Рейс «Ориона» (Рассказы) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 3

Плот-корабль с гордым именем «Орион» вполне годился для дальних экспедиций. И потому деньги, оставленные им для билетов на поезд, Гарик и Сережка истратили на припасы, необходимые в дальнем плавании.

Сережкина тетка, у которой целую неделю жили ребята, еще утром уехала из поселка в город.

— А мы приедем вечерним поездом. Надо нам еще удилища вырубить, — сказал ей Сережка.

Сборы затянулись. Лишь к полудню был оснащен «Орион».

— Гроза будет. И ветер, — сказал соседский Генка. Он был посвящен в планы ребят, но по молодости лет в экспедиции не участвовал. — Наш Бобка траву жует. Раз собака траву жует — значит, к дождю.

— Ваш Бобка — корова. Небо чистое, и не будет дождя, — возразил Сережка.

— Буря настигнет вас в пути! — зловеще продекламировал Гарик. — Трепещите!

Генка посмотрел на них, посопел и ушел.

Ветер и гроза застигли путешественников на полпути.

— Свистать всех наверх! — заорал Сережка, когда чуть не сорвало парус. Они свернули мешковину, затем опустили мачту; Гарик утверждал, что мачты притягивают молнии. Потом сложили одежду в брезентовый рюкзак. Серые лохматые края сизой тучи уже перешли зенит, и скоро грянул ливень.

Минут сорок провели ребята под дождем и ветром, вздрагивая от синих вспышек и трескучих ударов.

— З-ак-каляйся, как сталь! — изредка произносил Сережка. Нужно было оставаться бодрыми. Все равно укрытия не было ни на плоту, ни на берегу.

Дождь стих мгновенно, и сразу стало теплее. Путешественники причалили к берегу. Там, метрах в сорока проходила дорога, ведущая от кирпичного завода к городу. Ливень размыл глинистые колеи. Увязнув до осей, на дороге буксовал грузовик. Наконец, на последнем дыхании машина выползла из глиняного месива, но не вперед, а назад. Из кабины вылез шофер. Ребята подошли, с сочувствием глядя на чертыхающегося водителя.

— Не проехать, — сказал шофер, садясь на подножку. — Черт бы побрал это дело.

Объезда не было. Слева — размытая глина пологого берега, дальше — вода, а справа — косогор, на который не заберется ни одна машина.

— На ТЭЦ кирпичи везете? — спросил Сережка, кивнув на кузов. Шофер осторожно мотнул головой. В этот момент, прикрыв ладонями спичку, он закуривал сигарету.

— На судостроительный, — наконец, произнес он, с ожесточением выпустив сквозь зубы дымную струю. — Цех достраивать надо. График срывается.

Он отбросил недокуренную сигарету и полез в кабину. И вдруг замер на подножке, с надеждой глядя на ребят.

— Хлопчики, выручите, а? — осторожно сказал он. — Я бы… Это ж такое дело. Понимаете, а?

Чего уж было не понять, когда водитель смотрел отчаянными глазами то на мальчишек, то на приткнувшийся к берегу «Орион».

— Вам обратно сколотить плот — на полчаса работы. Я и молоток оставлю. А мост получился бы, что надо. Это ж не долго. Ребята?

Как жить на свете, если не помогать друг другу? Втроем они закатывали на дорогу бревна. Мост готов был за пятнадцать минут. Машина прошла.

Ребята начали разбирать переправу. Но тут подошел и остановился тяжеловесный «МАЗ».

— Вы что… Головы у вас нет?! — загремел водитель. — Люди старались, а вы дорогу губите!

— Это наши бревна, — удивленно возразил Гарик. — Мы их дали шоферу. Он буксовал.

— Я вам дам «ваши». Сейчас забуксуете… — Тяжело дыша, грузный водитель в промасленном пиджаке выбрался из кабины. Растерянно переглянувшись, ребята отступили.

Шофер ногой закатил на старое место вытащенное бревно и провел машину, еще глубже утопив в глине останки «Ориона». Подождав, когда отъедет «МАЗ», ребята снова принялись выковыривать бревна. Когда, с ног до головы перемазавшись глиной, выпрямились они, чтобы передохнуть, Гарик сообразил:

— Мачтой надо подковырнуть.

Скользя по глине босыми ногами, они подошли к воде, где лежала мачта. С реки продолжал дуть сырой плотный ветер. Маленькие крутые волны коротко хлестали о берег. В небе, желтом от низкого солнца и влажного тумана, проносились серые рваные облака.

