Ловушка для творца (СИ) - Вичурин Андрей Викторович - Страница 54

Старец и его свита, по-прежнему молча, наблюдали за маневрами приближающейся пусковой установки. Я не спешил к ним. Если чего-то ему от меня надобно, сам подойдет, или кого из своих спутников пошлет.

— Левым бортом ставай! — донеслось от машины. Степан руководил постановкой, Леха сидел за рулем. — Ты не слышишь, или не чуешь? Мне же, горизонтальным наведением постоянно придется играться, там же угол, слева, вполовину больше! Давай еще, чуть левее! Стой! Нормалек! Так! Уже не кувыркнется. Вылазь!

Старец, приняв Степана за старшего, направился к нему.

Я решил не ожидать непосредственной угрозы, праздно шатаясь, а присоединиться к ребятам, и помочь. Сами они, могут не успеть все, — и подносить, и перезаряжать. Поэтому, не теряя малые крохи остающегося до рассвета времени, мы начали таскать, к выбранной Степаном позиции, осколочно-фугасные реактивные снаряды, ругая моджахедов за то, что те так и не смогли, в погоне за нами, заехать на холм немного повыше.

М28Ф, хоть и самый легкий боеприпас из всех, но, полноценные пятьдесят семь кило, есть в каждом. А надо их на одну перезарядку, сорок штук. Теперь понятно, почему?

Как и сказал Леха, стоило нам опустошить один ящик, он исчез, а на его месте, через три минуты, появился полный. Попробовали перетащить почти пустой ящик, с одной — единственной ракетой, наверх, чтобы снаряды на земле не валялись, но, фокус не удался, — новый боекомплект появляться не спешил. Пришлось освобождать, и тащить на прежнее место. Только тогда, процесс появления аммо, продолжился. Снаряды стали складывать на снятое с «Урала», спаренное пассажирское сидение.

Изредка пробегающие мимо разумные, с удивлением рассматривали необычное устройство, в раскоряку застывшее на склоне, нас, в раскоряку таскавших, становящиеся все тяжелее и тяжелее, ракеты, и спешили дальше, к своим, разворачивающимся для отражения атаки, отрядам. До их вступления в бой, нам придется хорошенько поработать, если все мы хотим, дожить целыми и невредимыми до сегодняшнего вечера.

Старец, коротко пообщавшись со Степаном, удалился вместе со своей свитой.

Притащили очередной, шестидесятый, снаряд. На полторы перезарядки хватит. Но, этого очень и очень мало! Черные коробки демонов, медленно, словно нехотя, приближались. Такое ощущение, — им это и не надо совсем. Они просто так, от нечего делать, номер отбывают. Их послали, они и пошли. Степан посмотрел, в найденный у моджахедов бинокль с дальномером, на это вялое подобие демонстрации, и сплюнул презрительно.

— Три восемьсот! Всем приготовиться! Как только отработаем, осмотр и перезарядка! Макс! Таскаете с Яном дальше! Мы с Лехой, сами управимся, не то не успеете подносить!

— Может, сразу по шатру с главдемоном, жахнешь? — предложил Макс, на минуту прервав бесконечный процесс перетаскивания круглого и перекатывания квадратного.

— Не, — отказал ему Степан. — Шатер на месте остался. Пока выцеливать буду, то да се, время потеряю. За которое, можно три — четыре залпа, по наиболее плотным скоплениям дать. А там, как получится, может и жахну.

Мы поплелись за очередным снарядом.

Настя в сторонке, разложила на чистой тряпице содержимое своего саквояжа, и колдует над ним. Разглядеть, чем она там занимается, не успел.

— Бойся! — донеслось из кабины пусковой установки, и мы шустро юркнули, по заранее определенным для нас Степаном, безопасным местам.

Снаряды, с азартным и агрессивным шурхом, пошли к далеким коробкам вражеских войск.

Далеко внизу, прямо в середине черного строя, вспухли огненно — рыжие цветы из песка, камня и фрагментов тел в черных доспехах. Первым залпом, практически смело целый полк демонов и дивизион, плюющихся гнойными шарами, стоногих гусениц, размером с лондонский автобус. Неплохо. Степан, по мере ухода ракет, слегка дорабатывал направляющими по горизонту.

