Веспасиан. Павший орел Рима - Фаббри Роберт - Страница 62

Веспасиан жевал увесистый ломоть хлеба.

— Полагаю, в том же месте, где мы разбивали лагерь вчера вечером, у дороги в трёх милях от Кантиакума, если только, конечно, какой-нибудь злокозненный бог бриттов не спустился с небес и за одну ночь не перенёс десять тысяч человек в другое, крайне неудобное место.

— На этом острове нет удобных мест.

— Неправда. Эта дорога вполне удобна. Она приведёт нас прямо в Кантиакум. Неудобен туман и то, что до сих пор ещё не вернулись посланники Админиоса и он сам прибудет только во втором часу утра. Мне же, прежде чем я осмелюсь двинуться дальше, необходимо знать, какие настроения преобладают в городе. Нельзя забывать об опасности внезапной атаки с фланга. Выслать же вперёд прикрывающий дозор я не могу, так как к западу отсюда дорога проходит через топи.

— Ну вот, ты и сам подтвердил мои слова о том, насколько всё здесь неудобно.

— Но только не для самих бриттов. Админиос предупредил меня, чтобы я не слишком успокаивался, полагая, что мои фланги защищены болотами. Местные жители способны пройти по болотам даже в такой густой туман. Не хотелось бы отбивать атаку с фланга, чтобы отступить в очередное болото. Ты же помнишь, что случилось с Варом.

— Значит, нам остаётся только ждать, верно?

— Да, старина, нам остаётся только ждать, пока не рассеется туман. Однако каждый час нашего промедления — ещё один час, выигранный бриттами. К счастью, посланцы Админиоса скоро вернутся, и мы будем знать больше, чем знаем сейчас. Увидимся позже.

Веспасиан повернулся и через главный вход вошёл в лагерь.

Он шагал между группками продрогших легионеров, утолявших голод жалким завтраком всухомятку, поскольку в создавшихся условиях развести костёр было невозможно.

Все жаловались друг другу на то, что были вынуждены провести ночь под холодным, затянутым тучами чужим небом, прикрывшись от стихий лишь тонким одеялом. При появлении Веспасиана никто даже не понизил голос.

Веспасиан не пропустил мимо ушей солдатские жалобы, но тем не менее решил ускорить доставку кожаных палаток. Тем более что те уже прибыли в Рутупии с третьей волной высадившихся войск.

Сама высадка прошла довольно скучно и даже однообразно — именно так, как о том взывали моления в ходе многочисленных жертвоприношений в полночь перед отплытием флота. Хотя гадания по печени жертвенных животных говорили о том, что боги благосклонны к их предприятию, а священные куры клевали зёрна благоприятным образом, был момент, когда у многих возникло ощущение, что боги отвернулись от них. На середине пути внезапно поднялся сильный ветер, который погнал их обратно к берегам Галлии. Несмотря на все усилия гребцов, свет огромного маяка в Гезориакуме, этой копии величественного Фаросского маяка в Александрии, построенной по приказу Калигулы, в течение двух часов неуклонно становился всё ближе. Однако всех успокоил полёт ослепительно-яркой падающей звезды, пронёсшейся по ночному небу с востока на запад — то есть в том самом направлении, которое сулило им победу. Вскоре утих и ветер, а с ним унялась и качка, от которой желудки солдат выворачивало наизнанку и вся палуба стала скользкой от рвоты. К рассвету их взору явилось побережье Британии, абсолютно пустынное. Предчувствие Плавтия полностью оправдалось: бритты распустили свою армию. На берегу римлян не ожидала страшная орда дикарей, которая могла бы воспрепятствовать их высадке.

Первым на берег сошёл Плавтий, исполнив таким образом обещание, данное им солдатам днём ранее, когда они вдосталь повеселились над императорским вольноотпущенником. Впрочем, откуда легионам было знать расклад сил в императорском Риме. То, что пожелания императора передаются им устами бывшего раба, показалось им столь абсурдным нарушением вселенского порядка, что, когда Плавтий наконец воззвал к их солдатской чести, его легионы разразились мощной здравицей императору.

