Праведники - Борн Сэм - Страница 64

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что все случилось этой ночью! А я сам узнал об этом только утром!

— Что случилось? О чем ты узнал? Дьявол, я ничего не понимаю!

— Понимаешь… Юзеф Ицхак…

Едва Сэнди произнес это имя, как Уилл вздрогнул и впервые внимательно вгляделся в лицо Сэнди, все еще полуприкрытое глухим капюшоном. Глаза молодого иудея были красными и припухшими. Уилл готов был поклясться, что еще час назад Сэнди рыдал как маленький ребенок.

— Что — Юзеф Ицхак? — не своим голосом переспросил Уилл.

— Он мертв. Его убили. Зверски убили.

— Боже правый! Где? Когда?

— Я не знаю. Его нашли мертвым в переулке возле шуля. Было еще светло. Он, похоже, торопился на утреннюю молитву. Но не дошел. Его шарф был весь пропитан кровью. Весь, Уилл, понимаешь? Хоть выжимай…

— Я не верю своим ушам. Я просто не верю своим ушам, Сэнди! Кто же это его?..

— Ума не приложу. Гадать бесполезно. Но Сара-Лея — ты помнишь ее, это моя жена — сказала, чтобы я нашел тебя и рассказал обо всем. Она считает, что это как-то связано с тобой.

— Со мной? Она что, думает, что это я?..

— Да нет! Кто сказал, что это ты?! Она лишь предполагает, что гибель Ицхака как-то связана с тем, что стряслось с тобой в пятницу.

— Ты ей все растрепал?

— Я рассказал ей, что знал, а знал я не много. Но жена Юзефа — ее родная сестра. Понимаешь, Уилл? Юзеф был родня мне. Мы — одна семья.

В глазах его вновь блеснули слезы.

— А что Юзеф рассказал своей жене?

— Только то, что он встречался и говорил с тобой. Он сказал, что все случившееся имеет какое-то особое значение. Нет-нет, он сказал не так… Он сказал, что ты поневоле оказался втянут в нечто ужасное. Вот его точные слова.

— А еще он ей что-нибудь говорил?

— Еще он очень надеялся, что ты все поймешь. И тогда будешь знать, как себя вести.

Уилл сидел сгорбившись на стуле, машинально потирая едва не вывихнутую челюсть и безуспешно пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Сначала ему намекнул на это ребе… А теперь Юзеф… Уже из могилы… «В этой игре задействованы силы, которые неизмеримо могущественнее нас с вами, вместе взятых. Речь идет о том… чего род людской боялся в течение последней тысячи лет…» И почему Юзеф так надеялся, что он сможет понять это?.. Еще никогда в жизни Уилл не чувствовал себя таким растерянным и сбитым с толку. Да, он смог кое-что разузнать о Макрее, Бакстере и Самаке… Все трое совершили благодеяния и затем расстались с жизнью… Да, он сумел уловить связь между всем этим и библейскими Притчами… А теперь вот еще с Тишей они наткнулись на мистический рисунок из каббалы…

— Черт, там же сейчас Тиша! Пошли со мной, быстро!

Уилл бросился из гардероба на лестницу, слыша за спиной торопливые шаги Сэнди. Господи, как он мог о ней забыть?! Как мог оставить ее одну?!

Уилл вихрем влетел в «еврейский сектор». Пюпитр на месте, но книги не было. Заместителя менеджера тоже. А заодно и Тиши. Не сдержавшись, Уилл изо всей силы саданул по пюпитру кулаком.

Боже, какой он идиот! Похитители увели у него из-под самого носа уже двух женщин, которых он должен был защищать, за которых отвечал перед самим собой и перед Богом…

Наконец его догнал запыхавшийся Сэнди. Уилл, чуть не плача от ярости и обиды, поднял на него глаза и не сразу обратил внимание на виброзвонок, раздавшийся из кармана. «У вас 2 новых сообщения».

Он прочитал первое: «Куда ты провалился? Мне надоело тебя ждать. Я пошла. Звони».

Уилл перевел дух, и отчаяние тут же оставило его. Слава Богу, по крайней мере с Тишей все в порядке. Второе сообщение, конечно, тоже от нее — она назначила ему новую встречу. «Fifty and five» («Пятьдесят и пять»).

Уилл скрипнул зубами. Юзеф Ицхак мертв, а игра в загадки и отгадки продолжается…

Воскресенье, 16:04, Манхэттен

— Когда оно пришло?

— Только что.

— Стало быть, нам остается лишь предположить, что мы зря ругали Юзефа Ицхака, поскольку не он был нашим загадочным корреспондентом.

