Война ангелов. Великая пустота - Перумов Ник - Страница 11

У Клары перехватило горло, и в глазах как-то подозрительно помутилось.

– Да… – она кашлянула, постаравшись скрыть дрожь. – Спасибо, владыка. Всё… всё верно.

– Ты сейчас мне очень нужна, Клара. Нужна здесь, в Долине – помнишь, мы говорили об этом? Завтра собирается Совет, и, признаюсь, меня он чрезвычайно беспокоит, да-да. Но прежде обскажи, как прошёл поход. Ты задержалась в пути – что случилось?

Клара как могла кратко пересказала свои злоключения, присовокупив листки с характеристиками изменений в потоках силы. Мессир Архимаг слушал внимательно, потирая подбородок, задавал иногда вопросы – особенно его заинтересовали координаты предполагаемой аномалии.

– Далековато, мессир, навряд ли есть какая-то серьёзная опасность для нашей Долины…

– Как сказать, милая Клархен, как сказать… – Игнациус о чём-то задумался. – Далеко-то оно далеко, а потом вдруг р-раз – и под самым носом. Дважды нас пытались штурмовать всерьёз, ещё нескольких ретивых завоевателей мы остановили на дальних подступах – до твоего рождения, ты не помнишь…

– Как это «не помню»? – аж возмутилась Клара. – Я читала! Учила! Кристаллы памятные глядела!.. Рог’Дромос с его тварями, а до этого – Хигнагос, и…

– Хорошо-хорошо! – Игнациус вскинул руки. – Помнишь. Так вот, оба настоящих, самых тяжёлых штурма начинались с малопонятных возмущений где-то в безопасном отдалении. А потом вдруг всё это оказывалось у нас на пороге, и приходилось… – мессир поморщился. – Все, способные носить оружие… враг у ворот… последний бой, он трудный самый… В общем, повторения б не хотелось.

Да, дела тогда были жаркие – правда, времени минуло столько, что живых свидетелей тому, кроме самого Игнациуса, уже и не осталось. Ну, может, ещё целитель Динтра – но он, кажется, всё-таки не настолько стар…

Архимаг тревожился явно и сильно, Клара невольно тоже напряглась и с удивлением почувствовала, что ей лучше: с души схлынула мертвящая апатия, голова занялась привычными подсчётами, сколько людей и припасов потребовалось бы для глубокой разведки, и с чем, возможно, пришлось бы столкнуться на месте.

И по всему выходило, что шшхор, едва не угробивший отряд, – это даже не цветочки, а бутончики по сравнению с предполагаемой неведомой опасностью.

Игнациус словно угадал её мысли.

– Да, Клара, да, этот… разрыв плавности Междумирья меня весьма заботит. Прежде всего потому, что не каталогизируется. Никем не описан, ни разу не наблюдался. Отсюда вывод – опасность может быть весьма велика, но точного ответа, конечно же, нет. И это возвращает нас к прошлому разговору и… и, увы, к твоей Гильдии.

Клара досадливо отвернулась.

Мессир Архимаг Гильдию боевых магов отчего-то недолюбливал, как и всё, связанное с насилием и войной. И добро бы было так изначально, так ведь нет, Трон-то Костяной – эвон, стоит, как молчаливое напоминание о том, что господин Игнациус Коппер сам состоял в оной Гильдии. И сидеть на нём господин Коппер вовсе не гнушается.

Да, вот так – состоял, а потом отрёкся, несмотря на бытовавшее в Долине выражение «бывших боевых магов не бывает». Однако мессир Архимаг, похоже, задался целью доказать именно это – из Гильдии вышел, занявшись Академией Высокого Волшебства и налаживанием дел во всей Долине.

– К моей Гильдии, – эхом повторила Клара.

– Да, дорогая, – мессир Игнациус сразу как-то сгорбился, вздохнул. – К твоей Гильдии. Славной, многочисленной, богатой. Во главе с решительным, храбрым, дерзким Ричардом д’Ассини. О да, он прекрасный мальчик. Талантливый, обаятельный, энергичный, всех достоинств и не перечислишь. Я всегда знал – за ним большое будущее. Но увы, Клархен, увы, достоинства порой оборачиваются недостатками, молодость зачастую излишне горяча. Ты ведь наверняка слышала разговоры, догадываешься, о чём завтра на Совете пойдёт речь…

– Знаю, владыка. Вести доходили – ещё до моего похода. Расширение Гильдии, увеличение приёма интернов и соискателей, право для нанятых отрядов пребывать в пределах Долины. Но, мессир, право же, я не совсем понимаю – вас встревожило именно это?

