Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy" - Страница 22

Найл высунулся из окна и одобрительно присвистнул.

— Глэдди, ты поменяла причёску?

— Ты всегда замечаешь, — улыбнулась Глэдис, присаживаясь на пассажирское сиденье и располагая свой горн позади. Бисер на её платье звякнул, и, приподняв подол, она захлопнула за собой дверь машины.

— Ой, Хоран, я использую свои привилегии концертмейстера, чтобы иногда присваивать себе твоё транспортное средство. Не могли бы вы высадить меня около моего дома, прежде чем вы пойдёте заниматься вашей странной духовно-инструментальной деятельностью? — Луи прошёл мимо Гарри и втиснулся в машину. — Я люблю тебя, — он потянулся к подголовнику и потрепал Найла по щекам.

— Ты любишь меня только за мои колёса, Томмо, перестань притворяться, — Найл шлёпнул Луи по рукам и попытался выглядеть строго. — Пока, Г!

— Пока…

Гарри вяло махнул рукой вслед удаляющемуся Найлу, так и оставшись застрявшим в середине предложения. Все пропали, даже Лиам нашёл с кем уехать. Поэтому Гарри всё же достал свой IPhone из кармана и открыл карту Лондона, случайно споткнувшись, когда начал идти на юг. Ему нужно было пройти всего несколько кварталов до ближайшего метро. Февральский ветер хлестал по ушам, и Гарри вздрогнул, проходя мимо группы подростков, одетых во всё джинсовое, и смутно замечая их смех. Он понял, что всё ещё был в смокинге.

Одинокий и неуместный вновь. Это было не то, что он себе представлял. Не в Лондоне.

Комментарий к Глава 3.2

Оставляйте, пожалуйста, отзывы, нам будет очень приятно.

Вся любовь. хх

========== Глава 4.1 ==========

«Бааа-ба-да-да-да-да-да-дат-да-да-даааа…»

Гарри напряжённо стоял в очереди за обедом. Сегодня подавали спагетти, впечатляюще переваренные, томатный соус с вялым салатом и один-единственный кусочек пристойного чесночного хлеба. Он благодарно кивнул повару, пока тот выплёскивал всё это на его тарелку, а затем развернулся, чтобы уйти от неприятного пения «Болеро», которое кто-то исполнял высоким хриплым голосом.

Это продолжалось уже почти неделю, и Гарри устал. Конечно, у Томлинсона было много друзей: казалось, куда бы ни пошёл Гарри, везде должен быть кто-то, кто будет напевать «Болеро» себе под нос и хихикать. Некоторые дети постарше даже начинали играть произведение на своих виолончелях, заливаясь смехом, в то время как в уголках глаз Гарри собирались слёзы.

«По крайней мере, Луи обращает на меня внимание», — болезненно подумал он. Он ненавидел ту часть себя, которая любила звук голоса Луи, даже когда он дразнил его. Он ничего не мог с этим поделать. И это было просто ужасно.

Никто не хотел сидеть рядом с ним. Обычно Гарри ходил есть с Маркусом и другими наставниками, но сегодня они были вынуждены пропустить обед, чтобы отправиться в город по своим взрослым делам. Он чувствовал, как горят его уши, задаваясь вопросом, смеётся ли вся столовая над ним (или, ещё хуже, возможно, они даже не замечают его), и пытался просто побыстрее доесть, чтобы позже найти тихое место для репетиции. Его тет-а-тет встреча с доктором Андерс была назначена на вторую половину дня. Она была безжалостной, но Гарри любил её и всегда выкладывался на все сто. После он, возможно, поиграет в тетербол с младшими ребятами… Гарри чувствовал себя ребёнком рядом с ними, но девятилетние или десятилетние ребята хотя бы не выглядели пугающе. Они равнялись на него.

Наконец его тарелка была почти пуста. Пока Гарри очищал её от остатков странной лапши и полусгнивших листьев салата, выбрасывая это всё в мусор, он почувствовал прикосновение тёплой руки к своей шее и моментально подпрыгнул.

— Эй, полегче, Стайлс. Не горячись.

Гарри застыл, узнав голос. Он глубоко вдохнул, положив свою тарелку в специальную пластиковую тумбу, и обернулся.

Луи Томлинсон. Он был немного выше Гарри, мягкие каштановые волосы падали ему на глаза. Он широко улыбнулся, и Гарри перестал чувствовать биение сердца в груди.

— У тебя соус на лице.

