Лугару (СИ) - Лобусова Ирина - Страница 32

Значит, вернулся Кац, решила она. Видимо, что-то забыл. Ну или же ему настолько невыносимо было дома, что он решил вернуться сюда. Так уже бывало неоднократно. К тому же, только у него был ключ, и он не стал бы звонить в звонок. Немного успокоившись, Зина выдохнула с облегчением, прислушиваясь. Но никаких шагов не услышала.

«Что за чертовщина… — подумалось ей, — у порога он застрял, что ли? Пьян?»

Она решительно вышла из ординаторской и… застыла. В коридоре было темно. Почему Кац, открыв дверь, не зажег свет? Чего вдруг ему так стоять?

— Борис Рафаилович! — крикнула Зина в темноту. — Вы что-то забыли? Хотите чаю?

Ответом ей была мертвая тишина. Выключатель находился рядом с входной дверью, и она двинулась вперед, чтобы включить свет.

Внезапно Зине показалось, что за ее спиной раздался какой-то шорох. Но это было абсолютно нереально! Как мог Кац переместиться назад с такой быстротой? Крестовская почувствовала, как ее ноги налились свинцом. Она не могла ступить ни шагу! Через секунду, собравшись, она все же медленно пошла вперед.

Вот и выключатель. А рядом входная дверь. Она действительно была полуоткрыта. Значит, слух ее не обманул. Сюда кто-то вошел. Зина выглянула во двор — ни души.

Она обвела взглядом двор, привычный до тошноты, и снова заперла дверь. Ее немного успокоил скрежет запирающегося замка. Затем она обернулась в коридор — и замерла. Он был абсолютно пуст. Каца в нем не было.

— Борис Рафаилович! — снова крикнула Зина с каким-то надрывным отчаянием в эту пустую плоскость, залитую ярким белым светом больничных ламп. — Вы здесь?

Ответом ей была тишина. Ее стала бить дрожь. Она решила заглянуть в кабинет Каца, удостовериться, он ли это вошел… Пошла вперед, но прошла не долго.

Кто-то с силой резко схватил ее сзади так, что она не успела и вскрикнуть, а затем к ее лицу прижали плотную тряпку. Волны сладковатого запаха души-

ли ее… Это был запах хлороформа. Зина узнала его последней вспышкой угасающего сознания, проваливающегося в сплошную, плотную черноту…

Она пришла в себя, лежа на боку в коридоре. Почувствовав под щекой холод кафеля, приоткрыла глаза. От неудобной позы затекло все тело. Мучительно болела голова.

Зина знала, что это побочный эффект от хлороформа. Это было дикое, мучительное ощущение. Череп ее словно распиливали ржавыми пилами ровно тысяча чертей, и она задыхалась в этом аду, полузадушенная нехваткой свежего воздуха. Перед глазами все двоилось и расплывалось.

Держась за стену, кое-как Зина поднялась на ноги. В морге стояла удивительная, просто невероятная тишина. Не было слышно ни тиканья часов, ни капанья воды, хотя было несколько протекающих кранов. Не слышно было и бормотанья старика-санитара.

Ужас поднялся по позвоночнику вверх, обволакивая всю спину влажным, ледяным покрывалом пота, и сдавил горло с такой силой, что даже прекратилась мучающая ее тошнота.

Зина решила пойти к старику — ей было невыносимо находиться одной здесь. Впервые в жизни место работы стало внушать ей ужас. Она пыталась уговаривать себя, что ей не страшно, но ничего не могла поделать с собой.

Дверь в клетушку санитаров была открыта. Это помещение было намного меньше ординаторской и действительно напоминало ей самую настоящую клетку. Было видно, что за приоткрытой дверью горит яркий свет. Зинаида окликнула санитара по имени. Тишина. Он не ответил. Не было слышно и бормотанья молитв. Ее дыхание замерло. Очень осторожно толкнула дверь вперед… Та поддалась под ее рукой, приоткрываясь с противным, надрывным скрипом…

Такого количества крови Зина не видела никогда. Ей вдруг показалось, что все, абсолютно все вокруг было забрызгано кровью. Стены, потолок, окно, пол — все утопало в крови. В этом ужасе она не сразу разглядела старика. Он лежал на полу, между стеной и стулом, отодвинутым от стола, неестественно изогнув ноги. А его разодранное горло было все в крови.

