Оно: всё впереди (СИ) - "Ira_Jones" - Страница 123

И вот, когда его ненасытное ЭГО получило новую дозу впечатлений от сериала, он мирно сопел, дожидаясь его любимого дня недели – вторника. Который, как казалось тогда, должен был быть очень даже перспективным. Должен был быть...

— Пеннивайз. – холодная рука коснулась оголенной шеи монстра.

Он привык, что Марш будит его среди ночи, и в голове уже сложилась картина, как лунатик-заика снова обхаживает их дом по всем углам.

— А...что? Билл опять ходит во сне? – лениво повернулся он к девочке, как вдруг в нос ударил непонятный запах какой-то человеческой усталости и плохого самочувствия. Он уже чувствовал его вечером, когда Марш вернулась домой.

— Мне плохо... – прохрипела неудачница, сжимая руками своё подрагивающее тельце.

— Если решила откосить от школы, то не выйдет...иди спать.

— Я серьезно. Меня тошнит, Пеннивайз. -жалобно проскулила она, но сердце клоуна не дрогнуло.

— Меня тоже. От жизни. Так что, мы оба плохо себя чувствуем. – с этими словами он развернулся лицом к спинке дивана, давая девочке понять, что делать ей тут больше нечего.

Он успел вырубиться даже раньше, чем она ушла, настолько монстр хотел спать. Но сон не продлился долго. Уже через пару часов, когда время шло к половине третьего ночи, в нос ударил уж совсем отвратительный запах. Он был сравним с запахом страха заболевшего животного, которое медленно умирало. Такой страх вовсе не был вкусным, а как раз наоборот, имел отвратительный оттенок.

Монстр поднялся с дивана, оглядываясь и принюхиваясь, думая, откуда может исходить столь мерзкий аромат. След повёл его на второй этаж. Накинув футболку, Пеннивайз начал подниматься по ступенькам. Чем выше он ступал, тем сильнее был запах и тем больше хотелось от него избавиться. Зловонным местом оказалась комната Беверли. Эпицентр находился за слегка приоткрытой дверью. Клоун даже скривился, не понимая, что случилось. Вроде бы она не умирает, так в чем же дело?

Не успел он зайти внутрь, как услышал тихие всхлипы. Они явно исходили от Марш. Пеннивайз зашёл в комнату и остановился у кровати девочки, которую блекло освещал фонарь из окна.Однако монстр и так прекрасно ориентировался в темноте и сразу увидел её влажные глаза. Она лежала, укутавшись в одеяло и дрожала, словно брошенный на обочине дороги котёнок.

— Беверли? – с некой осторожностью спросил клоун, как будто от любого звука она бы рассыпалась. — Ты что, плачешь?

Марш только сейчас заметила его и медленно повернула голову, озираясь на высокую фигуру, стоящую в тени комнаты. От неё веяло жаром. Каким-то необычным жаром. Человеческие тела всегда тёплые, но здесь было явно что-то не так.

— У меня болит голова... – всхлипнула та. — И мне очень холодно. Я не могу согреться...

Пеннивайз присел к ней на кровать и дотронулся пальцем до её щеки. Это было сравнимо с тем, если бы он прикоснулся к чашке свежезаваренного чая, настолько она была тёплая.

— Холодно?? Да ты вся горишь. Ч...что с тобой происходит вообще? – крайне озадачился он, убирая руку с кожи неудачницы.

— Я заболела...наверное у меня грипп...

Действительно, гулять на холоде в платье была не лучшая идея, которая пришла Беверли в голову. Но что поделать? Она ребёнок и вправе ошибаться. Вопрос был скорее к Пеннивайзу, как к ответственному за неё лицу. Но разве его волновало, закрытые ли ноги у девочки или нет?

— И что теперь? – пожал плечами клоун, явно не проникшись всей серьёзностью ситуации.

— Мама обычно мерила мне температуру... У нас есть термометр?

— А это что такое?

— О боже...я умру. – вздохнула девочка, стараясь не поддаваться пульсирующей в висках боли.

— Сейчас, погоди.

Пеннивайз начал приближаться своим лицом к её. Неудачница от неожиданности вжалась в подушку, не понимая что происходит. Она и сказать ничего не успела. Их лбы соприкоснулись, и Беверли почувствовала холод, исходящий от монстра, а учитывая её озноб, стало только хуже.

