Гражданская Война в освещении П Н Милюкова - Мельгунов Сергей Петрович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая

В Чехословакии легендарного генерала не особенно ждали. Почти год он находился не у дел, целиком посвятив себя сочинению мемуаров. Вскоре Радола Гайда был назначен командующим 11-й пешей дивизией в Кошицах, а в 1924 году стал первым заместителем начальника генерального штаба. С этой должности началось его стремительное падение.

опала и забвение

В 1928 году во время поездки по Уралу Владимир Маяковский сочинил коротенький стишок о местах, где "порол Пепеляев, свирепствовал Гайда, орлом клевался Верховный Колчак". Таким образом, чехословацкий генерал стал единственным чехом, увековеченным в стихах великого пролетарского поэта. Сам Радола Гайда к тому времени был обвинен в шпионаже в пользу Советской России, и, по личному распоряжению президента Масарика, лишен всех званий и жалования.

Оставшись без работы, Гайда ударился в политику и вскоре стал лидером чехословацких фашистов.

Он неоднократно избирается депутатом парламента, предпринимает многочисленные попытки организовать путч, несколько раз арестовывается, но в результате все же остается на свободе. Во время нацистской оккупации генерал практически отходит от активной жизни. Несмотря на это, вскоре после освобождения Чехословакии от фашистов его вновь арестовают и обвиняют в сотрудничестве с оккупантами.

4 мая 1947 года суд приговорил Гайду к двум годам заключения, а, поскольку большую часть этого срока он уже отсидел, через восемь дней после вынесения приговора опальный военачальник вышел на свободу. В свои 56 лет выглядел он, однако, как 80-летний старец. Оно и неудивительно: событий его бурной биографии с лихвой хватило бы на десяток жизней.

На свободе генерал засел было за второй том воспоминаний, но не успел написать и главы. Через 11 месяцев после освобождения Радола Гайда скончался.

Ордена Радолы Гайды

За время своей не очень долгой, но бурной военной карьеры генерал Гайда удостоился целого ряда высших государственных наград Российской Империи. Он был награжден орденом святой Анны с мечом 1-й, 2-й и 3-й степени, орденом святого Станислава с мечом 1-й и 2-й степени, орденом святого Георгия 3-й и 4-й степени, орденом святого Владимира с мечом 4-й степени, знаком отличия военного ордена для офицеров. Кроме того, Радола Гайда был отмечен чехословацким военным крестом и чехословацким орденом Сокола, а также государственными наградами Сербии, Польши, Великобритании, Франции, Италии и Румынии. - дополнение ; ldn-knigi)

Я уже указывал, что некоторые ссылки П. Н. Милюкова носят только формальный характер. Вот яркий пример. На стр. 17 имеется примечание: "относительно московских политических организаций в 1918-19 г. г. интересные материалы {53} опубликованы в сборниках "На Чужой Стороне". И дальше идет указание на воспоминания В. А. Мякотина о "Союзе Возрождения", мои о деле "Тактического Центра" и т. д. Между тем, в тексте абсолютно не видно, чтобы автор использовал указанные материалы. Они настолько чужды сознанию Милюкова, что он предпочитает излагать соглашение, к которому пришли в Москве летом 1918 г. "Союз Возрождения" и "Национальный Центр" - т. е. соглашение русских общественных организаций - по иностранному источнику: по имевшейся у Милюкова копии "вербальной ноты" Нуланса, которому "примирительные формы" "очевидно, - говорит автор - были "сообщены левыми партиями". "Даже судя по ним, видно - добавляет П. Н. Милюков - что в соглашении было много недоговоренного". Жаль, что Милюков не воспользовался текстом Мякотина, где соглашение изложено совершенно точно - и не только по воспоминаниям, но по сохранившейся копии оригинала, имевшейся у меня. П. Н. Милюков на основании "вербальной ноты", неизвестно кем доставленной, изображает "соглашение, которое якобы сводилось к тому, что "Учредительное Собрание старого состава соберется, но только на два-три заседания и без большевицких членов, в каком-нибудь городе Восточной России, чтобы дать санкцию власти временной, но сильной и способной к действию, как напр., военной диктатуре или триумвирату" (41). Если в первой половине мемуаристы непосредственные участники соглашения, друг другу до некоторой степени противоречат, то нет уже никаких сомнений в том, что никакого "или" в соглашении быть не могло: на "военной диктатуре" соглашения не было, иначе совершенно бессмысленными оказались бы дальнейшие споры о возможной форме временной государственной власти, которые велись на Ясском совещании и в Одессе и которые, в конце концов, привели к полному расхождению на юге общественных деятелей - представителей "Союза Возрождения", "Национального Центра", {54} "Совета Государственного Объединения", "Союза городов и земств". Ни о какой "диктатуре" не упоминает, конечно, Н. И. Астров, излагая в своей статье "Ясское совещание" ("Голос Минувшего", 1926, № 3) ту же "вербальную ноту Нуланса".