В этот раз раны не вызывали никаких сомнений. Она видела, что старик мертв, а горло разорвано, словно его грыз дикий зверь. В этот раз горло было не прокушено, а разодрано с такой яростью, что голова несчастного держалась на тоненькой полоске кожи, почти отделенная от тела. Крестовская проработала в морге достаточно долго, но даже ей стало нехорошо от этого вида.

Она подошла ближе. Судя по состоянию крови, старика убили совсем недавно — максимум полчаса назад. Кровь еще не успела свернуться.

Кровавые следы вокруг означали, что кто-то с силой поднял старика в воздух и трепал по всей комнате, разрывая ему горло. Что за дикая ярость? Зина никогда не сталкивалась с такой…

Ее вдруг пронзила мысль о том, что в этой ярости не было ничего человеческого. Поражало еще одно — тот, кто сделал это со стариком, обладал огромной силой.

Опустившись на корточки, Крестовская принялась осматривать рану. Горло убитого словно искрошили чем-то острым, к примеру, острыми клыками, измельчая каждый фрагмент кожи, каждую артерию. Подобных ран видеть ей не доводилось.

Эти раны не имели ничего общего с теми, которые она уже видела на двух трупах с прокушенными шеями. Эти были гораздо страшнее — в них чувствовалось что-то адское. Ярость, злоба, с которой они были нанесены, просто потрясали. Кто бы это ни сделал, в этом существе бушевало безумие. Зверь ли, человек набросился на несчастного старика, разрывая его со страшной силой, было понятно, что убийца — больное, безумное существо. И оттого мгновенно появлялся ужас, с которым нельзя было совладать.

Полчаса… Мог ли быть этот зверь еще здесь? Затаиться среди помещений морга? Зина задрожала всем телом, словно попала под колючий, ледяной дождь.

Затем, не в силах больше находиться в этом ужасающем месте, бросилась звонить по телефону — вызывать милицию и шефа, которому обязательно нужно было все сообщить.

Их с Кацем увезли сразу. Борис Рафаилович приехал раньше милиции и едва не потерял сознание, заглянув в комнату.

— Кто это сделал? Кто? — едва не плача, снова и снова повторял он, словно уговаривая себя успокоиться.

— Зверь. Сюда пробрался какой-то зверь, — ответила Зина, решив теперь уже все говорить вслух. Время недоговорок прошло.

— Никогда такого ужаса не видел… — причитал Кац, и очень скоро она перестала слушать его стенания.

Потом помещение морга заполнилось людьми в форме. Их было слишком много — гораздо больше, чем обычно. Ее и Каца посадили в машину. И отвезли в городское управление НКВД.

Там их разделили. Его отвели в один кабинет, ее — в другой. Прежде чем завести Зину в кабинет, женщина в форме НКВД ее обыскала, но не раздевала. Это означало, что она пока не арестована. НКВД-шница просто прошлась руками по ее одежде, затем завела в кабинет и велела ждать.

Сколько Зина просидела в кабинете? Она не знала. Время казалось ей бесконечным. В кабинете она находилась абсолютно одна. Никто не пришел ее допрашивать, никто даже не заглянул. Что происходит, она просто не понимала.

Она ведь нашла труп! Убийца усыпил ее хлороформом — ясно, что для того, чтобы убить старика. Но почему с ней убийца не расправился?

Сидя в одиночестве, Зинаида пыталась понять, как все это произошло. В руках убийцы был ключ. Он тихонько отпер двери и оказался в помещении. Чтобы привлечь ее внимание, стукнул дверью. Она вышла посмотреть. Улучив удобный момент, убийца усыпил ее. Что произошло дальше? Убедившись, что она в отключке, он запустил в помещение зверя, а затем — натравил его на старика. Значит, этого зверя он контролирует.

Для чего, для какой цели он убил старика? У Зины было только одно объяснение. Очевидно, убийца убирал тех, кто видел первый труп — тот самый, что привез чекист Асмолов. То есть он убирал свидетелей. Но если это так, тогда под угрозой двое — Кац и она, они ведь оба делали вскрытие.

Но она уже была во власти убийцы! Лежала без сознания, и он мог сделать все, что угодно. Почему он ее не убил? Почему не спустил зверя на нее? Зина не понимала. Она ведь знала больше, чем Кац. Она видела целых два трупа с одинаковыми ранами, и об этом не знал ни один человек! Почему же убийца не расправился с ней? Это было за гранью ее понимания. Рассуждая, Зина не замечала, как идет время, забыла о том, что находится в кабинете уже давно.