Вначале будет тьма // Финал - Веллер Михаил - Страница 3

Хорошо, что эту партию удалось сбыть и заказчик все проглотил. В некоторых упаковках нарушена герметичность, и еда действительно не саморазогревается, а самовзрывается – чего так все и боялись. Но «Медведям» об этом знать необязательно. Лизе тоже.

Часы на руках и экраны в вагоне вдруг одновременно запестрели картинками. «Срочно! Взрыв шубохранилища в Ногинском округе. Есть жертвы». Андрей выругался про себя – хоть что-то хорошее в этих новостях бывает? Надо отключить синхронизацию с сетью метро: если сейчас еще чатик пассажиров подключится, вообще безумие начнется… Не успел.

Андрей снова закрыл глаза. Иногда притворяться спящим полезно не только перед попрошайками, но и перед самим собой. Да, классно они тогда в Питер съездили. Игорь маленький совсем был, года два, не больше. Мать с отцом веселые, счастливые. Еще вместе.

Ехали на «Сапсане». Сейчас смешно вспоминать: четыре с половиной часа пилили, а тогда казалось – быстро. Мать с отцом нарадоваться не могли: они студентами и по восемь часов на дорогу до Питера тратили. А на синкансэне сейчас и вообще за полтора часа можно доехать. Если бы не таможня, конечно.

Прямо под ухом занялся противный ритмичный писк. Когда наши люди научатся наконец отключать звук при переписке? Андрей открыл глаза, чтобы сделать замечание, но стоящая рядом бабушка была на вид столь древней, что он только вздохнул. На часах ее был установлен какой-то неимоверно крупный шрифт, а сам гаджет настроен на дистанционную визуализацию. Андрей, да и все остальные пассажиры, могли наблюдать, как ее браслет выплевывает с противным писком все новые и новые сообщения чатика. Сделав пируэт перед лицом бабули, они фиксировались на уровне глаз.

«Вот внучок постарался», – раздраженно подумал Андрей. Взгляд машинально побежал по висящим в воздухе строчкам.

Нет, нет, нет. Не пускать информационный шум. Андрей отвернулся и посмотрел в окно. Поезд вынырнул на наземную часть маршрута: окна ударили голубизной неба. Теракты, бабки – это все не стоит места в голове. Как там Лиза говорит? Глубоко дышать, сконцентрироваться на приятном. Питер, да. Игорь тогда от окна не отлипал – из-за него вся семья на поезде и поехала. «Чуф-чуф», «чуф-чуф» – пальцем во все тычет. И к Андрею в планшет не лезет. Красота! А выстрела в Петропавловской крепости Игорь испугался, плакал. Интересно, а сейчас еще стреляют? Надо у Лизы спросить.

Поезд снова погрузился во тьму подземелья. Свет тут же пожелтел и опал. На стекле вместо торжественной голубизны запестрила реклама. «Дом, которого у вас никогда не было. ЖК Семья». «Новое лицо твоей компании. Пластическая хирургия “Архангел”». Жалко, конечно, что с Игорем все так сложилось. Здоровый лоб уже, наверное, вырос. Хотя мама пишет, что он в нее пошел – мелкий. Андрей-то, наоборот, в отца. В школе даже Шестом звали. Часы продолжали автоматически транслировать сообщения.

Так, всё, достали – Андрей потянулся отключить наконец синхронизацию с метро и этот дурацкий чат.

Поезд качнулся. Андрей схватился за поручень.

Шубохранилище? Калач? Вы серьезно? Лиза закрыла ленту и попыталась вспомнить. Когда это началось? Эти картинки в телеэфире? Горящие здания, лица политиков, свалки трупов на любительской камере. Никогда не начиналось. Никогда не заканчивалось. Было всегда. Только откуда тогда ощущение, что мир становится все абсурднее и непонятней?

Лиза растерянно помяла в ладони только что сорванную мяту. Поднесла к носу: пахнет все так же, как в детстве. Только растет не в парке у дома, какие теперь парки, а в неглубоком сером кашпо на балконе. Резкий запах отвлек. Что же, пора за работу.

Она ведь вышла на балкон не для того, чтобы говорить с растениями о политике. Под такие разговоры завянет даже кактус. Если говорить, то о музыке или живописи. Но для такого разговора Лиза сейчас не чувствовала сил, поэтому молча принялась рыхлить почву под полугодовалым перцем, сорт Oga. Красавец с фиолетовыми листьями еще не разу не плодоносил, но она его не торопила: всему свое время, пусть погреется под лампой, вырастет и окрепнет. А дальше будет видно. Вообще, все обитатели балкона, начиная с традиционной петрушки и укропа, заканчивая довольно увесистой тыквой модного сорта Pink Home Banana King, дозревавшей на крепком стебле последние недели, находились здесь скорее на правах домашних любимцев, а не еды.

Закончив с перцем, Лиза вернулась в дом и принялась за изготовление еще утром задуманной гастрономической композиции. Составляющие были просты: два помидора, четыре огурца, острый нож, деревянная доска, миндальное масло. Рукола. Сверху несколько ломтиков огурца. Немного соли и красного перца. Лиза не любила тостеры и предпочитала поджаривать хлеб прямо на сухой сковородке: так превращение из белого и мягкого в хрустящее и золотистое происходит на глазах.

Лиза была убеждена, что нет лучшего способа узнать человека, чем понаблюдать за ним на кухне. И дело не в сложности блюд и времени, проведенном у плиты, а в настроении и общем впечатлении.

Она никогда не готовила сложносочиненных блюд, избегала модной молекулярной кухни и множившихся с каждым днем кухонных гаджетов. Ее композиции были минималистичны, но при этом чуть-чуть винтажны. Она не была и одной из тех, кто строго-настрого не допускал попадания в свой холодильник новых сортов овощей и фруктов. Веселые цвета и смелые геометрические эксперименты ее скорее привлекали.

Пока хлеб поджаривался на сковородке, Лиза с грустью вспомнила о Нансуи. Жаль, что старик сошел с ума. Именно Нансуи, японский писатель начала 30-х, подарил ей концепцию еды и любовь к еде.

У японского писателя герой все время готовил сэндвичи: серый хлеб, белый мягкий сыр, огурец. Точнее, сэндвичи в романах писателя готовили и поедали десятки теней героя, потому что в каждой книге автор более или менее изощренно менял его имя, возраст и род занятий, как будто это свидетель, которого надо защищать от преследований.

Сэндвичи, в отличие от фона и наброшенной поверх сети сюжета, всегда были подлинными и рассказывали о неизменной сути героя. Его умении делать простые вещи. Следовать порядку и нарушать его. Приверженности чиабатте и чугунным сковородкам. Ничего лишнего.