Перепутанное свидание (СИ) - Лав Агата - Страница 19

— Тебе лучше, — он отвечает за меня и проходит вглубь комнаты. — Я отослал сообщение твоей матери, чтобы она не беспокоилась. И просмотрел историю, вы редко созваниваетесь, так что ее нервы мы убережем.

Удивительная забота.

— А работа? — я снова отмечаю, что он едва касается меня взглядом.

Он пристально и прямо смотрел мне в лицо лишь однажды, когда я очнулась на том стуле, но с тех пор он избегает меня. Если и смотрит, то на руки или корпус.

Я пытаюсь собрать воедино все фразы, что он сказал вчера. Он говорил о близком человеке, которого потерял. Наверное, одна из убитых девушек на фотографиях. Мы все похожи и он уверен, что меня ждет та же страшная судьба. Поэтому он выкрал меня? Хочет спасти? Но от кого… Серийного маньяка, у которого есть излюбленный женский типаж? Господи, что за глупости! Мы же не в кино…

Он просто болен. Бредит.

— Фриланс? — он хмурится, словно это не считается за работу. — Там привыкли к пропажам.

— Друзья? Парень?

— А он есть? Я не заметил. Друзьям я тоже что-нибудь напишу. Я уже уловил твой тон и стиль общения.

Он определенно выспался. Стал резче и жестче.

— Значит меня не хватятся, — киваю, едва сдерживая более нервную реакцию. — Ты к этому ведешь?

— Да. Полиция будет мешать.

— Мне нет, я вообще люблю полицейских.

Короткая усмешка окрашивает его сосредоточенное лицо, и оно оживает на мгновение.

— Я ждал истерики, если честно, — произносит он после паузы. — Препараты уже не действуют, прошло много часов...

Он по привычке замолкает на половине фразы и отвлекается на большое окно за спиной. Мужчина неспешно разворачивается и несколько секунд молча смотрит перед собой.

— Нам нужно найти общий язык.

Я не знаю, какой смысл он в это вкладывает, и поэтому молчу.

— Чего ты ждешь? — неожиданно резко спрашивает он.

— Я не понимаю...

— Шанса? Поэтому не плачешь, не теряешь самообладание и ведешь диалог со мной? Собрала все силы и выжидаешь момент?

— Я не...

— Да, Саша. И нам незачем тянуть. Держи.

И он плавным жестом протягивает мне ладонь, в которой лежат ключи.

— От машины, — подсказывает он. — Лучше шанса не будет.

— Там забор.

— Там ворота. Они открываются кнопкой, вот эта, синяя, — он перебирает связку пальцами и находит нужную кнопку. — Должно сработать.

Расстояние и, правда, оказывается некритичное, сигнал пробивается и заставляет коричневые панели ползти вверх одну за другой, открывая выезд с участка.

— Тебя проводить? — он подхватывает мою ладонь и вкладывает в нее связку ключей, после чего с силой сжимает, заставляя крепко сцепить пальцы.

— Ты отпускаешь меня?

— Нет. Ничего не получится, я не просто так выбрал это место, из него очень сложно выбраться. Но ты можешь попытаться, я ничего не сделаю тебе. Я только хочу побыстрее покончить с этой глупостью, чтобы ты, наконец, начала слушать меня, а не ждать, когда я отвернусь.

Он убирает руку, и моя ладонь повисает в воздухе. Я чувствую гладкий пластик брелка и заостренные края металла... Ключ, чертов ключ у меня в руке.

— Беги!

Его злой крик оглушает меня и срывает последний ограничитель. Я поддаюсь простому инстинкту и резко разворачиваюсь, кидаясь к раскрытой двери. Ведь я помню дорогу, помню весь путь от спальни к входной двери дома, его всего лишь нужно проделать в обратном порядке... Я ничего не вижу перед собой, не успеваю осмысливать, только вспышки-ориентиры, которые, к счастью, выводят меня на улицу.

Там действительно удивительно светло, как будто другой месяц по календарю. Подношу связку к лицу и пытаюсь найти нужный ключ. Когда мне, наконец, удается зажать его между трясущимися пальцами, я нажимаю кнопку сигналки, но ничего не происходит, центральный замок не отщелкивается. Я нажимаю снова и снова, вдавливая кнопку в корпус до хруста. Но нет, никакой реакции.

— Так не выйдет, — в спину ударяет его голос.

