Ошибка Ангелины (СИ) - "Elvira Mandra" - Страница 2

она: её лицо, странно белое и похудевшее, волосы, ставшие ярче и как будто

искрящиеся, но самое главное — глаза: странно пристальный горящий взгляд, который тяжело было выдержать даже ей самой, но от которого невозможно было оторваться.

Чтобы унять нервную дрожь, Гелька иронично хмыкнула: "Воспламеняющая взглядом", и поплелась к себе в комнату досыпать, бормоча по дороге:

— Спасибо, что глаза не светятся… Возьму и пойду завтра в школу.

Словно попытка жить, как ни в чём не бывало, давала ей перевес над невидимым врагом, решившим её уморить.

Никуда, конечно, на следующий день она не пошла, тем более, что настало

воскресенье, но смогла выйти к завтраку, чем очень порадовала родителей.

Правда, маме, забросившей работу из-за её болезни, нужно было обязательно отлучиться — её ждала постоянная клиентка, с которой Нина Михайловна договорилась о встрече ещё накануне, рассчитывая на папу и его выходной.

Аркадию Петровичу же до смерти хотелось вырваться в свою лабораторию, где почти без его участия уже вторую неделю крутился интереснейший, по его словам, физический эксперимент. Поэтому родители, удовлетворённые состоянием "больной", взяли с её брата страшную клятву ни на минуту не отлучаться из дома, быть бдительным, не спускать с "пациентки" глаз, и снабдили сына целой кучей телефонных номеров, по которым нужно было звонить "в случае

чего".

Теперь основательно "нагруженный" Гоша досыпал в своей комнате (воскресенье

— святое дело), а папа с мамой пили чай, то и дело поглядывая на часы.

Ты голодная? — с надеждой спросила мама.

Ангелина понимала, что ответить отрицательно, значит расстроить родителей и

нарушить их планы. Все начнут бегать, суетиться, щупать тебе лоб. Когда ты без сознания, то вытерпеть это не сложно, но, когда на ногах и мечтаешь "вернуться в строй", — просто не выносимо. Поэтому она кивнула головой.

— Хочешь, я тебе манной каши сварю? — радостно спросила мама, глянув на часы.

— Нет-нет, что вы тут едите? Ты же знаешь, после болезни не очень хочется есть. Ты иди, мам, мы тут сами справимся.

— Да? — мама обеспокоенно посмотрела на Гелю, на мужа, на часы. — Ну, тогда я побежала.

Она чмокнула дочку в макушку, хотела что-то сказать, но передумала и, выбегая из кухни, крикнула:

— Кота я кормила!

— Пап, — вспомнила Геля, — а как наш Злыдень? Он не болел?

Папа задумчиво оторвался от журнала.

— Злыдень? Нет-нет… так, мяукает иногда.

Мяукает? Девочка озадаченно мазала маслом хлеб. Но уточнять ничего не стала. Если сейчас опять оторвать папу от научной статьи и спросить, почему он сказал, что их кот мяукает, он будет только растерянно хлопать глазами, не понимая, зачем от него требуют подтвердить, что коты мяукают, собаки гавкают, а небо — голубеет.

Решив на счёт странностей кота расспросить позже брата, Ангелина принялась за бутерброд, с интересом разглядывая улицу за окном.

Стоял чудесный тихий воскресный день. Солнце золотило, и без того

уже золотые, жёлтые и багряные листья, так, что слепило глаза. Прохожих не было, и окно выглядело рамой для осеннего пейзажа. От этой картины веяло покоем и умиротворением. Даже сам воздух, прозрачный и прохладный в это время года, казался сонным этим утром, скованным солнечными лучами.

— Как давно я не была на улице… — подумала Гелька, мечтая о прогулках с

подругами.

— Хочешь, я тебе чаю налью? — встрепенулся вдруг папа.

Гелька рассмеялась.

— Папа, расслабься, я же не… (больная — хотела сказать она и прикусила язык).

— Да я и ничего… ты же знаешь, это мама. Считает, раз… ну, и…

— Что считает? — рассеянно переспросила Ангелина.

— Да, в общем… ой, время уже. Пора. — Папа смущённо топтался у стола.

— Слушай, — девочка выпрямилась на стуле, — мне же в школу справка понадобится.

Папа сорвался с места и выбежал из кухни.

— Пап, можно я к Янке зайду? — крикнула Ангелина вслед отцу. После его ухода, Гелька задумчиво помыла чашки, решив, пока Гоша спит, сходить к подруге, которая жила этажом выше. Но не удержалась, прошла в родительскую спальню и вышла на балкон, чтобы вдохнуть чистого и прохладного осеннего воздуха.

Странно, но она уже так привыкла к световым эффектам своего зрения, что почти перестала их замечать. К тому же, при солнечном свете они не так уж бросались в глаза, а электрические провода, выглядевшие вибрирующими толстыми колбасками из красного света, осенний пейзаж ничуть не портили.

— Гелька! — радостно завопила Янка на всю парадную, распахивая дверь и бросаясь

подруге на шею. — Наконец-то! Как ты? А в школе все пристают: "где Леонова?", да "чем она так больна?". А я, говорю, откуда знаю? Диагноз не известен! Ну,

рассказывай!

— Мне-то что рассказывать? "Упал, потерял сознание, очнулся — гипс". Я же почти месяц в постели провалялась. У тебя-то какие новости?

— Да какие там новости? — Янка махнула рукой. — Лорка с Тимофеевым ходит.

— Да?

— Да, то с ним, то с Поповым, ещё не выбрала. Химичка меня пилит, про алгебру вообще молчу.

Девочки зашли к Янке в комнату. На столе лежали раскрытыми почти

все учебники. На застеленной тахте — журналы и какое-то шитьё, подозрительно

напоминающее сарафан Янкиной мамы.

— Это я так… скомбинировать хочу. — Янка схватила распоротое платье и сунула в шкаф. — Садись.

Геля поняла, что подруга пытается выдумать себе обновку к Лориному дню рождения, поэтому предложила:

— Знаешь, этот цвет, наверное, будет хорошо смотреться с моей сиреневой

водолазкой.

— Правда? — Янка одновременно смутилась и обрадовалась. — Ты как, уже совсем хорошо себя чувствуешь? Давай к Лоре вместе пойдём! Не хочу там одна торчать, — Лорка будет со своими парнями…

— Как? С обоими?

Янка засомневалась.

— Кто её знает? По-моему, ей нравится вокруг себя страсти мексиканские

устраивать. Если она одного пригласит, другой, глядишь, сам её бросит, а так, — оба под боком. Ещё, глядишь, разборку устроят, — будет тогда о чём поговорить всей школе: два дона из-за неё готовы друг друга в клочья порвать.

— Я постараюсь пойти, чтобы не пропустить. — Улыбнулась Ангелина. — А как же Нюся? Её не забыли позвать?

Нюся, т. е. Нюра, т. е. Аня, была человеком странным — не от мира сего — этакой школьной «белой вороной». Но, неизвестно как, она зацепилась в их маленькой компании. Возможно, потому что Гелька ценила её индивидуальность, а Лариса любила окружать себя красивыми людьми. Хотя в отношении Нюси понятия привлекательности не существовало — настолько она была необычна. По крайней мере, ни один парень из их класса не смог бы сказать, красивая она или нет — он бы лишь повертел пальцем у головы и сказал: "Ты чё? Это же Нюська!" Зато у неё были удивительные длинные белые волосы! К тому же, она была почти на полтора года старше подружек (по каким-то обстоятельствам родители отдали её в школу на год позже), что добавляло её авторитета в глазах подруг.

Ну, а Янке — той было всё равно. Заведись в их компании хоть крокодил, и к нему она смогла бы прикипеть душой.

— Конечно, как же без неё? Правда, без тебя, если честно, наша компания

разваливаться начала. Мы почти не виделись, да ещё эти Лорины мальчики…

Яна вздохнула.

Гелька ничего не сказала Янке о своих "побочных эффектах". Ахи и охи ей были не к чему — надо сначала самой разобраться.

Когда Ангелина вернулась домой с расписанием на завтра и домашним заданием за полмесяца, Гоша сидел на кухне с большим бутербродом в одной руке и папиным журналом в другой.

— А я тебя ищу! — С возмущением заявил он и задрал ноги на свободный стул. — Как за тобой смотреть, если ты неизвестно, где бегаешь?