Отдельное поручение (Повесть) - Двоеглазов Владимир Петрович - Страница 12

Тракт, выйдя к урочищу, пересекал поселок не прямо, а сворачивал влево, потом вправо, образуя зигзаг и отсекая один балок с юго-восточной стороны поселка. Сделано это было, видно, не без умысла: если бы тяжелые трелевочные машины ходили прямо через поселок, то они — даже при слабом ветре — беспрестанно осыпали бы песком людей и строения, а главное — стоящий под навесом двигатель электростанции, который при таких условиях эксплуатации быстро бы вышел из строя. Грязно-белый подъягельный песок покрывал, как в пустыне, все пространства урочища.

Цветкову пришло на ум, что тот, отрезанный трактом, одинокий балок они так и не осмотрели. Да, он припомнил: они добрались до песчаной дороги, намеченной двумя вдавленными ребристыми колеями, и, не пересекая ее, повернули к берегу. Там же, в том месте, где они вышли к дороге, оставили пальто и портфели.

Внешне балок ничем не отличался от других, разве что своим расположением, и Цветков не рассчитывал найти здесь что-либо особенное. Привлекала одна деталь: дверь была приперта колом. Это, конечно, ровно ни о чем не говорило. Есть люди, настолько приученные или приучившие себя к порядку, что, даже покидая жилье навсегда, они приберут все внутри, а потом аккуратно прикроют за собой дверь. Цветков не волновался, как прежде, когда они бежали к балку с антенной, но что-то подхлестывало его осмотреть жилье. Пусть даже лишняя корка хлеба окажется, в их положении и это немало.

Подойдя ближе, он различил следы перед дверью. Следов, конечно, по всему поселку было видимо-невидимо, но почти все они были размазаны дождем или ветром; здесь же, перед дверью, следы сапог были резкие, с четким рисунком подошвы. Это могло, разумеется, оказаться случайностью: мало ли почему лучше сохранились следы, но гадать нужды не было — вот он, сам балок.

Цветков отбросил в сторону кол, отворил дверь и вошел. Его бросило в пот. Балок был обитаем. Еще не успев осознать все как следует, оценить неповторимый запах жилого помещения, он почти бессознательно, по привычке, выработанной жизнью в урмане, наклонился и тронул ладонью бок железной печки. Она была теплая. Тревога охватила лейтенанта Цветкова.

«Старший следователь прокуратуры младший юрист Хомяков взял объяснение у Истомина Константина Яковлевича, 1949 года рождения, уроженца г, Ханты-Мансийска, проживающего по ул. Авиаторов, 3, кв. 8, русского, члена ВЛКСМ, второго пилота Ми-4, несудимого».

