Зачетка, или с Новым Годом, Глеб Борисович! Книга 2 (СИ) - фон Беренготт Лючия - Страница 2

— О…

— Потом охать будешь. Делай как я сказал.

Неуверенно:

— Глеб Борисович, а вы… не больно будете?

Смешок.

— Это уж как получится. Давай, не то я передумаю.

Шаги, шуршание одежды, бумаг на столе.

— Так?

Судорожный глоток.

— Идеально…

Звонкий шлепок.

— Ай!

Еще один. Нежное поглаживание.

— Охх…

— Не «охх», а по предмету, пожалуйста.

— Глеб… Борисович, я… я не помню…

— Ну видишь, а говоришь, «посещала»…

— Я посещала…

Шлепок.

— Ай! Там что-то про алгоритм… оптимизации было…

— Молодец, Наумова, в правильном направлении идешь.

Пауза. Робкий взгляд назад.

— Вы… тоже…

— Что «я тоже»?

— В правильном… ох… направлении… идете.

— А если так?

— О, боже, да!.. Так совсем… правильно…

— Тогда продолжай. Можешь читать с листа…

Шуршание книгой. Слабо, выгибаясь:

— Ты с ума сошел…

Сильный шлепок, вскрик.

— Ты как обращаешься к преподавателю, Наумова? Совсем от рук отбилась…

— Черт бы тебя… вас побрал… Проблема оптимизации р-работы системы… заключается… заключается в… о… Глеб, пожалуйста… я не могу так… я… да что же это…

Хрипло, с придыханием, проскальзывая пальцами в мокрое тепло…

— Читай… И может быть, я трахну тебя сегодня.

Шипение, ругательство сквозь зубы.

Шлепок.

— Ай!! …Оптимизация… з-заключается… в нахождении максимума или… или… минимума… охх… Глеб, там-там… интервальной функции системы…

— Поднимись-ка. Упрись руками в стол… Усложним задачу…

Шуршание бумаг, поцелуи в шею, горячие ладони проскальзывают под футболку…

— Читай. А я поиграю с твоими сосками…

— О, боже… Я не могу…

— Какие твердые… чудесные… Хочу облизать тебя всю… всосать их так сильно, что ты потеряешь сознание… читай…

Всхлипывая, поджимая ноги:

— Глеб, не могу… ничего не вижу… Я… я просто сейчас… сейчас кончу…

Дергание за волосы наверх.

— О, нет, Наумова… А ну-ка раздвинь ноги. Ты кончишь, когда я скажу тебе, и не секундой раньше…

Умоляюще, закатывая глаза:

— Глеб… пожалуйста… пожалуйста…

— Ох, как ты прекрасно просишь… Дать тебе кончить?

— Нет… Хочу чтобы ты трахнул меня…

Укус в шею, непроизвольные толчки…

— Слишком быстро… Хотел еще поиграть с тобой…

— Потом… потом поиграем… пожалуйста…

Тяжелое дыхание в спину. Поцелуй между лопаток.

— Ногу на стол!

Шуршание одежды, скрип стола. Толчок внутрь. Долгий стон на два голоса.

— Хорошо?..

Всхлип.

— Совсем… совсем хорошо…

— Ну, тогда… получай… двоешница моя…

Сильные толчки бедрами, ножки стола ездят по полу.

— Глеб… о, боже, еще… еще… о, вот так… сильнее…

— Давай, маленькая… давай… кончи со мной…

— С тобой… хочу с тобой… Глеб… аххх…

Судорога наслаждения, пальцы стискивают плоть… Крики до хрипоты.

Громкий стук в дверь.

— Огромное спасибо, Глеб, голубчик… Мы уж постараемся не остаться в долгу…

— Да что вы, Лев Константинович… Какие долги? Мне это стоило двух минут приятной беседы… К тому же для любого учредителя такая стипендия — почет и известность…

— Ну, не скромничайте, пожалуйста… Я же знаю, что вы водили учредительницу на ужин… А такое не всем хорошо дается — я, например, со своей глухотой, только раздражение могу вызвать у собеседника — особенно если разговаривать через стол. А если уж не по-нашему…

— Я не…

Резкий вдох, дергание ногой. Испуганно:

— Что это с вами?

— Простите… Икота напала…

Хихиканье.

— Вспоминает вас мадам Ламберт, наверное… Уши не горят, часом?

— Да какая там мадам Ламберт… Ах ты ж!

— Ну, я пойду с вашего позволения… Хорошей вам лекции.

— Да-да, Лев Константинович, и вам того же. Я дам знать насчет доклада…

Щелчок замка.