— Ох, — Гарри покраснел («Возможно, он подумает, что это солнечные ожоги») и, откопав в кармане салфетки, протёр ими щёку несколько раз. — Э-э, спасибо, Луи.

Луи закинул левую руку на плечо Гарри, направляя его через большие двойные двери столовой к каменной дорожке, которая вела к берегу озера.

— Пойдём со мной, — сказал он, обдавая горячим дыханием ухо Гарри. — У меня есть секрет, который я хочу рассказать тебе.

Гарри чуть не упал в обморок. Он был отвлечён тяжестью руки Луи на его шее, рукой, сжимающей его плечо, теплом его тела, тем, как соприкасались их бёдра с каждым шагом.

— Да? — пропищал он. — Но почему я?

— Потому что ты единственный, кто может помочь.

Гарри не успевал следить за собственными мыслями. Он знал, куда они направляются. Каждый в этом лагере знал заброшенный чулан на озере Дак. Именно туда парочки ходили целоваться и обниматься. Он отчаянно пытался вспомнить всё, что рассказывала ему Джемма о своём первом поцелуе. Мягкие губы были очень важным фактором. Как и свежее дыхание.

«Чёрт, чесночный хлеб! — Гарри начал потеть, когда сарай появился в поле зрения. — Но, возможно, Луи съел его тоже. Тогда ничего не произойдёт, верно?»

Он не говорил никому, что он гей. Он сам только с недавних пор начал думать так о себе, в любом случае до сих пор это всё было лишь теорией. Но также это был Луи. До сих пор это был Луи, Луи, Луи, засевший у него в голове, всё время напевающий своё «Болеро». До сих пор Гарри даже боялся пробовать мастурбировать по-… гейски. А значит, всё не официально; он не официально гей. Он не хотел быть им. Пока не хотел.

— Луи… — его голос был скрипучим. Он сглотнул, когда они остановились у входа в сарай.

(Дело в том, что Гарри понимал. Он был практически уверен, что Луи — гей, то, как он ходил и вёл себя, как выглядело его запястье, когда он поправлял свои волосы. Практически уверен, что он думал о мужчинах, об их губах на его теле, когда он оказывался наедине с собой поздней ночью или в душе…)

Тогда Луи взял его за руку и кивнул в сторону сарая.

— Ну же, дорогой. Нам нужно немного приватности.

Сердце Гарри замерло; его колени подкосились, когда Луи поднял щеколду и отворил скрипучую дверь. Луи положил мягкую руку на талию Гарри, направляя его в тёмную и пыльную комнату.

— Так, эм… — прошептал Гарри, после того как дверь захлопнулась за ними. — Что за секрет?

Он мог увидеть лишь улыбку Луи в тускло освещённом помещении, прежде чем тот подошёл ближе к Гарри и оттянул его ухо.

— БА-БА-ДА-ДА-ДА-ДА-ДА-ДАТ-ДА-ДАА-ДАААА!

Гарри убежал. Он вырвался из зловещего сарая, слёзы стекали по его горячим щекам, а барабанные перепонки пульсировали с неведомой скоростью, пытаясь заглушить смех Луи позади него. Он споткнулся о кучу грязи возле озера, путаясь в собственных ногах, он пытался поскорее покинуть это место. Хуже всего, хуже всего, что он всё ещё ощущал прикосновения Луи на своей коже. И он знал, что хотел этого.

Когда он сыграл произведение один на один с доктором Андерс, его лицо было в пятнах, а пальцы тряслись. Но она не сказала ничего. Interlochen никогда не был похож на место, где учительский состав будет заботиться о твоих чувствах. Они находились тут, чтобы научить тебя музыке, или актёрскому мастерству, или искусству… Не то чтобы Гарри рассказал кому-нибудь о себе, даже если бы они попросили. Как только урок был завершён, мальчишка с грохотом бросил свою виолончель в куст кизила и скрылся в лесу. Листья перешёптывались между собой; камни казались прекрасными и молчаливыми. Он совершил долгую прогулку, после усевшись у озера и оставшись там до тех пор пока не начали появляться насекомые и не зашло солнце. В тот момент он понял, что пропустил ужин.

«Интересно, заметил ли он, что меня не было. Заметил ли хоть кто-нибудь».

Маркус ждал его на тёмной веранде дома, когда он наконец с трудом добрался обратно. Он скрывался в тени так, что был виден лишь кончик его зажжённой сигареты.

— Хей, бро, — бросил он вскользь, пока Гарри поднимался по ступенькам.