Веспасиан. Павший орел Рима - Фаббри Роберт - Страница 88

— А Когидубн сможет, если окажет Риму сопротивление?

— Да. Это будет небольшое сражение с небольшими жертвами, но оно того стоит. Согласись, что цена не слишком велика.

Веспасиан посмотрел на сто пятьдесят солдат поредевшей первой когорты: мокрые от морских брызг, они стояли на коленях на палубе, с опаской глядя на приближающийся остров, до которого теперь оставалось не больше мили. Даже в тусклом свете зари было видно, что его берег защищает огромное войско. Позади них, сжимая в руках луки, застыли две контубернии лучников, которых Веспасиан приставил к каждому кораблю. Сколько из них погибнут в течение ближайшего часа ради того, чтобы Верика закрепил свою власть?

Посмотрев на суровые лица воинов, он понял, что разница действительно невелика, сколько из них умрут в ближайшие часы. Главное, чтобы цель была достигнута и выбранный Верикой наследник, продемонстрировав соплеменникам силу и мужество, в конечном итоге признал власть императора. Позиции Рима будут в таком случае только крепче. Верика прав, размышлял Веспасиан, не обращая внимания на ветер, что трепал полы его плаща: пока их встречали без особого воодушевления. В течение месяца после ареста Корвина его Второй легион постепенно двигался на юг, через земли атребатов. Каждый форт, каждый город или деревня, в которые они входили, сами открывали ворота и сдавались на милость Рима.

Воины складывали оружие, однако Веспасиан обычно разрешал им оставить его себе при условии, что они признают Верику своим вождём, который будет править от имени императора. Тем более что он носил его имя — Тиберий Клавдий Верика, ибо, будучи в Риме, получил от Клавдия римское гражданство. Впрочем, не сразу. Верика был вынужден вступать в длительные переговоры со старейшинами каждого поселения, прежде чем те давали согласие на то, чтобы снова признать его своим вождём.

Разумеется, переговоры заканчивались согласием, за чем следовали шумные ночные возлияния, которые не самым лучшим образом отражались на здоровье стареющего Верики. Утром забрать свои мечи приходило гораздо меньше воинов, чем сложили их накануне. Некоторых ловили, когда они пытались уйти на запад к Каратаку. Таких в цепях отправляли к Плавтию, чтобы потом использовать для потешной победы Клавдия. Однако большинству удавалось бежать, и силы мятежного вождя росли не по дням, а по часам.

Вступление Верики в Регнум — порт с естественной гаванью на побережье Британии, чуть восточнее Вектиса — было более триумфальным, ибо здесь его приветствовали соплеменники. В отличие от вождя, Второй Августов легион был встречен гораздо прохладнее. Обоим, и Веспасиану, и Верике, пришлось приложить немало усилий, чтобы сгладить шероховатости в отношениях обеих сторон. На это ушёл целый месяц, пока легионеры строили постоянный лагерь, а флот обустраивал на современный лад порт. Примерно в это же время Веспасиан начал переговоры с Когидубном, вождём Вектиса, чтобы тот мирно сложил оружие. Увы, его предложения были решительно отвергнуты, хотя он и предлагал Когидубну достойные условия. Повлиять на упрямого вождя было бессильно даже присутствие римских кораблей в проливе, отделяющем остров от основной части Британии.

Теперь, когда он был вынужден задействовать этот флот, чтобы силой взять то, чего требовал Рим, Веспасиан внезапно понял, почему Когидубн не отдал ему остров по собственной воле. Он посмотрел на старого вождя.

— Почему ты не сказал мне, что велел Когидубну не сдаваться без боя? Я впустую потратил целый месяц, пытаясь его уломать.

— Я хотел, чтобы мои соплеменники увидели: ты готов вести переговоры. Скажи я тебе это сразу, ты бы незамедлительно вторгся в Вексис, и Рим предстал бы в глазах моего народа наглым захватчиком, — Верика обратил взгляд слезящихся, старческих глаз на Веспасиана. — Пойми, молодой человек, если Рим хочет остаться в Британии и при этом не держать здесь постоянно четыре или пять легионов для подавления мятежных племён, вы должны заручиться поддержкой людей, а чтобы это произошло, Рим должен предстать в их глазах могучим и благосклонным. Да и вообще, скажи я тебе, ты бы велел меня казнить.