– Чуть-чуть терпения, дорогая, и всё станет ясно. Молодость, Клара, – прости, я помню, что и ты молода, – как я уже сказал, имеет свои недостатки. Вот и Дик – честный, порывистый, предан Долине всей душой. Не терпит несправедливостей, сражается с ними всюду, где только встретит, – мессир по-доброму усмехнулся. – И, как свойственно пылкой юности, зачастую видит их там, где имеется лишь осознанная необходимость.

– Осознанная необходимость?..

– Баланс. Равновесие. То, что иногда называют справедливостью. Гильдий в Долине много, они очень разнятся, и маги в них разные, сравни хотя бы того же Дика и Октавиуса Бенбоу, нашего любимого председателя Совета…

Октавиус был старый сухарь, зануда и помешанный на соблюдении правил книжный червь, хотя без этих качеств, признавала Клара, было бы чрезвычайно трудно вести заседания Совета Долины, порой весьма бурные.

– Так вот, Клархен, ты же не думаешь, что квоты на интернов, на численность Гильдии, что сами законы Долины, аккуратное, но твёрдое правление, – не думаешь же ты, что всё это появилось случайно? Я учился у Основателей и у их учеников, я знаю, почему Долина живёт именно так, а не иначе. Всё было рассчитано и продумано давно, чтобы сохранять равновесие, установить баланс интересов, чтобы никто не тянул одеяло на себя и не… претендовал на особую роль.

Он сердито перевёл дух, а Клара поймала себя на том, что и в самом деле никогда не задумывалась, почему Долина живёт именно так. Ей всегда хватало самого простого объяснения – потому что так лучше для всех, и для неё, Клары, тоже.

Правда, сказанное мессиром тоже звучало странно и ясности не прибавляло. Да, Гильдия боевых магов растёт в числе, нет отбоя от просящихся в интерны; но как это может угрожать благополучию Долины?

– Владыка… Меня тоже беспокоит Ричард, он слишком напорист, слишком… слишком вездесущ. Ему во всё надо влезть, всё надо знать, во всё вмешаться. Иногда говорят, что из него вырастет чуть ли не… не…

Клара запнулась.

– Чуть ли не новый Архимаг, – с улыбкой закончил Игнациус. – Не бойся, я не обижусь, девочка. Наступит день, когда вслед за мной и в самом деле должен будет прийти новый Архимаг – или Архимагиня. И Ричард – по своему потенциалу – вполне этого был бы достоин. Если, конечно, избавится от множества присущих ему недостатков и также многому научится.

– Сомневаюсь, – буркнула Клара. Отчего-то ей стало неприятно, что именно Ричард принёс весть о гибели Аветуса. Но ведь он глава Гильдии, оборвала она саму себя, даже если бы могилу нашёл кто-то другой – всё равно разговаривать пришёл бы он.

Мессир верно почуял её настроение.

– Не будь к нему слишком строга, Клархен, – он поморщился. – Конечно, Дик ещё слишком несдержан и склонен к самым радикальным решениям, но это простительно. Его горячность и прекрасные порывы нам с тобой, – Игнациус сделал ударение на словах «с тобой», – надлежит направить в верное русло, на пользу Долине, самому Ричарду и всем остальным. Архимагами, знаешь ли, не рождаются. Вот послушай, что я по этому поводу думаю; надеюсь, дорогая, слова мои тебя убедят…

Утро в Долине магов всегда начинается одинаково – ясным прохладным рассветом, который в однажды и навсегда установленной последовательности продолжают освежающий дождик и лёгкий ветерок, быстро высушивающий лужи; утро раскрывается в тёплый, но не жаркий день, в свой черёд тонущий в ясных, чистых красках заката; а сквозь них уже остро блестят первые звёзды. В Долине всегда царит поздняя весна с её буйным цветением и ярким солнцем; не случается ни затяжных ливней, ни бурь, ни, упасите все известные боги, снега. Управляющие погодой заклятия так хорошо отлажены, что следить за ними ставят практикантов из Гильдии погодников, и худшее, что тогда может случиться, – утренний дождик продлится лишних десять минут.

Мы так привыкаем к этому, думала Клара Хюммель, меряя шагами чисто выметенные гоблинами-уборщиками и омытые дождём улицы. Привыкаем к хорошей погоде, к безопасности, чистоте, удобству. К богатству, в конце концов. Нам кажется, что таков естественный порядок вещей, что все достойные живут так же, а те, кто беднее нас – просто хуже работали, или не так талантливы, или не особенно везучи, словом, сами виноваты в своих несчастьях.