— А ну вылезай.

Хмуро:

— Что ты еще делаешь ради стипендий?

— Наумова, не начинай. Я просто сходил с дамой поужинать.

Шорох, скрип стула.

— Ага, поужинать… Погоди, а это не та ли Ламберт, от которой целых восемьдесят стипендий для заучек с компьютерных технологий пришло? Они там праздновали на прошлой неделе…

— Именно та.

Грозное молчание.

— И за это ты с ней «просто поужинал»?!

Вздох.

— Увы, Наумова, я тебя подло обманул. Я сплю с богатыми учредительницами за пожертвования и стипендии. Пришло время тебе узнать горькую правду.

— Ах ты… — со слезами. — Надеюсь, она как следует облапала тебя своими старческими ручонками!

— Ну почему же старческими? Довольно молоденькими, изящными ручонками.

Слабо:

— Молоденькими…

— Конечно. Ламберт моложе меня на десять лет. Капитал у нее папашин, увлечений, кроме филантропии нет. Легкая добыча для такого ловеласа, как я…

Звонкая пощечина.

— Вот и трахайся со своей Ламберт!

Грохот двери. Тяжелый вздох.

— Дура ты, Наумова.

Жалостливо, на разные лады.

— Глеб Борисович… Ну, пожалуйста… Вы же не предупредили…

— Молчать! Всем сидеть и молчать! У меня голова раскалывается от вашего нытья!

— Но…

Кулаком по столу.

— Демидов, Сокольская, вон из аудитории!

Испуганное молчание, шуршание бумаг, скрип стульев по полу.

Робко:

— Глеб Борисович… Так нечестно…

Грозный взгляд из-под тяжелых век.

— Нечестно?! Сейчас я вам устрою «нечестно». ВСЕ вон из аудитории. Лекция отменяется, тест отменяется. Всем неуд.

Шум и возмущенный гомон.

— Кому что не нравится, кабинет ректора на втором этаже.

Топот, хлопанье дверьми. Приглушенно:

— Сволочь… Вот ведь козел…

– Наумова!

Нерешительно.

— Что?

— Подойди, у меня твоя работа с прошлого семестра.

— Какая ра…

Последние щелчки и хлопки дверей, тишина. Пауза.

— Лютуешь?

— Лютую!

— Может, легче извиниться?

Возмущенно:

— За что мне извиняться?! За то, что ты шуток не понимаешь?

— О, так это была шутка? А так-то и не скажешь… Кстати, почему ты ректору сказал, что говорил с этой… как её…

— Ламберт.

— Да… Почему ты сказал, что говорил с ней пару минут, если это был романтический ужин?

— О господи… Да не было там ничего романтичного… Говорили о погоде и о политике. А сказал так, чтоб старик не чувствовал себя обязанным мне. Не думал, что он уже и так в курсе.

— Покажи мне её.

— Кого? Ламберт?

— Да. Покажи мне её фотографию.

— Откуда я тебе возьму её фотографию?

Раздраженно:

— У нее что, нет инстаграма, фейсбука? Она же меценат, светская дама — небось любит тусоваться, фотографироваться…

— Вот сама её и ищи в инстаграмах… А мне есть чем заняться.

— Сидеть здесь с грозным видом, в полном одиночестве?

Предупреждающе:

— Наумова…

— Что, бл*ть, Наумова? Задрал ты со своей «Наумовой»!

— Ну и катись отсюда, если я тебя задрал!

— Ну и покачусь!

— Кстати, я все еще могу тебя отчислить!

— А знаешь что? Отчисляй. Тогда точно сможешь спать с кем хочешь!

Презрительное фырканье.

— Я и сейчас могу! Мне только свиснуть… таких дур, как ты, пятнадцать штук набежит…

Оглушительная пощечина.

— Ненавижу тебя! Слышишь?! Ненавижу!

— А уж я как тебя ненавижу…

Крепкие руки на запястьях…

— Сволочь! Гадина! Пусти!! Пусти меняхфрммм… ммм… сволочь… ммм…

Жаркие поцелуи в полутьме подъезда. Шепот, разгоряченное дыхание.

— Подожди, до квартиры дойдеммм… ммм…

Треск рвущейся материи.

— Глеб! Ты порвал мне футболку!

— Она слишком тугая! Одеваешься, как…

— Сейчас ведь снова получишь! Ай! Ты что! А вдруг пройдет кто… О, что ты… о, боже…

Жадные губы на сосках, захлебывающийся стон.

Хрипло:

— Варя…

— Что?..

— Это будет быстро. В первый раз…