— Это был бы в высшей мере неразумный шаг.

— Верно, был бы. И я рад, что тебе это понятно.

— Приготовиться, мои красавцы! — взревел примипил Татий. — Больно не будет. По крайней мере, не очень.

Громко стукнув щитами по палубе, легионеры пригнулись, прячась за ними. Матросы бросились вперёд. Вскоре по борту судна застучали глухие удары, это пращники повели обстрел корабля с берега, до которого оставалось чуть больше ста шагов. Веспасиан посмотрел на орду варваров. Зрелище было привычное: перемазанные глиной, ревущие во всю мощь глоток, потрясающие оружием. И всё же при их виде по его спине пробежал холодок. Левая ладонь, сжимавшая ручку щита, сделалась липкой от холодного пота. Он вознёс мысленную молитву своему богу-правителю, чтобы тот пощадил его сегодня. Было бы обидно пасть в короткой схватке, которая, однако, будет иметь далеко идущие политические последствия.

Рядом с его головой пролетел выпущенный из пращи камень, и Веспасиан поспешил пригнуться и укрыться щитом.

— Тебе лучше спуститься вниз, Верика.

Вождь кивнул и, гордо расправив плечи, направился к корме, как будто не замечал свистящих в воздухе камней. Веспасиан оглянулся по сторонам. Сорок кораблей его флота выстроились в линию с промежутками между рядами вёсел не более чем в пять шагов и приготовились одновременно устремиться к берегу. Позади них, на правом фланге, застыли шесть резервных кораблей, на которых плыла кавалерия Луция Пета.

По команде триерарха вёсла были убраны внутрь. Веспасиан понял: берег совсем рядом. В следующий миг раздался чей-то крик. Один из матросов на носу судна упал, схватившись за раненую руку. Триерарх тотчас прорычал новую команду, и на место раненого матроса тотчас устремились двое других. Впрочем, до носа судна добежал лишь один. Его товарищ рухнул на палубу с пробитым лбом. Изо рта убитого вытекла струйка крови.

Вскоре от щитов уже отскакивал целый град камней. Они обрушились на борт судна, на мачту и палубу. Пригнувшись позади обтянутых кожей щитов, легионеры первой когорты, стиснув зубы, слушали, как вокруг них один залп следует за другим и как потом по палубе перекатываются камни.

В ушах у Веспасиана зазвенело. Это от его щита отлетел круглый камень размером с кулак и врезался в ногу соседнему легионеру. Брызнула кровь, берцовая кость превратилась в щепки. Солдат вскрикнул и правой рукой схватился за рану. Однако щита не выпустил, зная, что опустить его — значит обречь себя на верную смерть.

Между тем корабль приблизился к берегу, и обстрел ослаб — расстояние и угол броска не позволяли пращникам успешно попадать в цель. Зато теперь корабли оказались в пределах попадания копий и дротиков, которые не замедлили на них обрушиться. Легионеры поспешили сомкнуть над головами щиты, чтобы те образовали крышу. Впрочем, за считаные мгновения до этого двое солдат рухнули на палубу, пронзённые вражескими копьями.

В следующий миг трирема резко сбросила скорость и, скрипнув деревянным днищем по гальке, налетела на берег. От удара немало легионеров полетело вперёд. Крыша разомкнулась. Последствия были ужасающими. Более десятка не смогли выполнить приказ Татия встать на ноги и двинуться вперёд. Между тем под скрип дерева, визг металлических петель и пение канатов на берег опустился трап. Началась высадка. Она стоила жизни одному воину, не успевшему вовремя отступить в сторону, поскольку сзади на него напирали его товарищи.

Легионеры устремились к трапам. Между тем к копьям вновь присоединились камни — это пращники успели перейти на новые позиции. Веспасиан поднял щит, отражая летящее на него копьё. Одновременно вытащив меч, он ринулся вперёд, к третьей шеренге, которая, выпустив залп копий, начала спускаться по правому трапу на берег.

Под пение вражеских копий и стук камней первая когорта устремилась вниз по вибрирующим доскам. Шедшие первыми легионеры прикрыли щитами грудь, те, что за ними, подняли их над головами. Все понимали: чем быстрее они подойдут как можно ближе к неприятелю, тем слабее станет обстрел, ибо в ближнем бою вести его невозможно, да и бессмысленно.