Ловушка для творца (СИ) - Вичурин Андрей Викторович - Страница 46

Только и с такими трудами собранное шведское войско не дошло, заступил им дорогу князь Александр Ярославович, получивший за эту битву прозвище Невский, да разбил наголову, и гнал, чуть ли не до самой ливонской границы, и обоз Биргеровский взял со всем добром ярла. Была там и папская булла, с благословением на крестовый поход. А Ульф, обратно в Швецию корабли увел. Одного не пойму, что помешало шведам на другом берегу Финского залива высадиться, да и пройти прямехонько туда, куда надо. Местные племена никакого достойного сопротивления оказать бы не смогли. Загадка.

Викинг Бьерк, всплывший в Ватикане через четыре года, о чем-то договорился с очередным Папой, которым после Уголино, стал Иннокентий IV, и спешно отправился к венецианскому дожу Якопо Тьеполо. А уже оттуда, на боевой галере к северному берегу Черного моря. Там он пропал на два года, но видимо, что-то накопал, потому, как в Ватикан вернулся уже с доверенным лицом Биргера, его сыном, епископом Бенгтом и привез Папе рисунок языческого монумента. После приема Папой, оба срочно убыли к Тьеполо и, уже на пяти галерах, отправились по новому маршруту, к восточному берегу Средиземного моря. Там галеры высадили войска и простояли год, ожидая их возвращения. Так и не получив никаких вестей, от ушедших в сторону Баальбека Бьерка и Бенгта, на четырнадцатый месяц, согласно предписания дожа, снялись с якорей и вернулись в Венецию. Далее никаких известий от пропавшей экспедиции не поступало.

Все-таки, время на Мальте я потратил не совсем зря. Зависая на просторах инфосети, случайно, как я тогда думал, раскопал фотокопию привезенного когда-то Иннокентию IV рисунка. И тогда же мне попалась на глаза фотография того, что осталось от стелы, на холме в десяти километрах севернее Пальмиры. Многие уже и не помнят, но во время гражданского противостояния в начале этого века, в двадцатые годы, в результате не прекращающихся боев, шестнадцати метровая стела на вершине холма рухнула, явив на обозрение неприглядный каменный столб, который, по слухам, стоял еще задолго до восстановления Пальмиры царем Соломоном, после разрушения той ассирийцами, как пограничный знак Тадмора. Сопоставив два изображения, рассказ реконструкторов и свои сны, я понял — выбора у меня нет. Стелется моя дорожка на юго-восток, в пустыню.

Собрал все вышеперечисленное, сдал в багаж, сел в самолет. По прилету, забрал баулы и устроился на ночевку в гостиницу при аэропорту. Солнце уже клонилось к горизонту. Подготовился к завтрашнему раннему выезду: загрузил все, во взятую напрокат, небольшую рабочую лошадку, производства иранского автомобильного завода Iran Khodro, по имени «Samand Pony», в моем варианте — универсал, хотя основная их масса — пикапы. Запасся здесь же, в аэропорту, едой и водой.

Встал среди ночи и поехал. Хорошо, дорога пустая, людей нет, — два часа езды, и вот, стою я у подножия, пологой с одной стороны, каменистой горки. Что, какие координаты? Пожалуйста, записывайте: 35°00′82.36"N 38°23′34.95"E.

С первыми лучами солнца принялся за работу.

Для начала, я определил координаты вершины с помощью GPS. Они, конечно, были давно известны, я вам их дал, но таков порядок и не мне его менять. Для того чтобы получить открытый лист на раскопки, одного членства в Археологическом обществе, недостаточно. Хочешь — не хочешь, а документацию делать надо.

Поэтому потратил час на обмер холма тридцатиметровой рулеткой, с нанесением кроков. Все, оставшееся до вечера время, устраивал пляски с бубном вокруг анализатора, а иначе, мои безрезультатные попытки заставить его выдать хотя бы что-нибудь осмысленное, назвать нельзя.

Вопреки пословице, — кто рано встает, тот просто не высыпается. Никто и ничего ему не дает. По крайней мере, мне. Геоанализатор, оказался явно неисправен.

