Ленинград-28 (СИ) - Соколов Иннокентий Дмитриевич - Страница 23

Тенью слетел вниз и постучал пальцем в окно.

— Открывай хозяйка. Гости пожаловали…

В доме что-то стукнуло. Раздался скрип отодвигаемого засова, и в узкую щелку дверного проема глянул любопытный старушечий глаз. Юрий не сплоховал — всадил в него гвоздь по самую шляпку, одновременно толкнул дверь.

Старуха не успела упасть — Юрий подхватил грузное тело, и потащил вовнутрь. Вернулся, аккуратно прикрыл дверь, щеколду задвигать не стал. Постоял у окна в прихожей, подглядывая из-за грязной, закопченной занавески. Никого…

Как только хозяйка дома перестала мычать и сучить ногами, Юрий не выдержал, и принялся срывать с нее одежду. Отбросив смердящие тряпки, он овладел старухой, после чего с отвращением поднялся, пытаясь не дышать носом. Это было похоже на вспышку — начиная с той самой минуты, когда Панюшин запрыгнул на собачью будку.

Он оглянулся — на секунду показалось, что он в доме не один. Быть может непутевая старухина душа, покинув старое тело, все еще оставалась поблизости, наблюдая за Юркой.

Панюшин скривил лицо в некое подобие улыбки — в подобную чушь он, конечно, не верил, с другой стороны участие в проекте само по себе казалось дурным сном. Все та же чертовщина, просто подведенная под научное обоснование. Еще неизвестно, что хуже — поповские бредни, или кошмарные реалии сумасшедших мудаков в белых лабораторных халатах.

Посредине залы разместился округлый стол на гнутых ножках. Юрий расстелил карту — до сих пор у него не было времени подробно рассмотреть свою добычу. Не считая списка фамилий с обратной стороны. Все дела, дела…

Циркуль, линейку и пару карандашей Юрка приобрел заранее — знал, что пригодятся. Вот только, как правильно работать с картой?

Ладно, подождем вдохновения, а пока…

Насколько было известно Юрке, покойница приторговывала самогоном. Порывшись в кухне, Панюшин нашел литровую бутыль, заполненную до половины прозрачной жидкостью, судя по запаху первачом. В разваливающемся от старости холодильнике, Юрка обнаружил большую луковицу да полкольца кровяной колбасы. Кроме того, нашелся еще кусок сала, завернутый в газету.

Все это добро Юрка забрал с собой в залу. Взял в руку стакан, с неожиданным удовольствием ощущая огрубевшими пальцами стеклянные грани. Налил до краев. Выпил.

Хорошо — Юрка вонзил зубы в луковицу. Лук оказался ядреным — сразу же защипало в глазах, а во рту разгорелось пламя. Панюшин медленно вдохнул носом. И тут зазвонил телефон. Юрка бросился к телефону, с трудом переводя дух.

В трубке шумно дышали. Панюшин вслушивался в дыхание, замирая и пьянея от собственной наглости.

— Алло — наконец пробормотал он, все еще не веря в удачу.

Ему ответили. Круг, наконец, замкнулся.

— Итак, мудак, последняя контрольная точка…

— Не надо так… — попросил Панюшин.

— Как так?

Голос в трубке все так же глумился над ним. Юрий не знал, что будет потом, но то, что было сейчас, нравилось ему все меньше.

— Как с дебилом…

Голос стал тише. Он говорил что-то, но Панюшин не мог разобрать ни слова. Помехи усилились, заполнили собой короткие паузы между словами. Панюшин вслушивался в неразборчивое хрипение, пытаясь выудить хоть капельку смысла.

— Алло?

Голос не слушал. Он существовал сам по себе, абстрагировавшись от Панюшинского восприятия, словно все то, что говорил голос, было ценным и без напрасных попыток уловить суть. Слова проваливались в измученный мозг многотонными глыбами, чтобы раствориться на самом дне, оставив горький осадок и бессмысленную пену.

Юрий похолодел. Сейчас, когда каждое мгновение приобрело особую цену, это было смерти подобно.

— Алло?

Бесконечно просительное и жалостное.

Голос говорил, не останавливаясь, казалось, с особой тщательностью проговаривая слова. Юрий закрыл глаза — на том конце трубки ясно дали понять кто ведущий, а кто ведомый. Менять императивы местами — дело заранее проигрышное.

