Элла покинула здание! - Гринь Анна Геннадьевна - Страница 66

— Извините, я занимался документами, — пояснил он Каранскому.

— Ничего-ничего, — отмахнулся профессор, но его цепкий холодный взгляд, обращенный на папки, не укрылся от старшего следователя. — Вот только почему такие молодые люди, как вы, уважаемый рейян Белянский, так много времени уделяют работе? Вы не знаете?

Марьян улыбнулся и пожал плечами, ни на миг не позволяя профессору что-либо заподозрить. Особенно то, что в толстых папках хранится вовсе не нынешнее дело, а стопки старых газет.

— Послушайте меня, человека пожилого, — сказал Каранский. — Сейчас вам кажется, что нет ничего важнее работы, но потом… потом вы будете жалеть.

Белянский усмехнулся и миролюбиво ответил:

— Все может быть. Но не бросать же работу?

— Вы могли бы не заниматься делами вне управления, — предложил Каранский с отеческой теплотой, — уделять время девушкам. Хотя бы вашей милой помощнице. Она настоящая красавица!

Марьян снова улыбнулся и неопределенно пожал плечами. Ему редко доводилось выслушивать наставления старших, но рейян давно усвоил, что их лучше не перебивать.

Скрывшись в кухне, следователь крикнул оттуда:

— Так что привело вас ко мне, профессор?

— О, я просто проходил мимо, — ответил Тадеуш Каранский, появляясь на пороге кухни. — Вы же не против? Уж простите старику его вздорный и нудный характер.

Марьян послушно рассмеялся и поставил чайник на плитку. Пока вода грелась, он краем глаза наблюдал за профессором и приметил, как тот что-то вынул из кармана.

— Вернемся в столовую? — гостеприимно предложил Белянский, собирая на поднос чашки, блюдца, ложечки, чайник и сахарницу.

— Конечно-конечно, — засуетился профессор и засеменил впереди старшего следователя. — Как, кстати, движется ваше расследование?

— Ну, знаете, — пробормотал Марьян. — Неплохо. Кажется, я близок к тому, чтобы связать концы с концами.

— Правда? — заинтригованно спросил профессор. — И вы кого-то подозреваете?

Марьян поставил поднос на стол, сел и стал расставлять чашки.

— Да, я уверен, что уже знаю имя убийцы, — медленно ответил он.

— Вот как? — все еще миролюбиво рассмеялся Каранский, но в его взгляде мелькнула тревога. — А как вообще происходит расследование? Наверное, у вас много помощников, которые высказывают версии, да?

— Раз на раз не приходится, — пожал плечами Белянский. — По нынешнему делу я пока никого не посвящал в свои догадки. Мне нужно больше сведений.

— Вот как? И даже вашей помощнице вы не рассказали? — удивился профессор.

— Она всего лишь секретарь, — пожал плечами Белянский, запоздало пожалев, что не предупредил Бонс о своем возможном вранье.

— Да, такая милая девочка, — пробормотал Каранский. — Такая милая… — Он с удивительной прытью для старика выбросил вперед руку с зажатой в ней маленькой коробочкой. — И такая глупенькая…

В первый миг Марьян не понял, что произошло, но потом ощутил легкий холодок на открытых участках тела.

— Пыль, — сдавленно прошептал он. — Пыль хаоса…

— Верно, — рассмеялся Каранский, поднимаясь. — А вы молодец, старший следователь. Не каждый узнает столь редкое вещество. Подобное ведь сейчас почти не используют.

Белянский с трудом откинулся на спинку стула, чувствуя, как холод проникает под кожу и завладевает им. Взглянув на профессора, он криво улыбнулся и с трудом прошептал:

— Я знаю, что это вы убили их всех.

— Знаете, — согласился Каранский, — но уже никому не расскажете. Если догадались, что я использовал, то знаете и то, как действует пыль. Пройдет совсем немного времени… — Профессор с улыбкой оборвал себя и поднялся, чтобы сказать следующую фразу, наклонившись к самому уху Марьяна: — И вы не сможете двигаться. Пыль будет медленно вытягивать из вас силы. И магию. В конце концов, вы умрете, старший следователь. К утру пыль развеется. А вы… Даже ваших воспоминаний не останется.

— Благодарю за честь, — едва слышно прошептал Белянский.

