Гори жить (СИ) - "M.Akopov" - Страница 6

Познакомились они… точно и не вспомнить, но недавно. Точно недавно!

Сойдясь на столь неопределенном сроке, парни отчего-то переглянулись и разулыбались, и Майк подумал — уж не над ним ли? Но он вроде поводов не давал…

Случилось знакомство задолго до Бали. Соперничают между собой только здесь, как без этого — но без фанатизма. Зовутся Джо-Джимом, все думают, что в честь хайнлайновских «Пасынков вселенной», а они не возражают. Хотя на самом деле они и есть Джо Макальпин и Джим Торнтон. Отдыхают активно, выпивают дружно, и здесь, в Куте, нет им равных ни в серфинге, ни в пьянке.

— Русские и правда пьют больше всех на свете? — поинтересовался блондин Джо после третьего пива.

— Правда, — ответил Майк. — Но русского алкопрофи тут не встретишь. Настоящие пьяницы не выезжают из России. Им и там хорошо, да и заняты они… Бухают без остановки. Разминаются галлоном ерша — а дальше вперед, душа зовет!

Три пива — это совсем немного, но усталость сказывалась. Выпитое развязало язык, облегчило взаимопонимание — и Майка понесло. Ему вдруг захотелось понравиться этим ребятам, а пуще того — чтобы они взяли его к себе в серферы. И Майк не умолкал.

— Что такое ёрш? — поинтересовался Джим.

— Рыбешка такая, русская фугу. Сама с палец, а как иглы расставит — не проглотишь, будь ты даже кашалот. Ершом у нас зовут специальный коктейль, который пьют в качестве аперитива перед обедом или ужином. Бывает, и вместо завтрака…

— Можешь сделать иорш? — спросил Джо.

— А как же! Нужно еще пива — ну, и водка, куда без нее.

Подали требуемые напитки. Майк показывал, что пиво нужно налить до краев стакана, после отпить на два пальца — и долить водкой, и снова отпить, и снова долить… Джо старательно проделывал эти нехитрые манипуляции, впитывая русские обычаи всем своим существом, а Джим халтурил.

Майк не настаивал: у нас, у русских, объяснял он, в части распития спиртных напитков царит полная демократия. К примеру, увлеченные поглотители ерша доводят содержимое своих стаканов до чистой водки, а после поэтапно возвращаются к чистому пиву.

Менее горячие приверженцы этого напитка начинают обратный цикл когда захотят, и никто их этим не попрекает. Потому что ерш — это только начало; вслед за ершом идет настоящая попойка, глубокая и всеобъемлющая. Медведей после общения с ершом, как вы понимаете, никто не боится, и если медведь, подоспевший на запах застолья, отказывается танцевать под балалайку, ему наливают ерша просто так — а после вместе с ним пляшут матаню или трепака.

И Майк показал, каков матаня, а как танцуется трепак — хотя раньше не видел ни того, ни другого.

— Оу, — изумился Джо. — Но что с вами творится наутро?

— Спасаемся портвейном, — признался гражданин России.

— Портвейна на Бали не сыскать, — заключил Джим, и тут Майка осенило. Если взять обычное сухое красное, при помощи водки сделать его крепленым, а добавкой сахара превратить в десертное, то не нужно никакого портвейна. Утром очнулся, глотнул целебного вина, по необходимости добавил пива — и как огурчик!

Бармен подал все необходимое для портвейного синтеза, и друзья приступили к изготовлению лекарства от похмелья.

Дальнейшее воспринимается с трудом. Вспоминалось, как они спорили с Джимом о гольфе, и Майк убеждал австралийца в своем непревзойденном профессионализме уровня Тайгера Вудса. Было заключено пари на один удар: кто — нет, даже не попадет в лунку — подгонит мяч ближе к ней, тот и выиграл. Проигравший сбривает волосы. Если это Джим, он расстается с дредами. Если проигрывал Майк, бритью подвергается его мохнатая грудь…

За неимением мяча играли косточкой от авокадо. Полем был пляж. Лункой — отпечаток от тела Джо, наворочавшего целую берлогу в песке. Так Джо пытался смоделировать зимнюю спячку русского медведя в сибирском снегу. Вместо клюшек использовались… Ох, уже и не вспомнить. Главное, что бриться пришлось Майку.