Я оборачиваюсь, вздрагивая всем телом, и вижу, как он неспешно приближается.

— Я дал тебе ключ от другой машины.

Он становится всё ближе.

— Не подходи, — качаю головой, словно его можно так легко отговорить, — нет...

Я отступаю от машины и понимаю, что мне ничего не остается. Я повторяюсь и вновь срываюсь с места, кидаясь к воротам. Там простор, та бетонная дорога, которая ведет неизвестно куда, и еще лес неподалеку. Хотя сейчас мне все равно, что там, это как граница, которую надо пересечь. Хотя бы попытаться... И я бегу вперед, к выходу. Бегу дальше и сворачиваю к обочине, чтобы спуститься с трассы. На открытой местности никаких шансов, но до линии деревьев так далеко, равнинное поле вдруг занимает весь горизонт.

Нужно бежать, просто бежать...

И не думать о погоне, которую уже слышно. Я различаю грубые шорохи и понимаю, что не ошиблась, когда оценивала его в комнате. Он действительно быстрый, или даже хуже, с ним невозможно соревноваться. Я слышу, как он набегает, как его шаги становятся громче и тяжелее. Они стучат прямо за спиной, и уже так близко, что я боюсь оборачиваться.

Нет, его нет, пусть его не будет!

— Хватит, — он касается моего локтя и тянет.

Мягко. И я вдруг понимаю, что уже давно не бегу, а едва плетусь вперед, упорно переставляя ногу за ногой. Я не могу остановиться, скорее свалюсь на землю, чем смогу стоять.

— Остановись, — в какой-то момент он выныривает передо мной и закрывает своим телом дорогу. — Достаточно.

Он даже не сбил дыхание, а у меня темно перед глазами. И я не понимаю, каким чудом еще стою на ногах. Хотя чудеса спрятаны в мужских руках, это он держит меня. Когда меня касается догадка, я вскидываю руки и следом ударяю его. Наотмашь, по лицу. И вскипевшая злость дарит мне авансы, я нахожу силы, чтобы ударить снова и снова. Уже по корпусу, потому что он отклоняется, чтобы уберечь лицо. Но не больше, он остается стоять передо мной и молча терпит удары.

— Достаточно?! — кричу я. — Теперь достаточно!

Я нахожу себя в доме, Кирилл донёс меня, пока я пыталась успокоиться. После истерики приходит затишье, я вымотана и чувствую себя так, словно мне дали дозу успокоительного.

Хотя это обычное безразличие. Он добился своего, я убедилась в невозможности побега и затихла.

— Чай должен быть здесь, — протягивает мужчина, смотря на полки.

На отделке кухни планы как раз сломались. Она стоит полусобранная, с шкафами без фасадов и пустыми отверстиями в каменной столешнице. Дорогая техника пылится в заводских картонках у дальней стены, там же стянуты тележки на колесиках, на которых стоят коробки поменьше. И целые россыпи дизайнерских буклетов — плитка, покраска стен, авторская мебель, витражи — кто-то просматривал их, странички смяты и надорваны, и кто-то выбирал, цветные стикеры выглядывают над корешками.

— Пусть будет черный, — отзываюсь я, когда зеленый чай не находится. — Неважно.

Я смотрю, как он надрывает упаковку крепкими пальцами.

— Здесь никто никогда не жил?

Он замирает на мгновение, будто ждал такого вопроса меньше всего, а потом коротко смотрит на меня. И вновь поспешно останавливает простое движение, на этот раз его взгляд касается мочки моего уха. Но не выше, лица он по-прежнему избегает.

— Здесь ремонт, — отвечает он и ставит высокую кружку с чаем передо мной. — Еще много дел... не получается завершить.

— Дом твой?

— Да.

— Наверное, один из?

Кивает. И вновь молчит, с ним сложно вести светскую беседу ни о чем.

— И несколько машин, — добавляю я.

Я никак не могу уложить его образ и его действия. И деньги мне мешают больше всего. Какого черта, другими словами? Неужели, ему больше нечем заняться и приходится тратить часы на нервные взгляды незнакомой девушки. Я думала, большие деньги почти синоним разнообразия, а оно уж одарит увлекательным сценарием на любой вкус, даже на клинически больной. Или это новое то ли изощренное, то ли изысканное развлечение для закрытых клубов? Когда гольф окончательно приелся?