Госпожа Ангел (СИ) - Дана Стар - Страница 47

— Ты ведь такая красивая. Такая сочная, нежная и аппетитная. Чувствуешь мой стояк? — властно толкнулся в набухшие складки, пока ещё поверхностно, вынуждая мысленно матернуться. — На тебя стоит. Я кончил пять минут назад. А такое чувство, будто у меня месяц было грёбанное воздержание! Ты меня нереально заводишь, Хабиби. На этот раз Валерия удовлетворила мои потребности. Подобрала нужную пассию на вечер. — Последнюю фразу сказал больше себе, чем мне. — Не стыдись своего тела, скромняшка. Я заставлю тебя страдать от удовольствия! Я превращу мою маленькую, застенчивую целочку в голодную, озверевшую стервочку! Ноги шире. Прижмись ко мне, детка. Сильнее! — Шипит на соски, а затем начинает исступленно лизать твёрдые, набухшие горошины. Порочно, вульгарно, тщательно вылизывая, как голодный и опасный хищник.

Меня трясёт под его огромным, сильным телом.

Сопротивляться бессмысленно.

Я сдаюсь.

Я его.

Вся.

И навеки.

Пусть делает всё, что пожелает.

Мне становится мучительно жарко от его терзаний, от его звериных поцелуев. Иногда он делает мне больно, когда с силой кусает чувствительные ареолы. Дышит часто, с аномальным свистом. Своими безумными действиями отвлекая от важного события.

Меня знобит, меня колотит, бросает то в лёд, то в пламя, когда я чувствую, как член мужчины касается узкого входа. Трётся, дразнит, заставляет сердце биться в запредельной агонии.

Первый толчок. Острожный. Неглубокий.

На полшишечки.

— Тебе двадцать четыре, а ты все ещё девочка? — сжимает руки сильнее, в мертвый замок, над головой, до хруста, когда понимает, что я прекращаю извиваться от удовольствия и начинаю дёргаться от дискомфорта. — Как так? Неужели, берегла свой сладенький бутончик для меня?

Распахиваю глаза. Трезвею!

— Скажи! Скажи, маленькая! Я буду называть тебя маленькая. Потому что ты такая миниатюрная. Тёплая, шелковая и узкая. Особенно там. Особенно твоя сладкая киска.

Киваю, ногтями кромсаю тыльную сторону его ладоней. Царапаюсь! Кусаю язык до крови, когда мужчина начинает двигаться, с каждым толчком вторгаясь всё глубже и глубже.

В глазах стынут слёзы. Мужчина это замечает и замирает, нависая опасной горой, всматриваясь в лицо. Опасаясь быть разоблаченной, резко поворачиваю голову в сторону, изо всех сил сдерживая вопль боли.

Он только начал, а мне уже хочется умереть.

Я ведь не думала, что это будет настолько жутко!

— Шшш, всё хорошо. Нет. Не хочу грубить. Только не тебе. Только не сегодня… — нежный поцелуй в шею, беспокойство в голосе, чуткость в словах. — Я буду двигаться очень нежно… и очень осторожно. Сегодня мне не хочется дерзить. Ты такая хрупкая, как хрусталь, такая ранимая… Не знаю, что на меня нашло. Давно такого не испытывал. Странные ощущения.

Гладил меня, целовал, шептал разные ванильные глупости на арабском, проникая всё глубже и глубже. Обходительно, не спеша, растягивая неподдающуюся плоть неторопливо, бережно.

— Вот так, девочка. Вот так, моя маленькая, узенькая, уникальная, неповторимая крошечка.

Взрыв внутри. И новые, феерические ощущения!

Сначала было тесно, чёрство и чертовски больно!

Но вскоре, боль начала отступать.

С каждым рывком плоть растягивалась, а ощущения сладкого тепла усиливались. И я почувствовала. Хорошо почувствовала! ЕГО. Такого объёмного, такого приятного. Глубоко! Во мне… Будто бы в самой душе.

— Ты моя. Теперь ты моя! — Гортанный басистый крик, контрольный рывок… и дело сделано.

Последняя болевая вспышка! Я бы закричала! Если бы Амир вовремя не накрыл мой рот своим, заглушая отчаянный вопль боли.

Он ворвался на всю длину. Я, напротив, вырвалась из мертвой хватки крепких, властных рук, с дури вцепилась ногтями в мускулистую спину, царапаясь, извиваясь змеёй под тучным, влажным рельефом из тяжёлых мышц.

— А я… я твой первый. Я твой Хозяин. Биби. Девочка ангел. Девочка наслаждение.