Эй, Юрка, ну сделай же что-нибудь…

— Пожалуйста…

Голос в трубке начал затихать, пока вовсе не стал призрачным, невесомым. Юрий ощутил, как дергается левая часть тела. Тик оказался неконтролируемым. Юрий захотел дунуть в трубку, но не решился отнять ее от уха.

— Ю…й, сл…шь ты д…л…

Панюшин сжал пальцы, словно собираясь раздавить пластмассовую гадину, но в трубке отчетливо щелкнуло, и в ухо ворвался длинный протяжный гудок:

— Тиииииинь… трр…, тиииииинь… тррррррррррр…

В трубке затрещало. Панюшин отпрянул — не слушать, ни в коем случае не слушать. Он сразу понял что это — длинный гудок пилот-тона, и короткий заголовочный блок, опять пилот-тон, и собственно основной блок данных. Некогда используемая технология передачи данных, ныне же — устаревший способ причинять неприятности. Юрий отставил трубку, дожидаясь конца передачи.

В трубке пикнуло в последний раз, и помехи стали стихать.

— Алло? — Юрий понял, что еще немного, и заплачет. — Ну пожалуйста. Я…

— Что? — вкрадчиво поинтересовался голос.

— Я больше не буду — выдавил из себя Панюшин, тыльной стороной ладони утирая предательскую слезу.

— А… ну ладно — как ни в чем не бывало, пробубнил голос. — Тогда последняя контрольная точка — спецобъект.

Юрий осторожно ущипнул себя за нос.

— Какой из?

— Панюшин, делаешь успехи — скупо похвалил голос. — Впрочем, сколько дебила не учи, он все равно на сторону смотрит. Цель — первая и вторая лаборатории, — какая из них, определишься на месте.

Панюшин хмыкнул.

— Не выйдет.

Голос в трубке замолчал. Очевидно, опешил от подобной наглости.

— Там режим консервации — быстро заговорил Панюшин, стараясь исправить оплошность. — Это подземный уровень НИИ, я, когда карту забирал, заглянул — там никак не пройти…

— Да мне насрать на все твои режимы! — рявкнул голос. — Повторяю для умственно отсталых — первая и вторая лаборатории. Время связи через двадцать четыре часа ровно. Действуй сам или подключай Козявку — решать тебе. Давай, мудак, начинай работать, наконец…

Панюшин осторожно положил трубку.

— Ну, чего? — Козулин нахмурил брови, вопросительно поглядывая на Юрку.

— Ничего… — выдохнул Панюшин. — У нас проблема.

Есть мнение, что принципы функционирования объекта определяются особой информацией поступающей на вход совместно с другими необходимыми для правильной работы данными. Сущность этих данных не совсем ясна, так же как и порядок подачи самой информации. До сих пор неясен принцип обработки данных. Исследования в рамках проекта «ГО-12» показали возможность построения сложной логической цепочки, однако при этом нет полной уверенности в том, что она будет содержать в себе хотя бы частичное приближение к действительности.

Вообще данное направление исследований характерно в первую очередь тем, что теоретическая часть по своему содержанию, и возможно даже значимости, заметно уступает практической. Наиболее перспективными из исследований представляются средмашевские разработки («Проект-365»), а также работы по проекту «Радуга».

«Проект-365» можно рассматривать как попытку анализа, выраженную в практическом воплощении. В результате последовавших катастроф отсутствует возможность восстановления теоретической базы проекта. Все имеющиеся основные данные утеряны. Инструментарий не подлежит восстановлению. В настоящее время работы по проекту свернуты полностью. Спецобъекты, ключевые объекты и персонал подвергнуты процедуре санации. Остаточная информация после восстановления передана в разработку в рамках проекта «Ленинград-28».

В связи с накоплением критического объема данных, проекты «Радуга» и «ГО-12» остановлены. Основная информация и инструментарий переданы в разработку в рамках проекта «Ленинград-28». Спецобъекты законсервированы, ключевые объекты и персонал подвергнуты процедуре санации.

Установленное основное направление разработок — проведение практических исследований с целью систематизации результатов для создания теоретической базы проекта. Оперирование имеющейся информацией в рамках проекта «Ленинград-28» привело к целому ряду необратимых последствий. В настоящее время работы по проекту временно приостановлены до получения более-менее реальной картины происшествия. Спецобъекты законсервированы, ключевые объекты переведены в «спящий» режим, персонал в основном подвергнут процедуре санации.