— Кто знает, Тиша, кто знает. Не исключено, что убийца просто завладел его телефоном.

Уилл высказал свою гипотезу и тут же понял, что выглядела она по меньшей мере глупо. Выходит, убийца завладел телефоном своей жертвы, сверился с оставленной в памяти перепиской, походя разгадал все шифры и решил продолжить игру, чтобы Уилл на том конце провода, не дай Бог, не заскучал.

— Сэнди, будь другом, позвони домой и узнай, где сейчас находится мобильный Юзефа. А если выяснится, что его кто-то забрал себе, мне нужно знать, кто именно, — сказал он и, теперь уже обращаясь к Тише, добавил: — А если предположить, что его телефон выкрали у него в самом начале?

— Это лишь подтвердит мою версию о том, что отправителем таинственных сообщений был не Юзеф.

Тиша начинала терять терпение. Побоявшись возвращаться из библиотеки домой, она отправилась в Центральный парк.

На ее счастье, там ей встретились друзья, решившие устроить для своих детей веселый пикник на зеленой лужайке у пруда, — с ними она сейчас и находилась. До слуха Уилла долетали звонкие детские голоса, плеск воды и женский голос, приглашавший всех к столу. По крайней мере в эти минуты Тиша была в полной безопасности. Если похитителям что-то от нее нужно, — им придется похитить сразу десять человек на глазах у еще нескольких сотен.

— Хорошо, допустим, это был не Юзеф.

— Спасибо, что согласился с очевидным.

— Тогда какого черта им потребовалось его убивать?

— Кому это — им?

— Хасидам!

— А с чего ты взял, что его убили хасиды? Не позволяй эмоциям одержать над тобой верх, оставайся трезвым и рассудительным. И не забывай: нам с тобой ничего не известно. Понимаешь? Ничего. Все, что есть у нас на руках, — это догадки и кое-какие идеи.

— Хорошо, оставим это пока. Ты разобралась с той картинкой в библиотеке?

— Мне кажется, нам показали Древо Жизни в стремлении обратить наши мысли к каббале. Значение этого рисунка слишком общо, я бы даже сказала, всеобъемлюще. Он не может служить нам какой-то маленькой, конкретной подсказкой. Древо Жизни — глобальная идея, символ всего учения, которое мы называем каббалой.

— Погоди, у меня новое сообщение. Я тебе перезвоню.

Уилл переключил телефон на чтение вновь поступивших эсэмэсок, и на лице его вновь — в который уже раз за сегодняшний день — проступило выражение растерянности. «Узри владыку неба, но не ада».

Им с Сэнди оставалось пройти еще пару кварталов на север, чтобы выйти на пересечение Пятидесятой улицы и Пятой авеню — чего, очевидно, хотел от них неизвестный отправитель. Через несколько минут они достигли цели. Прямо перед ними высилась готическая громада собора Святого Патрика. Всего неделю назад он был здесь с отцом, наслаждался «Мессией» Генделя. Всего неделю назад… А кажется, что в другой-жизни.

С отцом.

Уилл почувствовал угрызения совести. Он так и не посвятил его в подробности последних кошмарных событий. Хотя Монро-старший умолял его об этом и даже пытался помочь расшифровать очередное сообщение. А Уилл только отмахнулся от него как от назойливой мухи. И снисходительно позволил отцу проводить их с Тишей до железнодорожной станции. Уилл был слишком занят мыслями о Бет и разгадыванием таинственных шарад. Любой другой на его месте первым делом обратился бы за помощью к отцу, который к тому же был не самым глупым человеком в Америке и по-прежнему занимал высокий государственный пост. Но Уиллу это даже в голову не пришло. Видимо, сказалось то, что детство и юность он провел вдали от отца.

Уилл задумчиво разглядывал остроконечные шпили и вдруг припомнил тот день, когда впервые увидел собор — вскоре после своего приезда в Нью-Йорк. Зрелище его поразило. Да, он обожал старинную архитектуру. Он восхитился бы этим зданием, если бы увидел его где-нибудь в Париже, или Лондоне, или Риме. Но здесь, в самом центре Манхэттена, собор Святого Патрика смотрелся до смешного неуместно! Зажатый между стеклянными небоскребами, он вызывал лишь жалость. Величественные витражные арки, частокол шпилей, трехметровые, украшенные богатой чеканкой дубовые двери… Все это не принадлежало ни этому городу, ни этому времени. Собор походил на угрюмого карлика, отказывающегося умирать и уступать свое место другим, безуспешно пытающегося остановить стрелки невидимых часов…