Казнить! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс" - Страница 21

- Ты – идиот ! – взорвался зам наркома: как ему надоели эти трясущиеся за свою никчемную жизнь, людишки. – Срочно перепишешь заключение ! Следствие закрыто в связи с отсутствием вины задержанной. Повтори ! Кацнельсон повторил дрожащим голосом.

- Иди… - устало бросил Фриновский – перепишешь – отдашь моему секретарю на подпись. Скажешь срочно. Заберёшь и отнесёшь – Сам ! – в приемную для посетителей и отдашь парню по фамилии Степанов. Сам отдашь – лично ! Всё – пошёл отсюда тупица !

Я стоял в приемной, облокотившись о стенку: народу было много и сидячих мест на всех не хватало, не смотря на очереди людей, стоящих окнам, за которыми располагались сотрудники НКВД. Неожиданно из одного из окон выкрикнули мою фамилию. Я подошёл: за окошком – за спиной сержанта, стоял щупловатый еврей с листом бумаги в руках. Так вот каков ты – северный олень Кацнельсон ! С минуту он буравил меня злым взглядом. А очередь… Очередь молчала… Наконец протянул мне бланк НКВД. Я прочитал текст…

…Следствие по делу гражданки Степановой закрыто в связи с невиновностью задержанной. Подпись – зам наркома Фриновский и внизу – следователь Кацнельсон… Я поднял глаза от текста и негромко сказал:

- Передайте товарищу Фриновскому мою горячую благодарность ! Кацнельсон обжёг меня ненавидящим взглядом… Наплевать. Мы ещё встретимся с тобой – северный олень ! Позже… А пока… - вышел довольный из приемной. Подарок себе на день рождение я сделал…

Почему я выбрал Фриновского ? Агранова расстреляют в середине тридцать седьмого и бумага с его подписью – врага народа, тут же потеряет свою ценность… А Фриновский… Он доживёт до конца сорокового и его подпись на заключении очень мне с сестрой поможет…

Спустился вниз к улице Горького, повернул направо к Елисеевскому магазину. Затарился там под завязку, благо деньги - не из отцовской заначки, были: получил получку 200 рублей и левых от Степаныча набежало почти четыреста… Купил коньяк моему партнёру по рукопашке: не Шустовский, но тоже хорош. Сестрёнке торт в красивой коробке: я ей всегда покупаю чего-нибудь вкусненького, когда она приходит мириться после своего взбрыка. Она это быстро просекла и понеслось: поссорится – помирится… Я, в душе, смеюсь, но следую установленному – как ей кажется правилу; ею установленному… И себя, любимого не забыл: пол головки сыра; палку копчёной колбасы; солёной красной рыбы; хорошего чёрного чая и шоколадных конфет. К чаю… А ветчину я у нас в Тушино возьму: дедок один на рынке продаёт – не хуже московской, а цена на порядок ниже. Закупился и почапал вверх по Горького – к Белорусскому вокзалу. По дороге перекусил в небольшом кафе – вроде для богемы. Но не дорого – что удивительно. И вкусно, к тому же. На вокзале я поел бы дешевле, но светиться…

Вернулся на поезде в Тушино; зашёл на рынок. И здесь закупился… В "спецуху" зашёл гружёный как ишак. И сразу же к истопнику. Разгрузился; взял торт и на третий этаж – к девочкам… На лестнице встретился с Анастасией Кораблевой. Она, сначала кинула взгляд на коробку с тортом у меня в руках; затем посмотрела на меня с лёгкой искоркой интереса. И спросила грудным воркующим голосом, от которого даже у меня что то там где то зашевелилось – что уж говорить о Михасике во мне: бедняга впал в ступор от обращения к нему его богини:

- И кому это ты несёшь этот торт ? И улыбнулась – словно одарила чем то потрясающе важным и весьма значительным.

- Тем, кто относится ко мне, как к мужчине, а не к пустому месту…

Настя окинула меня оценивающим взглядом; снова улыбнулась такой улыбкой, что не поймёшь: то ли в душу плюнула; то ли поощрила…

- Ну… - до мужчины ты пока не дотягиваешь… - протянула она, задумчиво улыбаясь – но и пустым местом тебя не назовёшь… И ослепительно улыбнулась – вроде как подарила надежду ! Михасик во мне пустился в пляс, да так, что на моём лице непроизвольно появилась глупая, счастливая улыбка ! Настя увидела, оценила и прошла мимо. Ах – как прошла !!! Я, с трудом удержал себя от того, чтобы не посмотреть ей вслед… Да оглянись ты – чурбан бесчувственный ! Это же… Там же такое ! – завопил "сожитель". Если бы ты знал – сколько таких вот "Насть" я повидал в своей жизни, да ещё в сочетании с гламурной косметикой и одёжкой. Внезапно спину мою окатило холодной волной. Расстройства – я так понял: девушка обернулась, чтобы увидеть восхищённый взгляд, а увидела мою спину. Какая обида для неё…

