Праведники - Борн Сэм - Страница 96

Пол года… Порой Уилл с удивлением отмечал про себя, что со времени тех памятных событий миновало всего несколько месяцев. Ему казалось, что все случившееся произошло целую вечность назад. На другой планете… И не с ним…

Но жизнь не давала ему ни малейшего шанса забыться. Трудно даже вообразить, сколько тяжелых встреч и разговоров выпало на его долю в эти месяцы. Одним из самых непростых было свидание в больнице с Томом. Даже палата реанимации не отняла у его друга способность все жизненные события и процессы раскладывать по строго отведенным им логикой и рационализмом полочкам. Целый час Том мучил Уилла вопросом о том, как получилось, что пуля, выпущенная практически в упор, не убила его. Она прошла всего в полутора дюймах от сердца.

— Если бы я был чуть меньше ростом, — философски рассуждал Том, — я бы сегодня с тобой не говорил. Но не могу сказать, что мое чудесное везение исполнено какого-то смысла. Как и возможная смерть, кстати, не стала бы. Мы живем без смысла и без причины. Ничто не предопределено для нас и ничто — не предначертано. Это ужасно сознавать, дружище…

В первые дни Тиша и Уилл постоянно навещали Тома, но нельзя сказать, что он был им очень рад. Особенно Тише. Другое дело Бет. Когда она переступила порог его палаты, Том впервые улыбнулся, и не вымученно, а широко и счастливо, как ребенок. Бет склонилась над ним, приобняла его и шепнула, что он спас жизнь ей и ее ребенку.

— Ну что ты, ты же знаешь, я всегда рад… помочь… — смущенно бормотал Том.

Заново переживать все случившееся в те дни и рассказывать об этом Уиллу пришлось не раз и не два. Для начала он потратил несколько недель на разговоры со следователями полиции и адвокатами, объясняя им, что выстрелил в отца, защищая жизнь жены и ребенка. Надо отдать должное закону: он оправдывал действия Уилла. Затем началось новое следствие — по факту гибели рабби Фрейлиха и Рахель Джекобсон. И Уиллу с Бет вновь пришлось ходить в полицию и давать показания.

Кстати, Бет любила рассказывать мужу о том, как хорошо с ней обращались в ее «заточении», как миссис Джекобсон заботилась о ней и беспрестанно извинялась за то, что Бет пришлось разлучить с мужем. Она говорила, что все было сделано для ее же блага и что очень скоро ее отпустят. Поначалу Бет была напугана, потом пришла в негодование, и наконец ее оставили все чувства, кроме одного — желания услышать голос Уилла, верить, что он найдет ее, и передать ему, что с ней все хорошо.

— Кроме самых первых минут после похищения, во все остальное время я не сомневалась в том, что со мной не произойдет ничего дурного. Хасиды без конца повторяли, что они не похитили меня, а пытаются уберечь от опасности. И, сама не знаю почему, я им верила.

На похороны рабби Фрейлиха и миссис Джекобсон они, разумеется, пошли вместе. По иудейскому обычаю похороны организовали сразу после того, как удалось забрать тела из полицейского морга. Процессия была многотысячной, и каждый из пришедших искренне скорбел. В день похорон Уилл окончательно уверился в том, что Фрейлих был настоящим лидером этой общины заняв место почившего великого ребе и во многом унаследовав его влияние.

На похоронах Уиллу бросилась в глаза странная вещь. Некоторые хасиды — в основном пожилые мужчины — по одному подходили к Бет и кланялись ей, глядя на ее живот. Разумеется, он понял, что они отдают дань уважения не столько его жене, сколько их еще не рожденному ребенку — одному из тридцати шести избранных.

В какой-то момент в толпе плакальщиков Уилл заметил знакомое лицо. Пробравшись вперед, он взял этого человека за руку.

— Рабби Мандельбаум, здравствуйте. Я давно хотел у вас спросить…

— Мне кажется, я знаю, Уильям, о чем. Послушайтесь моего совета: не думайте слишком много о том, о чем мы с вами говорили той ночью. Ни к чему это. Не принесет пользы ни вам, ни вашей жене… ни вашему ребенку.