«По существу заданных мне вопросов поясняю, что 10 октября 197… года наш вертолет 02296 с утра был отправлен на 119-ю буровую со сменной вахтой. Когда мы возвращались обратно, командир Кобенков сказал мне, что на сегодня осталось только отвезти взрывчатку в партию Читашвили. Я возразил, что это уж куда пошлют, наперед не угадаешь, но Кобенков сказал, что точно: сам Читашвили в порту, и вертолета он добьется, не такой, дескать, это человек, чтобы уйти ни с чем. Однако в ЦДА, когда мы туда пришли, кроме Читашвили, старшего диспетчера Карелиной, экспедитора Молокова и начштаба ОАО[2] Савостина, были еще младший лейтенант милиции и красивая женщина в зеленом пальто-джерси, тоже, как я понял, сотрудник милиции. Савостин объявил нам, что полетим не в партию, а с милицией на Итья-Ах. Кобенков посмотрел на Читашвили, но тот неопределенно развел руками, затем повернулся и вообще вышел, что было на него совершенно непохоже, когда ему нужен был вертолет. Но на сей раз ситуация, видно, была сложнее, чем мы предполагали. «В какое место на Итья-Ах?» — спросил командир. — «На сплавучасток Кедровского отделения», — ответила женщина-милиционер. — «Никаких сплавучастков я там не знаю, — отрезал командир, мрачно глядя на нее. — На карте можете показать?» — «Нет, — сказала женщина, — но с нами полетит представитель сплавной конторы. Он знает… Пойдем, Валя, — обратилась она к младшему лейтенанту, — нужно ему позвонить». — Они вышли. «Ничего себе — Итья-Ах! — сказал Кобенков. — Не успеем обернуться, Борис Петрович!» — «Успеешь, — ответил Савостин, — ты человек опытный». — «Как же успеем: пока соберемся, да вылетим, да участок найдем…» — «В крайнем случае, заночуете в Ёгане, — сказал Савостин. — Запросишь оттуда, если не уложишься, я тебе разрешу». Он собрался уже уходить, но Кобенков его окликнул: «Борис Петрович! Давайте я лучше ВВ отвезу Читашвили!» — «Ладно, прекращай торговаться, — сказал Савостин, — не на базаре. Куда приказывают, туда и полетишь. Распустились, понимаешь, никакой дисциплины». — «А там как? — спросил Кобенков. — Сбросить их и обратно?» — «Там — глядя по обстановке, — ответил начштаба. — Если следователь скажет, что работы на полчаса, то подождешь, чтобы завтра не гнать машину». После этого он ушел окончательно, и тут вошли женщина и младший лейтенант. «Минут через сорок будет здесь, — сказала женщина. — Выезжает уже…» — «Кто?» — спросил Кобенков. «Береженцев, представитель сплавконторы…» — «Как? — вскричал Кобенков. — Так его еще и ждать?! Ну, знаете!..» — «Командир, пошли покамест пообедаем…» — заикнулся было я, но он поглядел на меня, как на пустое место, и отвернулся. Тут необходимо пояснить следующее. Дело в том, что в столовую мы действительно не собирались, так как Кобенков при возвращении с буровой сообщил мне, что пообедаем в полевом отряде: Читашвили якобы хвастался, что его ребята подстрелили медведя, и обещал накормить нас котлетами. Но теперь, когда ситуация изменилась, я справедливо полагал, что нужно сходить в столовую. Тут, видя недовольство Кобенкова, вступил в разговор младший лейтенант. «Я приблизительно знаю, где это, — сказал он. — Найти-то легко…» — «Знаешь? — сказал Кобенков. — Ну, и поехали тогда, нечего там ждать…» После этого я пошел оформить полетную документацию, а Кобенков зашел в отдел перевозок к Карелиной. С какой целью, ответить не могу. Потом мы сразу пошли на летное поле, так и не пообедав. Женщина и младший лейтенант ждали нас на перроне, и с ними же был бортмеханик Букреев. Мы все пошли к машине. Кобенков шагал быстро, женщине было трудно поспевать за ним по грязи, поэтому мы с ним ушли вперед, а Букреев ради приличия шел рядом с женщиной и младшим лейтенантом. «Командир, — спросил я, когда мы ушли далеко вперед и милиционеры не могли нас услышать, — ты чего такой квелый?» — «А ну их к черту, — ответил он, — этих милиционеров! Жена у меня сегодня прилетает, а ее тут встретят без меня и наговорят с три короба! Погорю из-за шлюхи!» Поясняю, что шлюхой он назвал Карелину, хотя лично я с этим совершенно не согласен. Девчонка потеряла голову, с кем не бывает. Тем более, что Кобенков парень видный и пилот классный. «Надо было тебе отгул сегодня взять», — сказал я. «Какой к черту отгул, утром только сегодня узнал, что прилетает. И вообще неудобно отпрашиваться: нашелся, скажут, примерный муж! Меня уж замполит вызывал по этому вопросу. Читашвили тоже сволочь порядочная! — продолжал он. — С утра ему, видишь ли, борт! Все выгадывают, а ты тут крутись как хочешь! То бы слетали к нему и вечером, железно, дома. А теперь неизвестно когда вернешься!» Мы влезли в кабину, потом подошли остальные, Букреев задраился, и командир запросил запуск. Мы совсем уж размотались, когда я увидел на летном поле экспедитора связи с мешком. «Командир! — сказал я. — Погоди взлетать, Молоков бежит». Он глянул в ту сторону и выразился в том смысле, что ну его… И мы улетели. «Они вообще обнаглели, эти геофизики! — продолжал ругаться в пути Кобенков. — В порт являются, как в свою контору! Нефть, газ! Все нефтью прикрываются, а ты тут лезь из кожи!» Когда мы сели в Ёгане, к нам подбежала работница местного отделения связи, зовут ее Клава, фамилии не знаю: она заругалась, что мы пришли без почты, но Кобенков сказал, чтоб она не вякала, так как мы идем не из города. После заправки мы посовещались с младшим лейтенантом, и он показал нам на карте, где, по его мнению, должен находиться сплавучасток. Я поинтересовался, бывал ли он сам там хоть раз. Младший лейтенант ответил, что вообще-то в тех местах бывал, но еще до того, как был введен сплавучасток, то есть на сплавучастке он практически не был. Из Ёгана мы вышли строго на Север в 14 часов 20 минут Москвы. Через 25 минут были у устья Итья-Аха, а затем пошли на северо-северо-запад. Сплавучастка нигде не было. «Зови лейтенанта», — приказал командир бортмеханику Букрееву по внутреннему переговорному устройству. Тот спустился в грузовой отсек, но что-то там замешкался. «Ну, скоро ты там?» — закричал Кобенков. — «Командир, тут с женщиной плохо…» — «Ну вот ты ею и займись, а он пусть идет сюда!» — «Тогда мне от связи придется отключиться…» — «Отключайся!» С помощью младшего лейтенанта мы нашли сплавучасток минут через сорок. «Как считаешь, обратно успеваем?» — спросил у меня командир. «Если сейчас же развернуться, то впритирочку успеваем, — ответил я, — ветер попутный». Кобенков согласно кивнул. «А почему в поселке никого нет?» — спросил младший лейтенант. «Да они сейчас на работе! — ответил Кобенков. — Вечером явятся!» После приземления младший лейтенант сказал, что сейчас сходит в поселок и узнает, что там случилось, но командир ответил, что ждать мы не можем, нам некогда, и мы улетели. Это все, что я знаю по данному вопросу.