То есть это не главное. Главное, что Джо и Джим признали Майка своим парнем и забожились, что серфера из него сделают не хуже других. И обещание свое, надо сказать, сдержали.

— Запомни главное, — говорил Джим, пока тот лежал красной от солнца и колючей после бритья грудью на доске лицом к замусоренному пляжу Куты. — Желающие встать на волну могут сгрудиться как на рыночной площади — но одна волна несет одного серфера. Это закон! Если двое поднялись одновременно, тот, кто хоть чуть припоздал, обязан упасть в воду. Скорости большие, любое столкновение опасно.

— Когда народу много, — добавлял Джо, — бойся контакта с плавником чужой доски — он как нож — и с фалом, скрепляющим доску и ногу.

Джо и Джим наставляли новичка, кружа слева и справа от его неловкой фигуры, пытающейся взгромоздиться на доску. Ловить пенистую волну, лежа на широкой и длинной — целых шесть футов — доске, Майк научился быстро. Вставать не боялся. Однако удерживаться в положении стоя ему мешали то костенеющие от напряжения ноги, то судорожные попытки поймать равновесие, то раздражение, вскипавшее от ощущения собственной беспомощности.

Дело пошло лучше, когда Джо и Джим растолковали Майку смысл нахождения баров в местах сосредоточения серферов.

— Расслабься, — советовали парни, — пивом или глотком чего покрепче. Сил у тебя от этого не убудет, а ловкости — прибавится.

«Как же я сам не догадался?» — изумился Майк. Сколько раз, шагая по утоптанному в лед московскому снегу, он замечал: если на улицах гололед, а ты трезвый, то вышагиваешь напряженно, того и гляди поскользнешься, а то и свалишься. Если же возвращаешься домой навеселе — сам черт тебе не брат: шагаешь по льду как по асфальту, и ноги как-то сами справляются со скользкой напастью.

Слегка подбодренный местным араком, Майк научился стоять на доске секунд десять с краткими перерывами на судороги и резкие взмахи конечностями уже в первый день занятий. Вечером Джо и Джим скорчили отвратительно постные физиономии и заявили, что это отличный результат.

«Как будто каждый из них, — язвительно подумал Майк, — серфить умел сразу после рождения, и ходить учился по доске, плавающей в море, а не по тверди земной…»

На третий день, когда он привык к своей широкой и длинной доске больше, чем к кушетке в бунгало, и на фоне основной серферской массы в Куте выглядел вполне достойно, Джо-Джим объявили: разведка сообщает о приходе Настоящих Волн на пляж Улувату. Они — едут; Майка же, буде он пожелает, приглашают составить им компанию — но исключительно в сухопутной роли. Там опасно, он сам увидит.

* * *

В Улувату отправились днем, по самой жаре.

— Храм посмотришь, — с деланным равнодушием говорил Джим, и Джо согласно кивал.

— Мы уважаем чужое мнение. Тут, говорят, волнами правит местное божество, — объяснял Джим, покупая у разносчика здоровенную гроздь бананов. — Оставим ему подношение, и волны, вздумав поиграть с серферами в пятнашки, быть может, не станут швырять нами в скалы.

Майк улыбался, и Джим улыбался в ответ, а Джо серьезно глядел на дорогу и почему-то не улыбался совсем. Но и не хмурился. Видимо, Улувату — это серьезно, но не страшно, думалось Майку. А Джим просто сгущает краски.

С высоты храмовой кручи море выглядело празднично и ярко. Блистали на солнце волны, воду окаймлял высоченный берег, под которым теснились скалы. Между валунами и утесами бесновались пенистые потоки. Но ведь Улувату — это пляж? Где же он?

— Все верно, пляж, — разъяснял Джим, пока они несли доски и пожитки с автостоянки к морю. — Только песочек вперемешку с камнями открывается людям лишь во время отлива. В прилив в море не лезут, это смертельно опасно. Говорят, какой-то сумасшедший полвека назад бросал тут якорь, чтоб оседлать волну во время прилива. Но так и не решился слезть с лодки в море. Вернулся к себе в Дримленд — это рядом… Тут все рядом.

Обещанных прогнозом крутых волн не наблюдалось. Однако и небольшого — по местным меркам — волнения Джо и Джиму хватало, чтоб носиться влево и вправо вдоль берега с брызгами, пеной и диким восторгом на лицах.