По мнению Веспасиана, причиной тому была радость возвращения к привычному порядку вещей: к солдатам обратился их командующий, представитель знатного рода. Хотя, конечно, свою роль сыграло и «воскрешение» Орла, и обещание Плавтия, что каждый участник похода получит особое вознаграждение в десять денариев.

Они свернули лагерь и начали погрузку на корабли. Та прошла на удивление быстро и гладко — результат многомесячной подготовки. Первая партия десанта вышла в море двенадцать часов спустя, с началом прилива.

Вторая волна, в том числе Веспасиан и Сабин, высадилась часом позже, в расчёте на то, что прибудут к берегам Британии вскоре после рассвета. Увы, из-за сильного ветра плавание затянулось, и сходни на берег Второй Августов легион опустил только к полудню. По завершении высадки легионеры выстроились на хрустящей под ногами гальке в идеальное каре — так, как они это делали много раз во время бесконечных учений. Веспасиан разрешил солдатам прямо в строю утолить голод холодным завтраком, состоявшим из хлеба и солонины. Кавалерийский патруль Луция Пета тем временем провёл разведку. Люди Пета вернулись примерно через час, не обнаружив между побережьем и Кантиакумом ничего, кроме нескольких брошенных ферм, в очагах которых всё ещё тлел огонь. Бритты ушли. Плавтий отдал приказ о наступлении. Сабин повёл свой легион на юг, Веспасиан в сопровождении Админиоса и других изгнанников отправился по торной дороге на запад. Тем временем на горизонте за островом, который уже был занят Корвином и Восьмым Испанским легионом, появилась третья партия кораблей.

После трёхчасового перехода на самом краю болотистой низины между двумя реками Веспасиан по совету Админиоса сделал привал. Солдатам было дано время, чтобы до наступления ночи разбить большой походный лагерь. Посланцы Админиоса тем временем продолжили свой путь до Кантиакума, чтобы узнать настроения жителей города и, если возможно, провести с ними переговоры о добровольной сдаче. Сам же Админиос отправился на север, в сторону устья реки, на встречу с верными ему родичами.

Веспасиан рассчитывал на то, что посланцы вернутся к наступлению ночи, но прошло уже двенадцать часов, а их всё ещё не было. «Это, пожалуй, единственное, что вызывает беспокойство. Ведь пока операция шла как по маслу, — думал Веспасиан, направляясь в преторий. — Ну и, конечно, туман».

— Доброе утро, господин! — приветствовал его Муциан, когда он вошёл в преторий. Тот представлял собой лишь специально обозначенную площадку, так как палатки ещё не подвезли. В одном конце претория стояли орёл легиона и штандарты когорт, охраняемые контубернием из восьми человек. — Я только что принял устные донесения от старших центурионов всех когорт, как боевых, так и вспомогательных. До полного состава нам не хватает менее ста человек. Настроение у солдат отличное, если не считать, что они продрогли, страдают от сырости и не прочь поесть чего-нибудь горячего.

— И, наверное, каждый не прочь побаловаться с горячей бабёнкой?

Муциан осклабился.

— Ну, кто бы возражал, господин! Но я подумал, что о таких вещах не докладывают.

— Ценю, трибун, твою наблюдательность, я обязательно упомяну об этом в своём докладе Плавтию. Скажи Максиму, чтобы он привёл ко мне Админиоса, как только тот вернётся в лагерь.

— Слушаюсь, господин.

Муциан вышел из претория. Веспасиан же уселся на влажное одеяло, которое было его единственным укрытием в течение нескольких кратких часов сна, поплотнее запахнул плащ и принялся жевать кусок хлеба, размышляя над тем, что он станет делать в том случае, если люди Админиоса вообще не вернутся.

Шагнув туда, где располагался воображаемый вход в палатку, Максим, префект лагеря, вытянулся по стойке «смирно». Рядом с ним застыл Админиос. Их появление отвлекло Веспасиана от его размышлений.