— 39,3 если не ошибаюсь. – сказал он, отстранившись от девочки. — Это нормально?

— Нет, совсем нет. – у Марш даже не было сил спросить, каким волшебным способом он смог определить температуру лишь одним прикосновением.— Мне очень холодно. У меня озноб.

— Ты же тёплая. Как тебе может быть холодно?? – не понимал клоун.

Раньше он не сталкивался болезнями напрямую. Больные дети не играют у коллектора, а потому монстр не мог с ними пересекаться. Тем более, что болезнь источала крайне неприятный запах сама по себе. Пребывая в раздумьях, он не заметил, как Марш снова тихо заплакала. Это было не потому, что ей грустно или страшно. Просто у неё такая реакция организма. Слабость и озноб дают о себе знать и заставляют сжиматься в комочек и плакать, как годовалый ребёнок.

— Так. Стоп. Беверли, никаких слез, я серьезно! Не надо плакать! – начал паниковать Пеннивайз, ведь в успокоении детей он был просто «здравствуй, дерево».

— Мне так холодно... – скулила девочка, игнорируя его слова.

Клоун прижал руки к груди, боясь дотронуться до дрожащего тельца и сделать ещё хуже. Он не понимал, как ей помочь и по каким принципам вообще протекает болезнь у детей. А Беверли тихонько плакала. Оно и понятно, когда у тебя высокая температура, разум затуманивается. Мысли сбиваются в кучу, и ты начинаешь мельком видеть какие-то полусны, вспоминать моменты из прошлого или звать того, кого нет рядом. А если ты ещё и ребёнок, то тут всё намного сложнее. Ты не знаешь, как о себе позаботиться, и это вгоняет в ещё больший ступор. А болезнь у Марш всегда проходила очень тяжело, хоть и очень редко. Примерно раз в пару лет, если говорить о чём-то серьезном, а не о банальном насморке.

— Позови маму... – жалобно попросила девочка. — Она знает, что делать.

— Ч-что? Какую...Беверли, тут нет твоей мамы. Здесь только я. Пеннивайз.

— Пожалуйста...я очень хочу к маме. Позови её. – неудачница с трудом привстала и сжав слабыми пальцами футболку клоуна, облокотилась на него, уперевшись головой в худой живот. — Мне плохо...я хочу к маме...

Раньше Пеннивайз бы просто отпихнул от себя девочку, лишний раз посмеиваясь над её глупыми словами и замашками, но не теперь. Слишком через многое он прошёл, чтобы вот так с ней поступить. Совесть, сострадание или же банальная привычка нести ответственность – неизвестно. Но чувствуя, как девочка дрожит, прижимаясь к нему, даже на животных инстинктах – это означало, что от него ждут помощи или поддержки. Дрожащие руки клоуна слегка коснулись спины Марш, чувствуя, как выпирает позвоночник. И вроде бы это всё со стороны смотрелось даже как-то по-доброму, но как известно, в жизни мало что бывает чисто и красиво. Пеннивайз понял это, когда Беверли стошнило. Прямо на него. Её конкретно вырвало, а поскольку вчера перед сном она ничего толком не поела, в основном это была вода и остатки завтрака.

Сказать, что клоун был в шоке – это ничего не сказать. Всё-таки в опеке над ребёнком бывают далеко неприятные и даже мерзкие моменты. Марш всё так же утыкалась в него лицом и тяжело дышала. После того, как её организм освободился от ненужных токсинов, ей стало немного лучше и бред сошёл на нет. Правда, озноб и температура остались. Сам Пеннивайз сидел как вкопанный, анализируя ситуацию и потихонькую осознавая, что вся футболка испачкана в отторжениях желудка девочки.

Конец FAKSH BACK

Эдди скривился, при одной мысли, что кого-то может на него стошнить и чуть сам не выпустил наружу завтрак. Пеннивайз же, закончив свой рассказ сидел с кислой миной, вспоминая тот момент. Брезгливым его назвать было нельзя, всё-таки он столетиями жил в канализации, где естественные отходы были делом обычным. Но кому будет приятно, когда на него блюют? Правильно, никому.