Тайна Богов - Вербер Бернард - Страница 66

• Предыдущая
• 66/92
• Следующая

– Тогда нам конец.

Я поглаживаю сферу Земли-18.

Может быть, и нет. Там, внизу, я заложил бомбу замедленного действия…

– Объясни.

Когда я был на Земле-18, я дал людям власть, которая позволит им освободиться от власти богов.

Мои слова тревожат Афродиту еще больше. И я наконец объясняю ей:

– Я, как Прометей, передал им огонь знаний. Я научил их превращаться в богов, но в другом измерении.

Кажется, Афродита хоть на минуту забыла о своих плотских желаниях.

– Я предложил им создать компьютерную игру, которая позволит смертным осознать свои возможности.

– И как называется эта игра?

– «Царство богов». Люди поймут, что да, разумеется, они смертны, но, создавая что-то, творя, управляя, они берут на себя ответственность за то, что создали. Они становятся как боги.

Афродита теребит золотой локон.

– Зачем ты это сделал?

– Потому что в этом и заключается смысл моей жизни. На вопрос «Ми Ка Эль?», «Кто как Бог?», ответ – «я». Я тот, кто может сделать смертных богоподобными.

Афродита выглядит озадаченной.

– Но если смертные станут как боги, а мы уже не можем стать смертными, тогда мы всего лишаемся, все теряем.

– Нет, потому что речь идет о пути, который проделывает каждая конкретная душа. Эдмонд Уэллс написал в своей «Энциклопедии»: «Сначала страх. Потом вопросы, потом любовь». Ты богиня любви и не знаешь, что воплощаешь последний, финальный этап пути, по которому идет душа?

Она неуверенно качает головой. Пытается прижаться ко мне, как маленькая заброшенная девочка, которая хочет, чтобы ее утешили.

– Я боюсь того, что с нами случится, – говорит она.

Я накрываю бархатом сферу Земли-18, словно опасаясь того, что Дельфина сможет увидеть нас в телескоп, и крепко обнимаю Афродиту, чтобы успокоить ее.

– Все хорошо.

– Я знаю, что ты никогда не полюбишь меня, твоим сердцем по-прежнему владеет Мата Хари. Я могу получить твое сердце, но никогда не получу душу.

Она кажется такой хрупкой, уязвимой.

– Маты Хари больше нет, а ты со мной, здесь и сейчас. Я не смогу вечно жить только воспоминаниями о своей погибшей любимой. Дело не в ней, а в другой женщине. Ее зовут Дельфина. Я встретил ее на Земле-18.

Афродита откидывает ткань, покрывающую стеклянную сферу.

– Ты любишь зверушку, которая сидит там внутри?

– Я дал им возможность почувствовать себя богами, творить как боги, и они теперь богоподобны.

Афродита удивляется.

– Ты действительно считаешь, что, узнав наши секреты, они сумеют стать равными нам?

– Я думаю, что Вселенная похожа на матрешку. Одни миры находятся внутри других, и все они одинаково ценны. Особенно если те, кто находится в верхних мирах, понимают это.

– Бедный Мишель, ты сам не понимаешь, что говоришь. Мы – боги, они – смертные, и мы никогда не будем похожи друг на друга.

– Однако теперь мы тоже смертны. Афродита в упор смотрит на меня.

– Это еще не доказано.

– Афина мертва. Мы видели трупы кентавров, сирен и прочих бессмертных обитателей Эдема. Видели, как они гниют, как по их трупам ползают мухи, как стервятники пожирают их разлагающуюся плоть.

Это ничего не значит. Если другие умирают, это еще не значит, что и я умру.

Афродита берет меня за руку, нежно поглаживает ее. Я сжимаю стеклянную сферу в другой, как будто защищаю ее.

– Я не верю в бесконечность череды нижних и верхних миров. Я считаю, что есть что-то венчающее пирамиду. Камень, лежащий на самой вершине.

– Представь, как было бы ужасно, если бы мы поднялись на самый верх и кто-то сказал бы нам: «Вот я стою тут, на вершине, и теперь, когда вы нашли меня, вы понимаете, что больше искать нечего».

– Мы плывем на поиски того, кто является 9. И полагаем, что услышим от него именно это, – говорит Афродита.

Я смотрю в иллюминатор. Горизонт освещают лучи встающего второго солнца Эдема.

– Думаю, чем бы ни закончилось наше плавание, мы будем удивлены, – говорю я.