Постучал в комнату к малолеткам; приоткрыл дверь и бросил девчонке, сидящей на кровати возле двери:

- Степанову позови. Пожалуйста… Та крикнула – Наташка – тебя… Сестрёнка выплыла, как каравелла: неторопливо, даже величаво… Увидела меня; мою руку, заведённую за спину; вроде как вспомнила, что вчера со мной помирилась; бросила надменно:

- Чего тебе ? Ах так, значит ! Зарвалась ты деточка и я тебе сейчас это покажу ! Молча развернулся, чтобы она увидела коробку с тортом и опустив руку, пошёл от бестолковой родственницы. Сзади застучали каблуки; раздалось взволнованное:

- Миша ! Мишенька !! Подожди !!! Подлетела сзади; ухватила за плечи, разворачивая. О… Уже и слёзы наготове и голосок дрожит…

- Я ведь так за тебя переживаю ! А ты ушёл и не предупредил ! Я вся на нервах ! Окинул её хмурым взглядом: не одна ты умеешь играть.

- На… - сунул ей в руки коробку с тортом – подлечи свои нервы ! И снова развернулся, чтобы уйти. Вот тут до ней дошло, что я рассержен.

- Мишенька – прости… - голос сестрёнки задрожал по настоящему: обиженный брат – это отсутствие поддержки и всяких ништяков. Повернулся; пристально впился в расширившиеся от страха глаза:

- Чтобы больше никогда ! Ты поняла меня – никогда я не слышал такого тона и не видел такого обращения ! Тренируй свои умения на ком-нибудь другом ! Но не увлекайся: если что – голову оторву ! Поняла ?! Сестрёнка испуганно закивала головой: таким своего брата она ещё не видела ! И добавила горячо – куда слёзы подевались – Я поняла ! Надеюсь хотя бы на неделю её "поняла" хватит. Достал из небольшой сумки плитку шоколада и сунул его в свободную руку, буркнув:

– Это тебе… Наташка прижалась ко мне; обхватила руками; поднявшись на цыпочки чмокнула в щёку:

– Ты самый лучший братик на свете ! Приятно, конечно, но воспитательный процесс ещё не закончен…

- Ладно… Иди к своим… Нож то у вас найдётся ? – буркнул добродушно. Сестрёнка зачастила, довольная:

– Найдётся, найдётся… Повернул её, хлопнул по упругой попке. Натали взвизгнула притворно-обиженно и удалилась к себе в спальню. Пойдём дальше… Дошёл до спальни наших девочек; постучал; открыл дверь и заглянул в проём. Ну конечно – староста уму-разуму учит…

- Татьяна – выйди ка на минутку… - произнёс негромко. Староста обернулась на голос; увидела меня, смутилась. Оставила свою очередную жертву и вышла. Достал из сумки плитку шоколада и протянул ей. Взгляд девушки беспомощно заметался от шоколада ко мне и обратно… И хотелось взять и негласный закон "жизни" говорил – за удовольствия нужно платить. Она этого в "спецухе" насмотрелась…

- Это мне Миша ? – сдавленно прошептала она.

- Нет – это самой лучшей, самой душевной и самой внимательной - в нашем заведении ко мне, девушке. Мне кажется – это ты… Лицо старосты пошло красными пятнами от смущения. Усилим эффект !

- Хотел бы ещё поцеловать тебя – в губы, но ты же знаешь: я такой стеснительный… Хочу обнять, поцеловать - но не могу себя заставить.

- Да я… Да ты… Да я не… - "заблеяла" Таня и я понял – надо валить, пока её междометия не превратились в прямое указание…

- Ладно… - вздохнул я, пятясь назад – пойду, у меня ещё дела… Куда же ты ? - читал я ясно в глазах старосты: а обнять; а поцеловать ?! Сбежал – позорно. А может отступил – тактически правильно… Теперь мой путь – в святая святых - кабинет директрисы.

- У себя ? – спросил я у секретарши. У той глаза на лоб полезли: чтобы поднадзорный, да ещё не старшей группы, да ещё не еврей так непринуждённо спрашивал о "божестве" местного масштаба ?!