— Конечно, — усмехнулся профессор. — Я оказываю вам честь. Хотя мне очень жаль растрачивать эту прекрасную пыль на кого-то вроде вас. — Каранский осклабился, на миг его лицо исказила гримаса злобы и обиды. — Но что поделать? Я не могу рисковать. Вы слишком старательно копаете это дело. Другой бы давно решил, что во всем виноват свихнувшийся на мести сынок Димитрия. Но вы засомневались. Мне-то вы сказали другое, но ваша помощница!.. — Профессор расхохотался. — Скажите спасибо милой рейне Бонс. Именно она разболтала мне обо всем. Красивая, но такая глупенькая.

— Элла Бонс — ценный сотрудник, — ответил Марьян, лихорадочно обдумывая ситуацию. Он рассчитывал немного на другое и предупредил секретаршу, чтобы она не вмешивалась до тех пор, пока профессор обо всем не расскажет. Будь Элла магом, она бы поняла, что пыль слишком опасна и медлить нельзя, но… Бонс не была магом. Разрываясь между решениями, Марьян со злостью на себя признал, что другого шанса вытащить из Каранского признание не будет. Если все закончится сейчас, профессора возьмут, но обвинить его можно будет лишь в нападении.

«Он оказался хитрее, — с раздражением про себя сказал рейян. — Попытайся он убить меня так же, как других, нам бы не потребовались дополнительные доказательства».

— Дело все равно раскроют, — прохрипел Марьян и попытался улыбнуться.

— Назначат другого следователя, — рассмеялся Каранский. — Вряд ли он окажется таким уж дотошным. Тем более, если выяснится, что предыдущий следователь уничтожил все бумаги.

Усмехаясь, профессор сходил в кухню и вернулся оттуда с мусорным артефактом. Установив ведро прямо на стол, Каранский с довольным видом перенес с подоконника папки.

— Сегодня старший следователь решил, что не достоин своей профессии, — прошептал он, по одной кидая папки в ведро и радостно наблюдая, как те сгорают без остатка в ярко-зеленом пламени. — Он уничтожил все документы по последнему делу, а потом сел и написал записку, признаваясь в своей несостоятельности.

— Что за глуп… глупость, — кое-как вымолвил Марьян, чувствуя, что уже почти не может дышать. — Я никогда такое не напишу.

— Я напишу за вас, вашей рукой, — пояснил профессор, бросая в огонь следующую папку. — Жаль вашу сестру, следователь. Но… — Он развел руками, а потом сунул в артефакт последние папки разом. — Что поделать? Я не могу позволить вам жить. Я напишу записку, а после вернусь к себе и сделаю так, что завтра меня найдут пострадавшим от нападения. Те, кто будут заниматься делом, решат, что это младший Раскель продолжает убивать. И следствие затянется. Вот так-то.

— Все из-за ваших способностей к телепортации, — прошептал Марьян.

— Смотри ж ты! — усмехнулся профессор. — Догадался. Когда-то давно догадался этот… Раскель. Увидел, подслушал, сопоставил. Некоторые бесталанные люди удивительно хорошо соображают, когда чувствуют выгоду.

— И вы его убили…

— Это было легко! — рассмеялся профессор, сейчас менее всего напоминая слабого и добродушного пожилого Тадеуша Каранского, каким предстал когда-то перед Марьяном и его секретаршей. — Так же легко, как сбить всех со следа, заверяя, что Димитрий был на пороге открытия. Нужно было только на время избавиться от жены Раскеля, а дальше все произошло очень просто! Я часто наблюдал за домом в те дни. Я все знал и просто выждал момент, когда никто бы не услышал крики Димитрия.

— И запутали следы, — прохрипел Марьян.

— Это было еще проще, — с удовольствием ответил Каранский. — Я заявил следователю, что Раскель был готов вот-вот что-то создать. Я специально это сделал. А другие твердили, что Димитрий ничего не создавал. И когда я запатентовал кристаллы, никто не поверил в мою вину, потому что я сам настаивал на таланте Раскеля. А кристаллы затмили все другие причины для убийства Димитрия. И дело осталось нераскрытым.

— Пока им не… не заинтересовался Василь, — прошептал Марьян.

— Да, — с раздражением проговорил Каранский. — А все из-за…

— Листки, — прохрипел Белянский. — Листки с записями, которые сохранила Марианна Раскель. И вырезки из газет.