Толчки усилились. Мужчина начал вбиваться в меня быстрей и резче. Я думала, что эта адская ночь мучений никогда не закончится! Вскоре, я просто привыкла к жжению, к постоянному давлению, к шумному, рычащему дыханию, обжигающему моё лицо, губы, обнаженную грудь.

Со временем боль начала отступать. Но дискомфорт продолжался.

Проклятый, порочный демон! Он одичало целовал мои губы, алчно толкался языком в нёбо, одновременно совершая острые, пружинистые толчки членом. Входил и выходил на всю длину, и снова погружался вглубь, растягивая плевру, то медленно и осторожно, то быстро и агрессивно, клеймя меня как снаружи, так и внутри, завывая и постанывая от запредельного удовольствия.

Он устроил мне личный Ад.

Мой мучитель. И одновременно мой искуситель.

Он трахал не только моё тело. Он вытрахал и мою душу.

Потому что, когда пытки кончились, а поцелуи, трепетные касания и поглаживания усилились, внизу живота я ощутила нечто иное — странное, будоражащее тепло. Оно накатывало волнами. Оно пульсировало. Оно готово было бабахнуть, рассыпавшись мощными искрами по всему организму, когда Амир мастерски стимулировал чувственные глубины лона своей, охренительно огромной потенцией.

И я задергалась вместе с ним. Поддалась искусителю навстречу, широко распахнув ноги, невольно закатив глаза от феерии небывалого блаженства, обхватив влажные, упругие ягодицы мужчины, которые настолько старательно сокращались под моими маленькими ладошками, что хотелось удавиться истерической радостью от осознания того, что я прикасаюсь к НЕМУ. Недоступному, бесподобному, фантастическому существу!

Я ведь ему неровня. Я для него, по сути, мерзкий шлак.

Какие они красивые… Его ягодицы. Какие гладкие и подтянутые! Я всегда с завистью пялилась на зад босса, мечтая увидеть алмазного магната без трусов, мечтая облапать его аппетитные формы, оцарапать ногтями, отшлепать, в конце концов!

Что ж, глупая, наивная Фэр!

Вот ты и попалась в мышеловку.

К прожорливому, немилосердному монстру!

Исчадию Ада. Порочному бесу. Пожирателю женских душ и сердец.

— О, малышкааа! Как ты? Уже лучше? Уже не так больно? Как же красиво ты двигаешься. Как утончённо и в тоже время порочно. Чуткая, ласковая, гибкая кошечка! Хочу, чтобы ты мурлыкала и кричала, когда я доведу тебя до экстаза, неженка Хабиби. — Толчок за толчком, жар от хриплого, практически осипшего от долгих стонов дыхания, — А свой первый секс ты запомнишь надолго. Лучшего Хозяина у тебя никогда не будет. Поверь. Детка.

Эти слова стали решающими.

Прогнувшись душой, захрипев, открыв рот до рези в челюстях, глотая горячий, пряный воздух, я получила свой первый крышесносный оргазм, подаренный мужчиной.

Конец. И жирная точка.

Сегодня я стала женщиной.

— Просто, когда ты убежала, я понял, что ошибся. Чёрт возьми! Я не хотел! Не хотел поливать тебя гадостями! Не знаю, отчего так вышло! Дьявол, потому что. Привык идти на поводу внутреннего монстра. Но больше не буду. Сдохну в страшных муках, если посмею тебя ещё хоть раз обидеть. Клянусь собственной Империей! На самом деле, я хотел сказать тебе совершенно иные вещи. Лишь когда потерял, понял, насколько сильно люблю. Свет моих очей, девочка. Ты, и только ты… мое исцеление. Мой Ангел. Мой кислород. Моя вселенная. В которой добро победило зло. Знаешь, я ведь привык сначала делать, а потом думать. Когда ты убежала, я рвал и метал, как одержимый зверь. Бросился следом, но было уже поздно. Первым делом, примчался в квартиру, но, когда увидел, что там все перевёрнуто вверх тормашками, чуть-было не сдох. Настолько себя накрутил, что просто хотелось взять автомат и расстрелять каждого своего охранника, из-за того, что не доглядели моё самое дорогое в мире сокровище. Думал, ты попала в беду. Но хорошо, что поиски не затянулись на недели. Хорошо, что ты недалеко умчалась. Я кретин. Должен же был обрадоваться, что ты и Биби — один и тот же человек.

Амир чуть слышно рассмеялся, продолжая ласкать мои волосы, мои, влажные от слёз щёки, кончиками подрагивающих пальцев. Эти простые действия нереально успокаивали. Я задержала дыхание, боялась пошевелиться, чтобы сделать что-то не так. Чтобы не спугнуть любимого. Я боялась, что Амир просто возьмет и исчезнет. Превратится в пыль, растворится в воздухе.