Скользнув взглядом вдоль берега, Сережка увидал далеко-далеко, у поворота, где река теряла свинцовый блеск и зеленой ниткой казался береговой тальник, колонну автомашин.

— Колонна идет, — сказал он.

— Колонна? — переспросил Гарик. — Много? — И тут же определил сам: — Машин двенадцать… Но мы до них успеем еще…

Он замолчал вдруг. Дальше нужно было сказать слова: «…вытащить бревна», но это было все равно, что сказать «разрушить мост».

Далеко-далеко шла колонна грузовиков.

— Потом еще будут машины. Без конца, — сказал Гарик. — Ну, как?

Сережка думал. Уже стал слышен гул моторов. Но еще можно было успеть скатить бревна к воде. Сережка взял мачту и двумя руками, как тяжелый гарпун, кинул ее в реку. Гарик вздохнул и промолчал.

Потом они вымылись в реке. Вода оказалась теплой, но ветер обжигал мокрое тело. Ребята оделись.

— Пошли?

Они двинулись в путь, держа в руках ботинки.

Впереди было семь километров размытой дороги и пять километров асфальтового шоссе. В мокрых кустах шумел ветер. Солнце клонилось к горизонту где-то за облаками.

В трех километрах от города, когда уже стемнело, их взяла на борт попутная машина.

НАСТОЯЩЕЕ

Ревет ветер…

Юрка, лежа на диване, видит в окно деревянный забор и приколоченный к доскам самодельный флюгерок. Забор вздрагивает под напором ветра. Захлебываясь в стремительном потоке воздуха, отчаянно вращается на флюгере вертушка. Стрелка флюгера мечется по жестяной шкале между буквами Sh: с зюйд-веста ударил циклон…

Юркины плечи зябко вздрагивают. Он давно уже снял промокшую рубашку, но до сих пор не согрелся.

— Дрожишь? — хмуро спрашивает, войдя в комнату, отец. — Носит тебя под дождем, а потом болеть будешь.

Юрка молчит, хотя мог бы возразить. Нигде его не носило. Целый день он пробыл в одном месте. Там и вымок под бурным коротким ливнем…

Юрке до зарезу нужна была доска для самоката. Утром он пошел на соседнюю улицу, где студенты строили общежитие. Здесь подходящих досок было сколько угодно. Облюбовав одну, Юрка направился к парням, которые неподалеку разравнивали лопатками каменную щебенку.

— Можно мне доску взять? — спросил Юрка у невысокого круглолицего студента в синей майке. Тот бросил работу, согнулся, уперся подбородком в черенок лопаты и задумчиво произнес:

— Доску? Это смотря зачем…

— На самокат.

— Бери, — великодушно разрешил Валька. — Бери и исчезни, пока прораб Васильич не увидел.

— Валентин! — закричал длинный черноволосый парень. — Кирпичи надо перегрузить! Побросали, не видя куда, а кран не достает! И машины не пройдут!

Валька бросил лопату, помянул черта и принялся руководить.

— В цепь вставайте! — орал он. — А то до вечера провозимся! Генка, где девчата?

Девчат пришло мало. Цепь получилась редкой, и кирпичи не передавали, а кидали друг другу.

О Юрке забыли. Он взял доску и пошел было со стройки. Но девушка, мимо которой он проходил, не сумела поймать брошенный кирпич. Решив помочь, Юрка поднял его и вдруг увидел, что стоит в общей цепи.

— Держи, товарищ! — озорно крикнули ему. И Юрка поймал новый кирпич. Потом еще. И еще.

— Ноги береги! — предупредил его черноволосый, которого звали Германом.

— Лови!

И пошло! Теперь уж Юрка никак не мог уйти. Порвалась бы цепь, нарушилась слаженная работа. И тогда, наверное, круглолицый Валька плюнул бы и сказал: «Слаб еще». Впрочем, уходить Юрке и не хотелось. Он перебрасывал кирпичи, захваченный ритмом работы, и сначала даже не чувствовал усталости.

Сначала было весело. Потом закружилась голова от одинаковых движений. Потом устали как-то сразу руки и спина. Иногда Юрка ронял кирпичи, но никто ему не сказал ни слова.

Несколько раз отдыхали, и Юрка мог бы уйти. Он и ушел бы, может быть, но Герман сказал ему между прочим: