Мужчина с огнестрелом (СИ) - Дэвлин Джейд - Страница 53

Нда… когда через пятнадцать минут усталая Юлия стянула обруч с головы и прикрыла глаза, я понял, что сейчас либо… закурю, либо поеду и убью кого-то!

— Если еще кто-нибудь посмеет разговаривать с тобой в таком тоне и заявлять, что лучше знает, что надо твоему Мастеру — я должен об этом знать, — надеюсь, ярость и злость в моем голосе все же звучали не столь явно, чтобы отпугнуть девушку. — Никто не имеет права указывать тебе, Ли… Юлии Альвадора, что ты недостойна быть Оружием своего Мастера! Да и прочие оскорбления… за некоторые из них не то, что на дуэль можно вызвать, но и сразу, без суда требовать виру с обидчиков.

я серьёзно взглянул на встревоженную девушку. Мда… проржавели они там в этой академии, что ли? Куда смотрят преподаватели?! Почему позволяют такое отношение? Оружие — это часть Мастера, и большинство оскорблений, будь они произнесены взрослыми людьми могли бы стать причиной кровной вражды. Или немедленной дуэли.

— Знаешь, думаю, тебе необходимо выучить пару ритуальных фраз. Хм… мое упущение, надо было сразу тебе о них рассказать. Но я даже не догадывался, что ваши учителя настолько… не контролируют ситуацию. Да и в отчетах зачинщиками распрей всегда выставляли дикарят… ржа!

Хотя, если быть честным с самим собой, то прежней, упрямой барашке я вряд ли бы показал эти универсальные «отмычки» для споров. Просто из опасений, что она дел натворит.

— В общем, как только кто-то сомневается в твоём уме, силе и прочих достоинствах, да и просто оскорбляет, складываешь ладонь вот так и спрашиваешь «Готовы ли вы официально заявить о ваших претензиях главе моего клана?», если же пытаются ударить, то вот так, — поставил я ладонь поперёк сердца, — «В связи с моим положением прошу выставить равноценную вашим умениям замену с моей стороны в этом поединке». Это должно быстро охладить их пыл. Но если нет… то приду я и оторву им все выступающие части тела, — рыкнул я на эмоциях.

И тут только заметил, что моя барашка смотрит на меня очень большими глазами, в которых просто плавится ошарашенное недоверие, недоумение и… надежда? Я уже приготовился услышать очередное откровение, но, на удивление, моё Оружие молчало. Странно как… обычно ее заткнуть — это постараться надо. Хотя, о чём это я — еще вчера достаточно было приказать, и тишина наступала, но слишком уж гнетущая и такая красноречивая, что никаких слов и не надо было.

Машинально крутя в руках сверкающий картинками воспоминаний на гранях си- кристалл, я заставил себя сесть в кресло, открывая голоэкран и посылая письма Ирине и Хранителям. Почему заставил? Ну, пришлось, действительно, буквально заставить себя «забыть» подобрать моей барашке костюм в академию, собрать несколько коробочек с ланчем и проводить ее до ворот. Я даже не стал упоминать про время. Она взрослая девочка, должна была запомнить, как и что делать. Касси с Гамлетом, а значит, и практически все функции корабля в ее распоряжении. Но… но внутри будто «чешется», что надо напомнить и дать кое-кому, размазывающему хлопья по тарелке, ускоряющий пинок. Чувствую себя родителем… интересно, мои предки чувствовали ту же «чесотку»? Позвонить бы им надо… и хорошо, все же, что Касси теперь и в академии за ней присмотрит.

Юля:

Ну офигеть не встать, моему Мастеру кто-то за ночь полную перепрошивку бошки сделал…

Хотя глупости, конечно. Дуйся-не дуйся, а обижаться кроме как на саму себя, больше не на кого. Единственное, что изменилось в поведении Макса — это он перестал дымить и приказывать. Нормально говорил, если чего хотел.

И квохтать перестал — даже не напомнил три раза, чтобы я завтрак не забыла.

Вот кстати! Почему-то этот момент, который раньше меня дико выбешивал, теперь отозвался как-то… не так. Чего это он обо мне не позаботился?

Ага, привыкла уже? Теперь не хватает? А кто брыкался руками и ногами, весь такой независимый и крутой?

Но как он ры-ыкнул! Я прямо аж поверила, что пойдет и всех убьет, кто на меня полезет. Хотела повыступать, но заткнулась вот на лету. За меня кто-то заступается! Именно за меня… драные пуанты…

Ой, все.

Я и так не знаю, что по поводу вчерашнего думать. Потому и не думаю. Старательно…

Академия встретила меня траурными физиономиями. Причем пасмурными выглядели только наши. Ну и парочка преподов выглядела озабоченной и бежала куда-то по делам шибко быстро. Вряд ли эта трагедия по поводу того, что я вчера размазала луковицу по арене. Ну, не размазала, а… все равно победила.

— Что случилось? — я подошла со спины к компании наших старших парней и бесцеремонно ткнула Шакти пальцем в поясницу. — По какому поводу траур? — серьезно спросила я.

— Кори убили, — тихо сказал Змей, даже не оборачиваясь.

У меня дыхание перехватило. Кори?! Этого цыпленка? Кому он помешал?!

Перед глазами встал, как живой, тощенький белобрысый пацан лет двенадцати, тихий и спокойный, улыбчивый такой… в горле запершило.

— Это точно? Может, ошибка? — я постаралась, чтобы голос не слишком хрипел. Потерла лицо — оно словно онемело. Черт! Я всю эту мелочь знаю без году неделя, почему у меня такое чувство, словно лошадь в грудь лягнула? Словно это уже был мой цыпленок… нет, не лично мой, но такой… наш.

— Ты думаешь, мы стали бы лажу гнать? — взъелся Змей, — Да и вряд ли преподы решили так пошутить… не после вчерашнего…. Ведь ты тоже, совсем чуть-чуть, не умерла.

— Кто-то вырезает нас, как скот, а мы сидим тут, шарики кидаем! — вдруг подал голос ещё один парень. Кажется, его имя Рус. Обычно его всегда было не видно и не слышно, но, видимо и его пробрала до костей смерть одногруппника…

— Так вам и надо, поганые дикари, — из-за куста, покрытого мелкими белыми соцветиями, вышел брюнет со смутно знакомым лицом.

Юля:

Только через пару секунд я поняла, откуда его лицо мне знакомо. Под иссиня- черной шевелюрой сверкали те же светло-зеленые глаза, что и у блондинистой луковицы, ее старшего братца. Ну точно, это средний Норд, от другой жены. Он обычно держался в стороне от наших разборок с его сестрой, чего это его сейчас то переклинило? Или задело то, что я вчера победила?

Впрочем, спросить что-то или сказать никто из нас не успел, клановый придурок продолжил выступление, и было видно, что его серьезно колбасит прям, от ненависти и злости:

— Чтоб вы все сдохли, грязные ублюдки, дети убийц! Ваши родител2и виноваты в том, что погибло столько нормальных Мастеров и Оружий! Что погиб мой брат! Вы еще удивляетесь, за что вас ненавидят?!

Я поймала захлебнувшегося яростью Змея за плечо и сжала с такой силой, что он приостановился, хотя уже готов был броситься на среднего Норда с кулаками.

— Что ты знаешь о ненависти, клановый сопляк? — очень спокойно сказала я, глядя прямо в светло-зеленые глаза парня. — О том, что наши дикари-папаши сделали с нами? Это ты подыхал от голода в яме, куда сбрасывают ненужных сирот, как в мире Льера? Это тебя и твоих одногодков “родитель" — последнее слово я сказала, как выплюнула, — специально сдал в приют, где были самые страшные и суровые условия, чтобы “выжил только сильный”? Это ты в том приюте не сдох, но видел, как умирают твои братья и сестры?! Что ты можешь знать о ненависти к дикарям, сопляк?! — я не заметила, как сама завелась. Это плохо…

Парень смотрел на меня расширившимися глазами, в которых мелькала растерянность. Похоже, он не ожидал такой отповеди, а еще сильнее его ошарашил эмоциональный выплеск, да не от меня одной, а всю группу шарахнуло. Каждому было что вспомнить о “родителе” и своей "любви” к нему.

Впрочем, Норд очень быстро опомнился, снова разозлился и уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг вздрогнул всем телом и резко обернулся.

За его спиной стояла Тайка. Тощая, угрюмая и некрасивая девчонка лет четырнадцати на вид, в очках, с двумя жидкими бесцветными хвостиками. Самая тихая и блеклая из всей нашей группы, и самая неуспевающая. Она до сих пор не восстановилась после того, как ее приволокли откуда-то полумертвой. И живо напоминала недавно освобожденную узницу особо зверского концлагеря, наверно, даже больше, чем я после больницы.