Афродита качает головой и поднимается на палубу. Я снова беру анкх, чтобы посмотреть, что творится на Земле-18.

Сморкмуха спускается с лампы на сферу. Она весело прыгает по ней и корчит рожицы.

– Только не говори, что ты тоже ревнуешь к Дельфине.

Она показывает мне язык, и тут с палубы вдруг раздается крик. Перед тем как убрать Землю-18 в шкатулку, я целую ее.

– До свидания, Дельфина.

Я поднимаюсь наверх. Наш парусник с чем-то столкнулся. Я цепляюсь за поручни, чтобы не упасть. Мы склоняемся над водой и видим сквозь толщу воды, как что-то поднимается из морских глубин.

Чудовище выныривает на поверхность. Это гигантская медуза, похожая на тех, что водятся в море, но она метров двадцать в диаметре. По краям прозрачная сиреневая бахрома. Отходящие от ее тела длинные нити, больше похожие на канаты, высовываются из воды.

– Что это еще такое?

Эдмонд Уэллс хватает весло, протягивает мне другое. Это наше единственное оружие.

– Небольшая проблема, – спокойно говорит он.

В это время огромное щупальце длиной несколько десятков метров с оглушительным плеском вздымается из воды и нависает над нами.

Чтобы составить антологию человеческой глупости, американская журналистка Венди Норткатт учредила премию Дарвина, которую ежегодно присуждают человеку, погибшему самым глупым образом (опозорив таким образом человеческий род и подтвердив теорию Дарвина о естественном отборе, в результате которой выживают сильнейшие).

Премия достается тем, кто, будучи в здравом рассудке, погиб по собственной глупости при свидетелях, которые могут дать заслуживающие доверия показания. 1994 год. Террорист погиб из-за того, что вскрыл собственное письмо, начиненное взрывчаткой. Он недостаточно заплатил за пересылку, и письмо вернулось обратно. 1996 году. Рыбак бросил динамитную шашку на лед, а его собака принесла ее обратно.

В том же году адвокат из Торонто демонстрировал прочность окна в здании небоскреба. Прыгнув с разбегу в закрытое окно, он разбил его и упал с двадцать четвертого этажа. 1998 год. Премия Дарвина досталась двадцатидевятилетнему мужчине, проглотившему украшение с блестками, которое он снял зубами с танцовщицы в стрип-баре. 1999 год. Премия присуждена трем палестинским террористам, которые набили взрывчаткой две машины и взорвались вместе с ними еще до того, как достигли намеченной цели. Террористы забыли о переходе на летнее время и не перевели часы. 2000 год. Премией награжден житель Хьюстона, решивший сыграть с друзьями в русскую рулетку. Вместо того чтобы использовать револьвер с барабаном, он взял то, что было под рукой, – полуавтоматический пистолет. 2005 год. Двадцатипятилетний канадец предложил друзьям прокатиться в мусоропроводе. Однако он не учел, что двенадцатью этажами ниже упадет в металлический мусоросборник.

Единственное исключение: в 1982 году Ларри Уолтерс, пенсионер из Лос-Анджелеса решил осуществить давнюю мечту – полететь, но не на самолете. Он изобрел собственный способ путешествовать по воздуху. Уолтерс привязал к удобному креслу сорок пять метеорологических шаров, наполненных гелием, каждый из которых имел метр в диаметре. Он уселся в кресло, взяв запас бутербродов, пиво и дробовик. По сигналу, его друзья отвязали веревку, удерживавшую кресло. Ларри Уолтерс собирался плавно подняться всего на тридцать метров, однако кресло, как из пушки, взлетело на пять километров.

Совершенно окоченевший Уолтерс не рискнул стрелять по шарам на такой высоте, чтобы спуститься. Горе-воздухоплавателя долго носило в облаках, пока наконец радарами лос-анджелесского аэропорта не засекли его. Уолтерс все-таки решился выстрелить в несколько шаров и сумел спуститься на землю. Но веревки, на которых висели сдутые шары, запутались в высоковольтных проводах, что вызвало короткое замыкание. Целый район Лонг-Бич остался без электричества.

Когда Уолтерс оказался на земле, его немедленно арестовали. На вопрос полицейских «Зачем вы это сделали?» он ответил: «Ну нельзя же все время сидеть без дела».

• Предыдущая
• 66/92
• Следующая