Для метода П. Н. Милюкова пользования источниками очень характерен и такой пример. Беру его в виде исключения из первого тома исследования П. Н. Милюкова, где в главе шестой автор резюмирует содержание не напечатанной еще главы из выпуска его "Истории второй революции". П. Н. Милюков говорит, что в ожидании опубликования архивных данных глава эта составлена на основании корреспонденций из провинции, печатавшихся в газетах того времени, главным образом, в "Русском Слове" и "Русских Ведомостях": "к комплектам этих газет я и отсылаю читателя". "Сводка о положении дел в провинции за март-май 1917 г., сделанная канцелярией Гос. Думы, по отчетам департаментов - добавляет автор - напечатана в "Красном Архиве", т. XX". Здесь опечатка - упомянутая сводка помещена не в XX книге "Кр. Архива", а в XV. Но дело в том, что материалы, имеющиеся в сводке, коренным образом противоречат тому, что говорит П. Н. Милюков и что он хочет иллюстрировать ссылкой на сводку Государственной Думы. Построение Милюкова отмечает планомерный рост аграрных волнений в деревне в первый период революции. Автор иллюстрирует это данными, заимствованными из газеты "Рабочий" (Это был орган большевиков, заменивший закрытый "Пролетарий".), которые были напечатаны 25 августа: в первой половине марта 3 волнения, во второй половине марта 9; апрель: 52-111; май 175-337; июнь 391-464; июль 481-288. Своего максимума разложение провинции достигает тогда, когда в деревню влилась струя вооруженных солдат с фронта. Развитие аграрных волнений идет постепенно и последовательно в связи с двусмысленностью в {55} отношении правительства к аграрному "правотворчеству, пропагандировавшемуся Черновым и нашедшему благодарную почву в настроении крестьян".

Не так однако все просто, как это кажется историку гражданской войны. Делая ссылку на сводку депутатов Государственной Думы, историк должен был пояснить противоречие, которое усмотрит читатель, если действительно вздумает обратиться к XV книге "Красного Архива". Сводка составлена заведывавшим отчетно-делегатским отделом П. Романовым и приходит к таким выводам: "В заключение можно сказать, что первый революционный период взбаламученного моря к концу 3-го месяца приблизительно закончился, ломка произошла, и произошла замена старых форм новыми. Через большие потери, через неурядицу, темноту и отсутствие необходимых культурных сил дело все-таки идет, и организация новой жизни налаживается. В следующем обзоре можно дать уже картину устоявшейся воды государственной жизни, если в наше время можно надеяться, что она устроится". Этот "мрачный", по выражению Романова, отчет отмечает между прочим, что "большой процент эксцессов обыкновенно падает преимущественно на те районы, где население слишком мало осведомлено о сущности и размерах переворота". Отчет отмечает и то, что "за всё три месяца революции в деревне не было ни одного случая применения вооруженной силы для подавления крайних выступлений крестьян".

Я не специалист в этих вопросах и за специальной литературой не слежу. Но все же, думается, что едва ли прав П. Н. Милюков, когда в книге, вышедшей в 1927 г., опирается только на газетные сообщения в ожидании опубликования архивных данных. Нельзя, напр., не обратить внимания на то, что в общих исторических журналах кое-какие архивные данные были уже опубликованы. Раз П. Н. Милюков пользуется XV томом "Красного Архива", то почему ему избегать предшествующей книги этого журнала, где между прочим {56} опубликованы некоторые архивный данные по интересующему нас вопросу - там напечатаны материалы по аграрному движению в 1917 году по документам главного земельного комитета. Картограмма главного земельного комитета относится к июлю и дает довольно наглядное представление о том, как шло аграрное движение в различных губерниях Европейской России. По количеству случаев крестьянских волнений все губернии разбиты на шесть групп: 10 волнений в 10 губерниях; 10-21 в семи; 25-50 в тринадцати; свыше 100 в пяти. "Очагом крестьянского движения сделались в центральных земледельческих районах Рязанская, Курская, Тамбовская, Тульская и Воронежская губ.; в средневолжском - Казанская, Самарская, Симбирская и Пензенская губ.; в приозерно-западных губерниях - Псковская, Могилевская, Минская. От этих очагов крестьянское движение по направлению на север, восток и юг падает и интенсивность его слабеет". Небольшая статистическая справка по Орловской губ., которая на картограмме отнесена к группе губерний, где было 51-75 случаев крестьянских волнений, дает нам понятие о числовых соотношениях между различными видами беспорядков. Движение носило широкий массовый характер; из 504 анкет, полученных из разных мест видно, что движение было в 377 случаях и на 73 % захватило всю губернию. Беспорядки вспыхнули главным образом в апреле, на который падает свыше 50 % всех волнений. Из различных видов волнений наибольшее распространение получило: самовольный выгон скота весной 44 %, захват владельческих лугов и земли под яровой посев 36 %. Слабее шли крестьянские беспорядки наиболее активного характера: удаление и арест владельцев и приказчиков имений (28 %) разгром и разбор имения (13 %) и захват имения в полном виде (4 %)".

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая