купит… и для какой цели….

26. Ладислав, барон Томирский

Путь из Меларнского королевства в Уккар идёт через глушь. Пригорки, болота и серебряные ленты тростников.

Путешествовать с Гервёр оказалось проще, чем он думал. Помимо боевых качеств, девушка умела ещё и молчать. Но с ней всё равно было жутко. Казалось, её холодные и зоркие глаза помнят всё, что замечают — а её сильные руки всегда готовы применить добытые знания в бою.

Тяжёлые осенние дожди обложили землю. Их небольшой отряд полз от постоялого двора к другому.

Конечно, неделю назад Ладислав уже ездил по этой дороге. Но в то время жарило солнце и путешествие прошло быстро, весело, и, казалось, другими местами. Дорога была настолько удобной, что даже наставники не смогли её испортить.

А сейчас было скверно, даже без наставников. Ладислав лишний раз напомнил себе, что их нужно оплакать как положено. Но не сейчас. Потом. Когда станет спокойней.

Он помнил, что перед границей будет ещё один город, поменьше столицы. Раз есть город, то есть и монастырь, и всё остальное. Можно попросить, чтобы они оплакали вместо него. Монахи справятся лучше, они привычные.

И вот ближе к вечеру они увидели башни из светлого камня и дубовые частоколы стен. А рядом, на холме, чьё-то загородное поместье. Такой же, как у городских стен, частокол окружает двухэтажный господский дом, ещё несколько построек и храм Бога и Богини из еловых досок — совсем новенький..

Ладислав помнил это поместье, он успел его разглядеть, когда проезжал в прошлый раз.

Но теперь сердце подсказало, что в поместье стоит свернуть. Там было какое-то движение.

На башне ворот дежурил кряжистый деревенский мужик с дубиной. Поверх серой рубахи, в какой хорошо лес рубить, накинут белый плащ королевского гвардейца. Выглядело это примечательно.

Заметив Ладислава и Гервёр, он сразу сделал страшное лицо. Но как только он хорошенько разглядел качество сбруи и вышитые грибы на одежде, то немедленно заулыбался и побежал вниз, открывать ворота.

Ладислав заехал во внутренний двор, довольно тесный и засыпанный соломой. Сначала он хотел спешиться, но тут же спохватился и заговорил с дворовыми как и положено человеку у власти — сверху вниз.

— Кто ваш хозяин и почему он нас не встречает? Это против обычаев гостиприимства. Вижу, вы построили храм из лучшего дерева — неужели ваше сердце по-прежнему каменное?

А про себя он отметил, что не ошибся насчёт храма. Еловые доски были настолько свежие, что от них до сих пор пахло смолой.

— Наш господин — брат барона и в городском совете участвует Он сейчас в столице, помогает королю победить всех мятежников, — ответил статный человек с русой бородой. Борода была длинная и аккуратно расчёсана. А сам человек, судя по кнутуна поясм и важному виду, был здесь за конюшего. Дворня расступилась, освобождая ему путь.

Похоже, сейчас, пока хозяин в отъезде, он был здесь за главного.

— До вас не доходили вестей, когда он вернётся? — осведомился Ладислав.

— Наш господин пока ещё не совершил всех положенных подвигов.

Ладислав попытался припомнить, кто из тех, кого он мог видеть в столице, мог быть местным господином. К сожалению, он мало кого успел увидеть и еще меньше успел запомнить. Король, как и положено узурпатору, предпочитал договариваться лично, а не через вассалов.

Надо спросить у Гервёр, кем этот хозяин может быть. Она здесь росла, она здесь всех знает. Но спрашивать у неё было боязно. Девушка сидела в седле прямая, как палка, с непроницаемым холодным лицом статуи.

— Молодой господин, вы сейчас возвращаетесь из столицы? — вдруг спросил за спиной тихий голос.

Ладислав обернулся. Сухая пожилая женщина в чёрном платке, какие носят послушницы при монастырях, она стояла чуть в стороне от остальных слуг.

— Да, бабушка, вы правильно угадали, — Ладислав говорил тише, чтобы показать уважение.

— Скажите, вам не приходилось слышать про воина по имени Квендульф.

Ладислав попытался вспомнить, слышал ли он это имя. Оно, конечно, местное, людей с похожими именами он встречал. Но Квендульф…

Судя по тому, как она одета, этот Квендульф не богат. А значит, он может быть кем угодно. Ополченцем. Мятежником. Или одним из тех неизвестных, кто напал на него возле гостиницы и принял смерть от рапиры…

Ладислав перевёл взгляд на Гервёр. Та слушала с отстранённым видом, как слушают пение птицы, когда проезжают мимо рощи на турнир. Если она что-то и знала, то не подала виду.

— Ваш Квендульф — он служит в гвардии или в ополчении?

— Я не знаю. Я знаю только, что когда это всё началось, — женщина говорила, даже не глядя на взбудораженных слуг, — он не смог быть в стороне. Он боевой у меня, настоящий молодой воин. Он ушёл сражаться… не знаю, на чьеё стороне. Может быть и так, что он стал мятежником.

Ладислав подумал, что сейчас на неё набросятся. И даже положил руку на пояс, чтобы, когда начнётся, тут же выхватить рапиру и встать на защиту несчастной женщины. Его слуги разгадали жест и тоже напряглись.

Но это были лишние предосторожности. Рикто из слуг даже не шевельнулся. Видимо, они настолько привыкли к её горю, что не видели в нём измены.

— Скорее всего, ваш сын в ополчении, — Ладислав с трудом подбирал слова, — В гвардию простому человеку не попасть, престиж слишком велик. Я не был в сражении, но я видел, как расцвела доблесть в ночь мятежа. И гвардейцы, и мятежники сражались, но это был бой благородных. Я буду молить Бога и Богиню, чтобы они сохранили вашего сына, а если это уже невозможно — обеспечили достойное место в будущей жизни тому, кто так и не получил его в этой. Но вохможно, он ещё жив. Не оставляйте надежды!

— Спасибо вам. Если вы узнаете хоть что-нибудь о его судьбе — сообщите мне. Пожалуйста!

— Я едва ли смогу узнать. Я отправляюсь совсем в другую сторону…

— Это может быть случайностью. Вы же знаете, молодой господин, какие случайности бывают.

— Да. Случайности бывают, — Ладислав убрал руку с пояса. Потом, не в силах успокоиться, принялся разглаживать свои волосы. Они были хоть и длинные, но короче, чем у Гервёр и почему-то это раздражала.

Женщина посмотрела на него с суровым видом.

— Я — мать. Мне нужно знать, что делать. Молить о нём богиню и бога, — или сразу оплакивать.

И она пошла прочь.

Конюший вышел вперёд. Всем своим видом он словно извинялся за этот неудобный разговор. Чего там — даже его борода извинялась.

— Мы просим нас простить. Видите, несчастная женщина…

— Вам не за что извиняться. Она в беде. Для чего ещё нужны люди благородного сословия? Мы защищаем тех, кто не может защитить себя сам. Поэтому у нас и замки и оружие.

— Я хотел сказать, — осторожно сказал конюший, — вы можете у нас поселиться. Наш господин, конечно, распорядиться не может, но он обычаям следует. Вы человек благородный, не враг, не мятежник какой-нибудь. Таким в нашем скромном доме всегда рады.