Из-под пластиковой коробки корпуса слышался тихий писк, явно не свойственный устройству, собранному на поликристаллах. Индикатор обработки, уже минут двадцать, совершенно бессовестно «висел» на отметке «девяносто пять». Я вымотался и обливался потом, почти падая с ног, перезагружая анализатор (двенадцать раз), проверяя мультидатчики (четырнадцать раз), истоптал весь холм, куда тому пресловутому стаду местных баранов. Таскал анализатор с места на место и, зуб даю — если бы я знал, что могу сделать хотя бы что-нибудь, способствующее получению результата, пускай самую малость, я бы это сделал! И не важно — мантры читать, собрать мини-макет прибора и, подобно колдуну вуду иголками его в самые болезненные точки тыкать, или раскрутиться вокруг себя и плюнуть во все стороны сразу, сделал бы, не задумываясь!

Но, танцуй ты, не танцуй — все равно каблуки мешают…

Снизу, от прогретой солнцем пустыни и выцветших жиденьких кустиков у подножья, разделенных уходящим вдаль проселком, к вершине холма, на котором я мучился с неподатливым прибором, поднимались смешанные волны зноя и дорожной пыли. Жара изматывала, а Солнце, похоже, решило сделать из меня мумию. В пару глотков допил горячий, выдохнувшийся, якобы квас.

Фу! Гадость-то, какая! Пойду, воды из машины возьму, запить.

Вокруг каменной бабы висело едва различимое марево зноя. В текущем контексте, «баба» — тот столб, о котором я говорю и это совершенно условно. Не похож он на «бабу» — так, просто поставленный на попа большой длинный камень, напоминающий обкусанную местами ровную сардельку или палку копченой колбасы.

Я снова проверил холм георадаром — уплотнение на месте, даже дополнительно какой-то завиток у северного края разглядел. Сканирую анализатором — тишина. Еще раз, обливаясь потом, перепроверил и откалибровал все датчики, заякорил в других местах, и еще дважды попробовал провести измерения. Анализатор «зависал» наглухо.

Подождал еще пять минут, дал отбой обработки и переключил аппарат в режим простого геосканера. Он не показывал ничего. Перепроверил тем, что попроще, ручным, тоже пусто…

А вот это уже совершенно не смешно! Все отражения на ручном сканере пропали. Просто абсолютно черное тело какое-то.

Солнце уже клонилось за близкие невысокие горы, и легкий ветерок стал приносить немного прохлады. Все, на сегодня достаточно. Пора собирать оборудование, мне еще палатку ставить, да и перекусить не помешает, а то совсем закрутился, пообедать все же забыл.

«Бабе» было наплевать на меня, на жару, на опускающийся вечер и на мои неработающие приборы. У-у, сосиска недогрызенная! Приложил ладонь к шершавой поверхности.

Уй-йо! Горячая, блин! Нифигасе, — обжегся!

Прислушался… При прикосновении мне показалось, что баба мелко вибрирует.

От столба исходил слабый, на грани слышимости звук. Ладонь начала потихоньку наливаться болью и пришлось в срочном порядке бежать к машине за «Пантеформом». Наученный горьким опытом, я возил с собою не просто аптечку, а полноценную санитарную сумку, полную лекарств на все случаи жизни. А случаи бывали разные. При моей-то любви к путешествиям, и умении находить приключения на свою пятую точку.

Пока бегал к машине и заливал «Пантеформом» руку, почти наступила ночь. Нужно было срочно собирать датчики и упаковывать анализатор — не дай бог приключится сель, град, землетрясение или камни с неба, Федорыч за испорченный прибор, меня точно грохнет. Да и перед Виталькой, который у него анализатор выпросил под свою личную ответственность, неудобно будет. Когда вроде бы все собрал, уложил и отнес в багажник, солнце уже село, а чуть правее и намного выше затухающего заката уже вовсю серебрился канонический, как его изображают на открытках, лежащий горизонтально, остророгий месяц, с маленькой одинокой кокетливой звездочкой сверху.

Быстренько раскочегарил раритетный примус, поставил чайник и накрошил в миску «быстрой» вермишели. Я ею не злоупотребляю, но иногда, когда уже сил нет или просто особо влом — тогда можно. Пока ужинал, чайник с примусом еще не остыли, куда уж, в такую жару, но я поставил их в багажник, ничего там с ними не случится, а с утра все равно доставать.

Присел на раскладной стульчик, разглядывая верхушку камня в заходящих лучах солнца, и только теперь понял, насколько оглушительная тишина стоит вокруг. До звона в ушах…