Первая невеста чернокнижника - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 40

— Я ничего не громила, — немедленно открестилась я от причастности к вандализму, хотя прекрасно понимала, чьих рук, вернее, лап было дело. Похоже, Карлсон, вчера лишенный еды по недосмотру безмозглой хозяйки, забрался в замок, чтобы чем-нибудь поживиться, но форточка захлопнулась. Он остался внутри…

В следующее мгновение нам под ноги бросилась неуловимая тень.

— Вингрет! — испуганно выкрикнул Олень, когда демон проскочил у него между расставленными ногами и, истерично размахивая крыльями, пронесся в сторону холла. — Лови его, пока люстру не сбил!

Я притворялась невидимкой и промолчала, что в холле висели ночники на стенах и ни одной люстры. Осталось пыхтеть и скакать за магами в надежде первой поймать неуловимую крылатую кошку и не дать варварам эти самые крылья пообломать. А еще, по возможности вместе с Карлсоном, куда-нибудь сбежать и отсидеться в темном уголочке, пока гнев хозяина замка не схлынет. Но не срослось. Только выбрались из подвала, как услышали вопль Хинча:

— Поймал!

Мы ринулись на кухню. Не знаю, кто кого поймал, но прислужник геройски держал магический посох с трепыхавшимся вингретом. Карлсон вонзился зубами в деревянное древко и завяз. Раззявить пасть шире — не выходило. Глядя на него, сразу вспоминались чудаки из Интернета, для чего-то совавшие в рот лампочки. Кот упирался лапами, пытаясь отгрызть от посоха кусок и спастись, бил крыльями, злобно размахивал хвостом.

Я начала медленно отступать, чтобы спастись бегством, даже успела развернуться, как раздался приказ:

— Стоять!

Черт! Пришлось повернуться и изобразить улыбку невинной школьницы. Стоявшие полукругом мужчины смотрели мрачно и недобро, словно собирались отправить ведьму на инквизиторский костер. Неожиданно Карлсону удалось освободиться. Сломав клык, он шлепнулся на пол, подскочил, как на пружине, и по воздуху рванул в мою сторону. Оставалось беднягу поймать, по-матерински прижать к груди и позволить ткнуться носом под мышку.

— Сверну шею, — тихо и как-то по-особенному страшно пригрозил Макс.

— Не делайте больно кисе, демоны! — неприятным фальцетом выпалила я.

— Тебе, — вкрадчивым голосом уточнил чернокнижник.

— И мне тоже не делайте больно.

— Хозяин… — с кровожадным видом, опираясь на посох, прислужник сделал маленький шаг в мою сторону.

— Хинч, не смейте предлагать меня сожрать! Карлсон почти домашний. — Макс попытался открыть рот и высказать претензию, но я не дала: — И семьи у него нет! Не кот, а полтора килограмма отборного счастья!

— Когда он расплодится — это будет смертельное проклятие, — убежденно заявил Эверт.

— Карлсон — мальчик, — заспорила я. — Он не может расплодиться, это противоречит законам природы. Он даже с Дунечкой сжился и не пытается ее скушать.

— Конечно, ты же его сытно кормишь, — справедливо упрекнул Макс, — но я тебя чисто по-человечески попросил не прикармливать вингретов. Ты ничего не соображаешь в живности магического мира, тем более междумирья! Да тут каждый паршивый кот — наполовину гадящий демон.

— Карлсон такой хорошенький, — принялась я строить из себя дурочку, — шипастенький, клыкастенький, крылышки драконьи…

— Он притащит самку и начнет метить углы, — принялся предсказывать Эверт.

— Кастрируем! — немедленно предложила я.

Пауза была достойна подмостков Большого театра. Глядя на вытянутые лица троих жителей, становилось ясно, что я не просто осквернила атмосферу Мельхома страшным словом, а умудрилась оскорбить всю его мужскую, а значит, большую часть. Даже Карлсон, почуяв нехорошее, напрягся в моих руках, а под шерстью проклюнулись острые шипы.

— Почему вы на меня так смотрите, будто втроем хотите сожрать? — на всякий случай попятилась я.

— И эта девица просила нас не делать больно коту? — ни к кому не обращаясь, вымолвил Хинч.

— Учитель, просто выгоним ведьму вместе с вингретом, и дело с концом, — предложил Олень.

Макстен скрипнул зубами, а потом ткнул в меня пальцем и приказал:

— Надеть ошейник.

— На меня? — возмутилась я.