Вы ребята, — подумал я, — хоть и привычны к экстремальным условиям преисподней, вряд ли знаете, что такое — ад на Земле. Люди — большие мастера уничтожения всего и вся, предпочитающие превращать плодородные долины, величественные города и цветущие оазисы, в пустынное царство мертвых желаний, нежели допустить к ним врага. Это у нас в крови, впитывается с рождения. И мы, нечаянные попаданцы сюда, не исключение.

Пока ребята, — Леха и Степан, перезаряжали установку, мы притащили еще восемнадцать штук ракет, похоже, открылось второе дыхание.

Следующий залп, оказался не менее успешным. Степан угадал с наводкой, и разрывы накрыли первые ряды, приближающегося, но, еще очень далекого от непосредственного соприкосновения, с ожидающими боя за нашими спинами союзниками, врага. Теперь он немного задержится, месиво тел и глубокие воронки помешают передвижению задних рядов.

Наблюдая за перестроениями и безудержным поступательным движением вражеских отрядов навстречу смерти, я осознал, насколько должны быть разными системы жизненных ценностей, у демонов и у нас. Это касается самого отношения к факту существования, у каждого отдельно взятого индивидуума. Они не боялись умирать, и делали это просто и естественно, словно только для этого и были рождены, спокойно заполняя освободившиеся места в строю, не обращая внимания на горы трупов товарищей, и лужи крови, хлюпающие под ногами. Бойцы во взводах, роты в батальонах, а те в общей линии. Перестраивались, не прекращая монотонного движения вперед, к цели. К нам.

Жутко, хотя я и понимаю, — это только очередная игра.

— Два двести! — выкрикнул Степан, глядя в бинокль. — Еще пара залпов и все! Бойся!

Как только ракеты ушли, Макс и я, понеслись к возродившемуся ящику, полному новых снарядов. Бойся — не бойся, а его присутствие лишний раз подтвердило, — мы всего лишь в игре. Ага, в игре! А там, на Земле, пережидая в блиндаже артналет, или отбивая атаки, таких же, демонически безразличных к жизни моджахедов, сколько раз, я ловил себя на мысли, о нереальности происходящего? То-то! Где игра, а где — нет, уже с уверенностью и не сказать. Границы исчезли. Мир, ранее такой привычный в своей понятности, обезумел, пошел вразнос, а вместе с ним, обезумели и погрязли в противоречиях мы. Или наоборот, — мир стал таким, потому что мы стали другими. Безжалостными, безразличными.

Я давно уже потерял ощущение времени, погрузившись в тупой подсчет шагов, от ящика до позиции, от позиции, до ящика. Я — не я. Я — безумный робот из уставшего мяса. Только, у обычного робота, судорога не хватает сухожилия, и ноги мелко не дрожат, от нечеловеческого перенапряжения.

Настена разложила какие-то корешки, веточки, листочки, лоскутки с ленточками, и сосредоточенно делила их на кучки. Я уже хотел, было спросить, на ком она свое приворотное зелье испытывать собирается, не на Лехе ли? Но, вовремя прикусил язык.

Она посмотрела на меня таким чистым и невинным взглядом, взглядом истинной, непорочной девы. Как у Жанны Д`Арк, по крайней мере, читая Марка Твена, я представлял его именно таким. И я устыдился грязи, готовой сорваться с моего языка. Почему я, вообще решил что, став жрицей богини любви в игре, — автоматически становишься лицензированной путаной? Наверное, это совершенно разные вещи: стать жрицей любви, и стать жрицей богини любви. В этом месте разработки виртуалий игровой реальности, у меня зиял пробел размером с Антарктиду. И, наверное, не только в реальности виртуальной. Я оказался очень далек от проблем взаимоотношения полов. Моим небогатым опытом, заведшим меня в дебри рефлексий и самокопания, спокойно можно пренебречь, настолько он исчезающе мал. Чем больше я думал об этом, тем больше запутывался.

Тему посвящения себя конкретному божеству, я не рассматривал в принципе. И вообще, не занимался вопросом интеграции религии в «Мир», но, по настоянию Игоря Витальевича, не возражал, и некоторым конфессиям, администрация «You & Your Worlds», выделила игровое пространство, а после оплаты пошлин, и миссионерскую деятельность разрешили вести. Личностной ряд божественных пантеонов, и их принадлежность к определенному вероучению, насколько я знаю, рассматривались, специально созданной на государственном уровне, межконфессиональной комиссией. Настолько серьезным показался, лицам, обличенным властью, вопрос, которому я не уделил совершенно никакого внимания, оставив его по своей наивности, на усмотрение главных искинов игровых территориальных единиц.