— Да, но…

— Достаточно знать, что ваш сын будет избранным. В этом не приходится сомневаться, ибо на это указали великий ребе и все случившееся с вами. Поверьте, вам этого знания будет достаточно. Что же до всего прочего, о чем я намекал вам той ночью… Лучше не думать об этом и не придавать этому большого значения.

— Не совсем понимаю…

— Я сказал вам, что у одного из избранных, согласно нашей традиции, есть особое предназначение. Он кандидат в мессии. Если его время придет, если человечество будет готово к этому… тогда он явится. Если же нет — ничего не будет.

— Насколько я понимаю, к исходу Йом Кипур мой ребенок был единственным из оставшихся в живых избранных. Тридцать пять других были убиты…

— Но Йом Кипур остался позади, а мир не рухнул. А это значит, что в настоящий момент в мире снова восстановилось равновесие и у вашего ребенка появилось тридцать пять новых собратьев. И каждый из них может быть кандидатом. — Рабби Мандельбаум строго посмотрел на Уилла и подчеркнул: — Каждый.

— Он прав, — проговорила Бет, увлекая мужа в сторону. — Не ломай себе голову над этим. Как будто у нас нет других проблем.

Несмотря на все случившееся с ней самой, Бет в первые же дни после освобождения окружила Уилла всяческой заботой. Она прекрасно понимала, что муж получил тяжелую душевную травму, и пыталась помочь ему справиться с шоком. Отцеубийство, при каких бы обстоятельствах оно ни было совершено, всегда является для нормального человека тяжелейшим потрясением. Бет сразу предупредила мужа, что пройдут годы, прежде чем он сумеет примириться с тем, что случилось. Но Бет этим не ограничилась. Ей нелегко было говорить с мужем на эту тему, особенно в те дни, но она заставила себя это сделать. Тот отец, которого Уилл знал прежде… в сущности, его никогда не существовало в природе. Или он давно умер. И не воскрес бы, даже если бы Монро-старший остался жить.

Талантливый юрист, любящий отец, рафинированный интеллигент и интеллектуал — все это было лишь внешним образом, созданным для обмана окружающих. Настоящий Уильям Мокро-старший был совершенно другим. Настоящего Уильяма Монро-старшего не интересовала ни карьера, ни родительские чувства. Он мечтал о рае на земле.

В первые дни после того, что случилось в Краун-Хайтсе на исходе Йом Кипур, американская полиция и Интерпол развили во всем мире бурную деятельность и произвели ряд «точечных» арестов, нейтрализовав почти всех боевиков Церкви Воскрешенного Христа. Убийцей Говарда Макрея, например, оказался пастор из Браунсвилла, которого погибший знал много лет и прихожанином которого являлся. В Австралии задержали женщину — капеллана хосписа, убившую медбрата. В Южной Африке полиция арестовала супермодель, которая примкнула к секте после того, как оказалась без работы. Она лишила жизни молодого ученого, занимавшегося поиском лекарства от СПИДа.

Выяснилось, что далеко не все члены секты знали о планах Апостола в отношении тридцати шести праведников. Собственно, участниками заговора были лишь несколько иерархов и боевиков. Новое руководство Церкви Воскрешенного Христа объявило, что подвергнет «пересмотру» ряд положений так называемой заместительной теологии и признает «значительный и самостоятельный» вклад иудаизма в формирование основ христианского учения.

Таунсенд Макдугал публично заявил, что порвал все связи с Церковью Воскрешенного Христа еще четверть века, назад и не подозревал, что Уильям Монро-старший до последних своих дней являлся руководителем секты. Он также направил Уиллу послание, в котором выразил ему свои соболезнования в связи со всем случившимся, признал, что принял «поспешное решение», отлучив его от работы, и заверил, что «Нью-Йорк таймс» с нетерпением ждет его возвращения.

…Уилл сидел за столом и тупо пялился на ворох неразобранной почты. Он не знал, с чего начать. В итоге решил начать с телефона, на который упало два сообщения.

— Привет, Уилл. Это Това. Не забудь про сегодня. Если что надо принести — скажи.

Уилл и правда забыл, а теперь вспомнил. Они с Бет пригласили Тишу на ужин. Причем Бет с поистине дьявольским коварством зазвала еще трех симпатичных холостяков.