— На кота! Погрызет мебель, заставлю…

Тут он осекся, некоторое время в молчании грозил пальцем, пытаясь придумать достойное наказание, но девушку, не обладавшую магией, можно было наказать только ремнем. При мысли о порке ремнем, даже меня бросало в жар. Боюсь представить, что случилось с Максом. Судя по тому, как чернокнижник прикрыл глаза и судорожно сглотнул, мыслили мы одинаково.

Он прочистил горло и повернулся к Хинчу, величественно опирающемуся на посох белых магов.

— Испортит мебель — сожрешь!

— Меня?! — охнула я.

— Кота! — рявкнул Макстен. — А ты в подвал — порядок наводить!

— Когда?

— Немедленно! А ты что встал? — накинулся он на Эверта. — Помогать ей!

— Но я же не впускал вингрета в замок, — жалобно протянул Олень, все еще надеявшийся прикорнуть после бессонной ночи и энергичного утра, но наткнулся на хмурый взгляд хозяина Мельхома и кивнул: — Слушаюсь, учитель.

После того как я расколотила пару чудом сохранившихся мензурок, ворчавший, как старик, Олень выдворил меня из лаборатории и продолжил любовно полировать тряпочкой алхимическую печь. В кухне я застала Хинча, пытавшегося надеть на вингрета кожаный ошейник с мерцающим красным камнем. Кот зашипел, расширив необъятную пасть с раздвоенным языком, и блеснул бесноватыми глазищами. Недолго думая, прислужник вдарил зверю серебряной ложкой между ушей.

— Сиди тихо, демон!

Карлсон испуганно прижал уши, пасть захлопнул и с обиженным видом позволил застегнуть на шее кожаную полоску.

— Как дела? — полюбопытствовала я.

— Мы пытаемся найти общий язык, — прокомментировал Хинч, а кот басовито, но очень жалобно мяукнул, словно умоляя отогнать сильного хищника.

На столе стоял поднос с фарфоровым чайничком и чашкой на блюдце.

— Это для Макса? — полюбопытствовала я.

— Успокаивающий отвар.

— Я отнесу.

— Подозреваю, что в этом случае он не поможет, — недовольно буркнул прислужник.

— Я постараюсь его не бесить, — пообещала и немедленно подхватила поднос. Чашка поскакала по блюдцу — я едва сумела перехватить и спасти от падения. Испуганно глянула на Хинча. У прислужника и вингрета оказались одинаково вытаращенные глаза.

— Посуда цела, — объявила я.

— Может, мне стоит заново варить соус? — тихо спросил Хинч.

— Не торопитесь, — отозвалась я. — К очагу всегда успеете встать.

В комнате, где Макстен принимал просителей, сегодня было пусто. Пару раз по Мельхому разносился стук извне, но чернокнижник ни разу не открыл дверь. Видимо, после прерванного утреннего занятия из-за паршивого (в смысле крылатого) кота он, как любой нормальный мужчина, был чуточку раздражен и опасался кого-нибудь проклясть на смерть.

В настороженной тишине истерично звенела посуда. На громкое бряцанье даже плотоядный цветок Васенька повернул голову и раскрыл ярко-синюю пасть с недоеденной мухой. Магическая дверь тускло светилась по контуру. Однажды, когда никто не видел, из любопытства я ее открыла, но попала не в город, а в старый пыльный чулан, абсолютно пустой и с заколоченным окном.

Подойдя к винтовой лестнице с лихо закрученными ступеньками, я посмотрела наверх и крикнула:

— Макс, ты еще бесишься? Может, обойдешься без успокоительного настоя?

— Да, — донеслось сверху.

— Да — бесишься? Или можно оставить здесь? — буркнула я себе под нос и все-таки потащила настой наверх. Донесла непонятным чудом, расплескав напиток, цветом напоминавший кока-колу, по подносу. Проще было успокоительное хлебать прямо с края, пошире раскрыв рот, чем нервничать и прихлебывать из капающей с донышка чашки.

Макстен сидел в кресле и, отвернувшись к окну, что-то рассматривал во дворе.

— Я все пролила, — честно призналась я, пристраивая поднос на низкий столик. — Что изучаешь?

— Дерево, — вымолвил он.

— Какое дерево? — не поняла я и приблизилась к окну. Из кабинета чернокнижника открывался вид на внутренний двор, но лишь смутно похожий на наш уютный дворик, где от деревянной калитки в замковой стене до открытой кухонной двери было рукой подать. Пространство заметно расширилось. Забор вырос в высоту и отодвинулся на десяток метров, переместился колодец, а над ним выросла свежая деревянная домина. В самом центре двора в лучах теплого летнего солнца зеленел огромный старый дуб.